Мертон тем временем уже направлялся к двери. Гость шел рядом.
– Очень хорошо, вы правильно делаете, – сказал он, выглянув в коридор: ему хотелось увидеть Чарити.
Они прошли в Голубой Салон. Там Мертон застал Льюиса, но Чарити не было.
– Где мисс Вейнрайт? – спросил он.
– С отцом в библиотеке – просматривают документы, чтобы узнать что-нибудь о Вальтере.
– Льюис, я еще не могу сесть на лошадь. Придется
тебе объехать все службы и присмотреть, чтобы все было в порядке.
– Что я должен осматривать и за чем присматривать? – недовольно спросил Льюис.
– Есть больные овцы, вода затопляет иногда ячменное поле. Боюсь, что придется делать запруду. Именно этим нужно заниматься, а не водить мисс Вейнрайт по всяким сторожам и отшельникам.
Льюис спросил тихо:
– Как ты думаешь, Джон, Мег могли убить?
– Не пори чепухи.
– Но если в могиле и в самом деле нет ребенка…
– Не понимаю, почему ты слушаешь всякие басни. Да и кого ты слушаешь? Что может знать этот оборванец? Ребенок был похоронен вместе с Мег. Мальчик. Роджер. Если уж так стоит вопрос, можно вскрыть могилу, чтобы прекратить досужие сплетни.
– Узнал что-нибудь от Сент Джона? Удалось ему вытянуть у матери мои деньги?
– Боюсь, что пять тысяч для тебя потеряны. Утешайся тем, что они пойдут на добрые дела. Сент Джон дал пятьдесят фунтов Халперину на лошадь. У меня нет причин не доверять кузену.
– Это правда. Я слышал, что у парня пала лошадь от старости – и видел его на лошади, которую хотел продать Джим Гендерсон, – Льюис был явно расстроен.
– Чем же ты недоволен?
– Просто… Ну, видишь ли, я думал, что главный казначей фонда – ты. Сент Джон может подписывать чеки без твоего ведома?
– Обычно он не беспокоит меня из-за мелких сумм. Но естественно, моего согласия спросят, если потребуются большие расходы. Меня же беспокоит, что у Сент Джона нет достаточного размаха, дальше сиюминутных нужд его фантазия не простирается.
– Тем более удивительно, что он так жаждет заполучить мои пять тысяч фунтов.
В библиотеке Вейнрайт трудился над пыльными пожелтевшими архивами времен Кромвеля. Чарити просматривала небольшую пачку документов, которые были связаны вылинявшей голубой лентой. Они были похожи на женские дневники или личные письма. Чернила выгорели не меньше ленты, но почерк можно было разобрать. «Дневник Маргарет Декастелан» – было написано на титульном листе. Чарити поднесла его к окну, чтобы лучше видеть, и углубилась в чтение, с трудом разбирая непривычное правописание и устаревшие слова.
Дама сообщала об обычных ежедневных делах и событиях. Не устоявшийся стиль говорил о том, что леди была молода: новая зеленая накидка и сбор луговых цветов преподносились на одной странице с угрозой вторжения Круглоголовых. Маргарет писала, что они едят оловянными вилками, так как серебро закопали, чтобы оно не досталось неприятелю. Это обстоятельство, однако, не мешало семье приглашать гостей к обеду: «Семнадцать гостей будет за обеденным столом, ни одного интересного человека», – сетовала леди Декастелан.
Да Маргарет писала, что она и еще несколько местных женщин переселились в другой дом, дом тетушки Мэри, захватив с собой драгоценности, ценные картины и маленькие статуэтки. Среди этих леди упоминалась некая Дама Сидвел, вдова, которую они захватили с собой, несмотря на то, что ее покойный муж и сын примкнули к Кромвелю. Сделали они это, «потому что два брата Дамы Сидвел и ее старший сын Нэгг такие отважные воины и им очень доверяет папа». Так появилось имя Нэгга.
Чарити читала с удвоенным интересом. Известия о вторжении неприятеля в Кифер Холл занимали много места. «Большие потери, убиты двадцать девять из людей папы, одиннадцать ранены, но поместье мы пока удерживаем». Раненые воины доставлялись к тете Мэри, где за ними ухаживали.
«Оба брата герцогини искалечены – один потерял руку, другой – глаз. Запасы кончаются. Невыносимо думать, что наш дом пропитан кровью и смертью. Прошлой ночью спала не более трех часов. Но грех жаловаться, пока папа жив».
Чарити прервала чтение, чтобы дать отдохнуть глазам. Что пережила эта юная леди! Из роскошной жизни попасть в такую ужасную обстановку. В их импровизированном лазарете не было даже врача. Уход за ранеными лег на плечи изнеженных женщин. Чарити продолжила чтение. Среди прочего, сообщалось, что некая миссис Литлмор «в десять утра родила ребенка, девочку. Ее назовут Мэри в честь тетушки, которая поддерживает и дает силу нам всем, несмотря на возраст».
Чарити подумала, что героический подвиг этих женщин заслуживал большего внимания, чем упоминание вскользь в частном дневнике. Сколько лет было тете Мэри? Кто она? Фамилия не упоминалась. На следующей странице бедняжка Дама Сидвел потеряла обоих сыновей. «Карлу, который теперь называет себя Вальтер, чтобы не носить имя ненавистного ему короля, было только шестнадцать. До нас дошли слухи, что Нэгг, его сводный брат, не хотел, чтобы брата хоронили в снаряжении солдат Кромвеля и снял с него камзол и шлем, заменив их на форму роялистов. В это трудно поверить». Неужели из-за камзола и шлема братья враждовали столетия?! «Нэгг умер как герой, защищая отца».
Чарити растрогалась. Пришлось прервать чтение и вытереть глаза. «Папа, почитай здесь», – она протянула дневник отцу. Вейнрайт стал жадно листать тетрадь, но почему-то не с начала, а с конца, словно знал, где содержатся главные сведения. Неужели он читал дневник раньше, когда еще не знал ни имен призраков, ни об их родстве? Неужели он опять мошенничает?
Но, с другой стороны, разве он не заявил категорически, что в спальне леди Мертон призрака нет? И, конечно, его там нет. Если бы ее отец был просто шарлатаном, что ему стоило выдумать привидение? Это было в его интересах.
– Чрезвычайно интересно! – воскликнул он, приподняв бровь, что делало его похожим на сатира. – Покажу леди Мертон. Перепиши это место, Чарити. Мертон рассердится, если мы вынесем дневник из библиотеки. У меня много свидетелей, которые могут подтвердить, что я установил родство призраков, прежде чем прочел о нем в документах. Если удастся скоро завершить здесь работу, к июню смогу отослать статью в ежеквартальный выпуск журнала Общества. К сожалению, в июньский выпуск он вряд ли попадет, но в сентябрьский – наверняка.
– Если бы теперь удалось разгадать загадку пою щей монахини, меня бы в ближайшем январе избрали президентом Общества, при условии, конечно, что Хаусмана не пригласят в Лонглит за это время. Может
быть, леди Мертон напишет письмо леди Бат. Зеленая Леди, которая не дает покоя на верхнем этаже Лонглита, считается леди Луизой Картрес, женой второго виконта Веймута. Но эта легенда меня не устраивает. В ней чего-то не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44