Полюбовавшись ею еще немного, он решил не переводить столь серьезный и важный разговор в узкое русло.
– Продолжайте, – попросил он. – Кто еще играет в этом спектакле?
Шарлотта поджала губы и потерла нос пальцем.
– Я играю роль Арлины, как вам известно, это партия ведущего сопрано. Роль Буды, подружки Арлины, играет Сэди Пьяже, молодая француженка с хорошим сопрано. Мы уже три года выступаем с ней вместе в Лондоне. К сожалению, в этой опере у Буды нет сольной партии, Сэди поет только вместе с хором. Пожалуй, Сэди единственный член нашей труппы, кого я действительно могу назвать своим другом. – Шарлотта с минуту постукивала по руке открытым веером, обдумывая, что сказать дальше, потом продолжила: – У нас есть еще один итальянец, бас Рауль Кальвелло. Он выступает на английской сцене уже тридцать пять лет и считает себя больше англичанином, чем итальянцем. Рауль очень спокойный и милый джентльмен.
– Я с ним знаком, – сообщил Колин. – Мне он всегда казался немного скучноватым. Он холостяк и обожает возиться у себя в саду.
Шарлотта не могла скрыть удивление.
– Вы с ним знакомы? – Она улыбнулась и добавила: – Рауль мне нравится, он никогда не сердится, у него всегда хорошее настроение.
Колин знал, что бас Кальвелло «сажает розы по обе стороны изгороди», но этого Шарлотте не сказал.
– Есть, конечно, и немало других ролей, – продолжала Шарлотта, – их исполняют солисты со всей Англии, например, Стэнтон Ллойд, он поет партию Цыганского Барона, или Джон Маркс, он играет роль племянника Рауля.
– Но опера была бы невозможна без музыкантов, рабочих сцены, режиссера, дирижера, директора театра… – перечислял Колин, загибая пальцы один за другим.
– Совершенно верно, – согласилась Шарлотта, – но далеко не все присутствуют на каждой репетиции. Полный состав соберется только через несколько недель, когда начнутся репетиции в костюмах. А пока мы все бываем в театре в разное время.
Колин подался вперед, увидев, что они подъехали к дому. Он буквально истекал потом от изнурительной жары. Ему очень хотелось вернуться к самому главному вопросу до того, как остановится карета и Шарлотта исчезнет до самого вечера, оставив его наедине с тяжелыми мыслями и неудовлетворенным любопытством.
– И все же скажите мне, – попросил он, понизив голос и скрещивая перед собой пальцы рук, – кому из тех, кого вы упомянули, было выгодно, чтобы вы временно или навсегда покинули оперу?
Шарлотта откинулась на сиденье и с обидой в голосе ответила:
– Никому, сэр. Именно поэтому я и старалась доказать вам, что утреннее происшествие было не чем иным, как несчастным случаем.
На самом деле это было далеко не так, но Шарлотта старалась отогнать от себя страшную мысль, и Колин чувствовал это всем своим существом.
– Скажите, а если бы вам все же пришлось покинуть сцену, смогла бы та же Сэди петь ваши партии и стать примой?
Шарлотта не могла скрыть усмешку:
– Сэди? Мы с ней друзья.
– Это не ответ.
– Нет, Сэди не способна на подлость, – рассудительно произнесла Шарлотта; собравшись с мыслями, она пояснила: – Если бы я оказалась… лишенной возможности выступать, на роль Арлины пригласили бы ведущее сопрано из Ирландии или с континента, – кого-нибудь, кто уже исполнял эту или подобную партию. Если бы никого не нашли, то скорее всего отменили бы постановку. Сказать честно, у Сэди нет ни опыта, ни имени, чтобы петь с тенором такого уровня, как Порано, и собрать кассу. Если спектакль не делает сборов, то нечем платить артистам, оркестрантам и всем остальным. Если Сэди получит ведущие роли, то в театре упадут сборы и поползут слухи о скверном финансовом положении труппы. Лучшие певцы начнут отказываться от предложений петь в опере, опасаясь, что им не заплатят. Они не захотят петь с кем попало: с тем, кого не знает публика, да и кому захочется выступать перед пустыми ложами? Покровители театра перестанут посещать представления, и в конце концов Королевская итальянская опера утратит репутацию одного из лучших театров не только в Великобритании, но и во всей Европе. – Все это Шарлотта проговорила спокойно, чуть ли не торжественно. – Поверьте мне, сэр, любой человек, занятый в спектакле, скажет вам то же самое.
Колин не удержался от улыбки:
– Вы все представили так, будто вы одна отвечаете за судьбу и успех оперы в Англии.
Шарлотта посмотрела на носки своих туфель.
– Я такого не говорила и даже не имела в виду, и вы это прекрасно знаете.
– Хорошо, допустим, что так, – примирительно сказал Колин. – Кстати, вы совершенно правы. Если вы не сможете выступать, то я буду первым, кто откажется от ложи. Зачем ходить в оперу, если на сцене нет великолепной Лотти Инглиш?
Эти слова застали ее врасплох. Шарлотта подняла брови и неуверенно проговорила:
– Вы хотите очаровать меня, ваша милость?
Колин со смехом откинулся на подушках:
– Для этого мне не надо делать никаких усилий. Я всегда очарователен.
Шарлотта отрицательно покачала головой, пренебрежительно усмехнулась и сделала вид, будто ее что-то заинтересовало за окном.
Колин продолжал смотреть на нее и, минуту помолчав, спросил:
– Похоже, вы на меня немного сердитесь?
– Мне есть за что сердиться на вас, сэр, – скороговоркой ответила Шарлотта, даже не взглянув в его сторону. – Теперь в театре все будут говорить, что мы с вами любовники.
– Но мы вовсе не любовники в подлинном смысле этого слова, и вы не погрешите против истины, если станете это отрицать, – язвительно возразил Колин.
Он хотел задеть самолюбие Шарлотты, и это ему удалось. Она нервно передернула плечами и поправила юбки. Немного помедлив, сказала:
– Слухи остановить уже невозможно.
– Ваша репутация в безопасности, – ответил на это Колин. – Оперные примадонны всего мира имеют любовников, Шарлотта, и публике это нравится.
Шарлотта бросила на Колина весьма выразительный взгляд.
– Я сама выбрала профессию певицы, но это не мешает мне оставаться леди.
Колин согласно кивнул:
– С этим никто не спорит. Более того, вы замужняя леди. Если кто-нибудь узнает, кто вы на самом деле, то быстро убедится, что вы замужем за собственным любовником.
Шарлотта несколько долгих минут молча смотрела на Колина, пытаясь по выражению его лица догадаться, что он думает на самом деле. Поняв, что это ей не удастся, она закрыла глаза и откинула голову на подушку. На ее лице появилось странное выражение злорадства и одновременно удовольствия.
– Как мало все они знают.
Небрежность, с которой она произнесла последнюю фразу, больно задела Колина. Шарлотта была его женой, но не любовницей. Весь тон их беседы свидетельствовал о том, что создавшееся положение ее вполне устраивает, но Колин твердо решил, что не может все так оставить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Продолжайте, – попросил он. – Кто еще играет в этом спектакле?
Шарлотта поджала губы и потерла нос пальцем.
– Я играю роль Арлины, как вам известно, это партия ведущего сопрано. Роль Буды, подружки Арлины, играет Сэди Пьяже, молодая француженка с хорошим сопрано. Мы уже три года выступаем с ней вместе в Лондоне. К сожалению, в этой опере у Буды нет сольной партии, Сэди поет только вместе с хором. Пожалуй, Сэди единственный член нашей труппы, кого я действительно могу назвать своим другом. – Шарлотта с минуту постукивала по руке открытым веером, обдумывая, что сказать дальше, потом продолжила: – У нас есть еще один итальянец, бас Рауль Кальвелло. Он выступает на английской сцене уже тридцать пять лет и считает себя больше англичанином, чем итальянцем. Рауль очень спокойный и милый джентльмен.
– Я с ним знаком, – сообщил Колин. – Мне он всегда казался немного скучноватым. Он холостяк и обожает возиться у себя в саду.
Шарлотта не могла скрыть удивление.
– Вы с ним знакомы? – Она улыбнулась и добавила: – Рауль мне нравится, он никогда не сердится, у него всегда хорошее настроение.
Колин знал, что бас Кальвелло «сажает розы по обе стороны изгороди», но этого Шарлотте не сказал.
– Есть, конечно, и немало других ролей, – продолжала Шарлотта, – их исполняют солисты со всей Англии, например, Стэнтон Ллойд, он поет партию Цыганского Барона, или Джон Маркс, он играет роль племянника Рауля.
– Но опера была бы невозможна без музыкантов, рабочих сцены, режиссера, дирижера, директора театра… – перечислял Колин, загибая пальцы один за другим.
– Совершенно верно, – согласилась Шарлотта, – но далеко не все присутствуют на каждой репетиции. Полный состав соберется только через несколько недель, когда начнутся репетиции в костюмах. А пока мы все бываем в театре в разное время.
Колин подался вперед, увидев, что они подъехали к дому. Он буквально истекал потом от изнурительной жары. Ему очень хотелось вернуться к самому главному вопросу до того, как остановится карета и Шарлотта исчезнет до самого вечера, оставив его наедине с тяжелыми мыслями и неудовлетворенным любопытством.
– И все же скажите мне, – попросил он, понизив голос и скрещивая перед собой пальцы рук, – кому из тех, кого вы упомянули, было выгодно, чтобы вы временно или навсегда покинули оперу?
Шарлотта откинулась на сиденье и с обидой в голосе ответила:
– Никому, сэр. Именно поэтому я и старалась доказать вам, что утреннее происшествие было не чем иным, как несчастным случаем.
На самом деле это было далеко не так, но Шарлотта старалась отогнать от себя страшную мысль, и Колин чувствовал это всем своим существом.
– Скажите, а если бы вам все же пришлось покинуть сцену, смогла бы та же Сэди петь ваши партии и стать примой?
Шарлотта не могла скрыть усмешку:
– Сэди? Мы с ней друзья.
– Это не ответ.
– Нет, Сэди не способна на подлость, – рассудительно произнесла Шарлотта; собравшись с мыслями, она пояснила: – Если бы я оказалась… лишенной возможности выступать, на роль Арлины пригласили бы ведущее сопрано из Ирландии или с континента, – кого-нибудь, кто уже исполнял эту или подобную партию. Если бы никого не нашли, то скорее всего отменили бы постановку. Сказать честно, у Сэди нет ни опыта, ни имени, чтобы петь с тенором такого уровня, как Порано, и собрать кассу. Если спектакль не делает сборов, то нечем платить артистам, оркестрантам и всем остальным. Если Сэди получит ведущие роли, то в театре упадут сборы и поползут слухи о скверном финансовом положении труппы. Лучшие певцы начнут отказываться от предложений петь в опере, опасаясь, что им не заплатят. Они не захотят петь с кем попало: с тем, кого не знает публика, да и кому захочется выступать перед пустыми ложами? Покровители театра перестанут посещать представления, и в конце концов Королевская итальянская опера утратит репутацию одного из лучших театров не только в Великобритании, но и во всей Европе. – Все это Шарлотта проговорила спокойно, чуть ли не торжественно. – Поверьте мне, сэр, любой человек, занятый в спектакле, скажет вам то же самое.
Колин не удержался от улыбки:
– Вы все представили так, будто вы одна отвечаете за судьбу и успех оперы в Англии.
Шарлотта посмотрела на носки своих туфель.
– Я такого не говорила и даже не имела в виду, и вы это прекрасно знаете.
– Хорошо, допустим, что так, – примирительно сказал Колин. – Кстати, вы совершенно правы. Если вы не сможете выступать, то я буду первым, кто откажется от ложи. Зачем ходить в оперу, если на сцене нет великолепной Лотти Инглиш?
Эти слова застали ее врасплох. Шарлотта подняла брови и неуверенно проговорила:
– Вы хотите очаровать меня, ваша милость?
Колин со смехом откинулся на подушках:
– Для этого мне не надо делать никаких усилий. Я всегда очарователен.
Шарлотта отрицательно покачала головой, пренебрежительно усмехнулась и сделала вид, будто ее что-то заинтересовало за окном.
Колин продолжал смотреть на нее и, минуту помолчав, спросил:
– Похоже, вы на меня немного сердитесь?
– Мне есть за что сердиться на вас, сэр, – скороговоркой ответила Шарлотта, даже не взглянув в его сторону. – Теперь в театре все будут говорить, что мы с вами любовники.
– Но мы вовсе не любовники в подлинном смысле этого слова, и вы не погрешите против истины, если станете это отрицать, – язвительно возразил Колин.
Он хотел задеть самолюбие Шарлотты, и это ему удалось. Она нервно передернула плечами и поправила юбки. Немного помедлив, сказала:
– Слухи остановить уже невозможно.
– Ваша репутация в безопасности, – ответил на это Колин. – Оперные примадонны всего мира имеют любовников, Шарлотта, и публике это нравится.
Шарлотта бросила на Колина весьма выразительный взгляд.
– Я сама выбрала профессию певицы, но это не мешает мне оставаться леди.
Колин согласно кивнул:
– С этим никто не спорит. Более того, вы замужняя леди. Если кто-нибудь узнает, кто вы на самом деле, то быстро убедится, что вы замужем за собственным любовником.
Шарлотта несколько долгих минут молча смотрела на Колина, пытаясь по выражению его лица догадаться, что он думает на самом деле. Поняв, что это ей не удастся, она закрыла глаза и откинула голову на подушку. На ее лице появилось странное выражение злорадства и одновременно удовольствия.
– Как мало все они знают.
Небрежность, с которой она произнесла последнюю фразу, больно задела Колина. Шарлотта была его женой, но не любовницей. Весь тон их беседы свидетельствовал о том, что создавшееся положение ее вполне устраивает, но Колин твердо решил, что не может все так оставить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77