Не знаю. Но в тот день, на который были назначены торжества, прибежали запыхавшиеся воины и сообщили, что многочисленное войско племени макололо приближается быстрым маршем и собирается напасть на землю батоков. А батоки даже не подумали оказать своим вековым врагам хоть какое-нибудь сопротивление. Они поспешно свалили наиболее ценные вещи в пироги, подожгли свои хижины и все, что не могли унести, переправились через Замбези и исчезли. Магопо попрощался со мной и пообещал вернуться через пять лун, если только уйдут макололо. Кроме того, он посоветовал мне оставаться поблизости от водопада, уверяя, что никакой опасности со стороны макололо мне не грозит, потому что доктор Ливингстон внушил им самую большую симпатию к белым. Его предсказания сбылись. Макололо обходились со мной весьма почтительно. Я мог всецело отдаваться моему делу, то есть продолжать поиски. Я терпеливо ожидал ухода макололо и следил за движением луны, рассчитывая, что батоки вернутся, едва уйдут их враги. Именно в этот период моя счастливая звезда привела меня на прииск, где я вас встретил. Вот и все…
— Поразительно! Твое похищение, дорогой Александр, плен, побег, спасение африканского царька, его лавка старьевщика в тронном зале, его богатство и то, как мы нашли друг друга, и наша встреча с бродягой, который так странно на тебя похож, — все это поразительно.
— А теперь, — продолжал Александр, — ты и Жозеф должны рассказать мне, что было с вами и как вы попали на прииск. Только поподробней! Меня все интересует. Мы здесь отдохнем еще часок, и никто нас не потревожит. Дорогой Жозеф, взгляните-ка на неприятельский берег. Оттуда ничего больше не слышно. Неужели они отказались от преследования? Я бы не возражал…
— Все спокойно, месье Александр, — ответил Жозеф, быстрым взглядом окинув реку, катившую в невидимую даль свои желтые воды.
— Отлично. Граф, предоставляю вам слово.
— Самое удивительное в моей истории, — начал Альбер де Вильрож, — это ее простота и полное отсутствие хоть каких-нибудь особенных событий или случайностей на всем огромном протяжении моего пути. Когда ты исчез, мы с Жозефом, Зугой и бушменом бросились искать тебя. Его преподобие и мастер Виль присоединились к нам, это само собой понятно, хотя я должен отдать им справедливость — они оба вели себя чрезвычайно корректно. И вот однажды мы неслись на плоту по разбушевавшейся реке. Шел проливной дождь, и наш плот швыряло, как щепку. И тут со мной сделался приступ лихорадки. Я потерял сознание и не знаю, сколько времени болел. Очнувшись, я увидел нашего проводника и бушмена. От плота ничего не осталось. Жозеф, его преподобие и мастер Виль исчезли. А я не держался на ногах. Малейшее движение вызывало у меня невероятную слабость. Кроме того, я испытывал страшные боли, они начинались в затылке и расходились по всей спине. К физическим страданиям прибавлялась тревога за вас. Так что положение было отчаянное. Мои славные чернокожие кое-как объяснили мне, что я провел в буйном бреду пять дней и пять ночей. Потом они смастерили носилки, уложили меня и понесли в надежде, что мне помогут какие-нибудь кочевники, если только удастся повстречать их в пустыне. Вы уже, вероятно, заметили, что Зуга очень толковый и очень сердечный малый. Он ухаживал за мной самым преданнейшим образом. А в это время бушмен лечил меня методами бушменской медицины. Он построил крохотный шалашик из ветвей, плотно закрыл его широкими листьями, придав этому несложному строению форму улья, и оставил в нем боковое отверстие, через которое я мог просунуть голову. Когда все было готово, он меня раздел донага и ввел в шалашик. А там тлели сухие ветви и куски какого-то ароматного дерева и стоял густой дым. Если бы я не высунул голову, я бы сию же минуту задохнулся. Я отделался длительным копчением, в результате чего сильно пропотел — пот лил с меня прямо-таки ручьем. Едва я вышел из этой парильни, как Зуга накинул на меня мою сорочку, которую предварительно намочил в ледяной воде. Я сразу лишился чувств!
— Да этак они могли тебя просто убить!
— Именно это я и позволил себе заметить моему черному Эскулапу. Но тот возразил: «Не бойся, вождь. Это прекрасное лечение: так лечился сам Дауд, когда у него была лихорадка. Прекрасное лечение!» Мне только и оставалось, что склониться пред авторитетом Ливингстона и дать себя коптить, массировать, растирать и обливать водой. Но три дня этого варварского лечения, и я был совершенно здоров. Что еще сказать вам? Я пустился в путь, едва мне позволили силы. И я направился на север. Мои добрые спутники поддерживали меня, их преданность не ослабевала ни на минуту. К несчастью, у меня не было оружия — оно пошло ко дну, когда на одном из поворотов реки разбился наш плот. Но Зуга и бушмен добывали для меня пищу. Мы питались корнями, дикими ягодами, почками и даже насекомыми.
— Тьфу! — брезгливо воскликнул Александр.
А Вильрож возразил:
— Что бы мы ни думали и ни говорили о ящерице раньше, но она — подлинный друг человека. В этом я убедился на опыте. Затем, время от времени мы закатывали себе пиры, — когда находили гнездо страуса.
— Это уже лучше.
— Я тоже так думаю. Яйца страуса, правда, не такое уж тонкое лакомство, но мы до того настрадались от голода, что нам и они казались вкусными. Затем мы попали в места, более богатые дичью, и удачно охотились. Это меня и спасло. И так дни шли за днями. Мы все-таки продвигались вперед и вперед, и в один прекрасный день я услышал рев большого водопада. Так что для меня все это громадное путешествие сводится к трем ощущениям: лихорадка, голод и ходьба.
— И это все?
— Все.
— А твои спутники?
— Они должны находиться где-нибудь недалеко от прииска. За них я не тревожусь. Они не пропадут, и мы их еще увидим. Я не думал, что в таком глухом месте я найду прииск и белых. Поэтому я отправился на разведку один, а неграм наказал не беспокоиться, если меня долго не будет. Когда я вошел в палатку, там стоял страшный шум: это наш Жозеф сражался с кем-то, как настоящий дьявол.
— Отлично, дорогой Альбер! Можно сказать, все хорошо, что хорошо кончается. А вы, Жозеф, — что вы можете нам рассказать?
— А у меня и рассказывать нечего, месье Александр.
— Как это — рассказывать нечего? Вы, однако, не упали с неба и не вывалились из воздушного шара?..
— Нет, я приехал верхом на зебре.
— Вот как?
— Да, месье Александр, на зебре, на полосатой лошади. Она бегает очень быстро.
— Как же вы себе раздобыли такую лошадку?
— Я убил змею, которая хотела ее съесть. Змея имела больше восьми метров в длину.
— Что же вы с ней сделали?
— Я содрал с нее кожу и сделал упряжь для зебры.
— Подождите, Жозеф, дорогой! Мне что-то не все ясно. Расскажите подробно и не выматывайте душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130