Не могу, веревки режут! Развяжите, развяжи-и-и-те меня-а-а…
Ханна. Нашла! Вот она!
Крики Шеннона привлекли внимание Мэксин.
Мэксин (вбегает на веранду и садится на ноги Шеннону). Слушайте вы, сумасшедший, несчастный ирландец! Я позвонила Лопесу – доктору Лопесу. Помните? Тот самый, в грязной белой куртке, что приходил, когда вы у нас прошлый раз заболели. Который потом отвез вас в сумасшедший дом, где вас бросили в одиночку – там была только параша, солома на полу да водопроводный кран. Вы тогда доползли до крана, грохнулись головой об пол и заработали сотрясение мозга… Так вот, я сказала ему, что вы опять явились сюда и, видно, опять тронулись и что, если вы к утру не уйметесь, придется отправить вас туда же.
Шеннон (прерывая ее звуками, похожими на крики испуганных диких гусей). Уфф, уфф, уфф, уфф, уфф…
Ханна. Миссис Фолк, мистер Шеннон не успокоится, если его не оставить в покое в этом гамаке.
Мэксин. Так почему же вы не оставляете его в покое?
Ханна. Но я не раздражаю его… и надо же… кому-нибудь позаботиться о нем.
Мэксин. И этот «кто-нибудь» – вы?
Ханна. Много лет назад, миссис Фолк, мне довелось ухаживать за человеком в таком же состоянии. И я знаю, как важно дать им время успокоиться.
Мэксин. Но он что-то не был покоен, я слышала, как он орал.
Ханна. Сейчас успокоится. Я готовлю ему снотворное, миссис Фолк.
Мэксин. Вижу! Потушите немедленно! Здесь никому не разрешается готовить, кроме китайца на кухне.
Ханна. Но ведь это маленькая спиртовочка, миссис Фолк.
Мэксин. Сама знаю. Тушите! (Тушит спиртовку.) Шеннон. Мэксин, дорогая. (Спокойно.) Отстаньте вы от этой леди. Вам ее не запугать. Куда уж сучке до леди!
Слышны крики немцев.
Вольфганг. Eine Kiste Carta Blanca. Фрау Фаренкопф. Wir haben genug gehabt… vielleicht nicht? Фаренкопф. Nein! Niemals genug!.. Хильда. Mutter, du bist click… aber wir sind es nicht. Шеннон. Мэксин, вы пренебрегаете своими обязанностями официантки. (Тон его обманчиво мягок.) Немцы требуют ящик пива на пляж. Ну и пошлите им пива… а когда луна зайдет, то я, если только вы выпустите меня из гамака, попытаюсь представить вас себе юной нимфой…
Мэксин. Много от вас радости в теперешнем состоянии.
Шеннон. Да и вы тоже не в том уже возрасте, дорогая моя, не будьте слишком разборчивы.
Мэксин. Ха! (Не очень лестное предложение все-таки приятно этой простой и трезвой душе. Она возвращается к немцам.) Шеннон. А теперь, мисс Джелкс, дайте попробовать вашего макового чаю.
Ханна. У меня вышел сахар, но есть немного сладкой имбирной настойки. (Наливает чашку питья, пробует.) Еще не настоялся. Но все-таки выпейте немного. (Зажигает спиртовку.) А следующая чашка будет покрепче… (Наклоняется над гамаком и подносит чашку к его губам.) Шеннон (приподымает голову, пьет, но сразу захлебнулся). Тень великого Цезаря! Это надо запивать варевом ведьм из «Макбета».
Ханна. Да, я знаю, горько.
Из-за угла появляются немцы и идут вниз на пляж поплавать при луне и устроить пикник с пивом. Даже в темноте их кожа светится почти фосфорическими красно-золотистыми тонами. Они тащат с собой ящик пива и фантастически раскрашенную резиновую лошадку, поют марш. Появление их похоже на дурной сон.
Шеннон. Демоны ада… с голосами… ангелов.
Ханна. Да, у них это называется «гармонией», мистер Шеннон.
Шеннон (рванувшись вдруг вперед и освобождаясь от ослабевших пут). Вырвался! Освободился! И без посторонней помощи!
Ханна. А я и не сомневалась, что вы сами сможете освободиться, мистер Шеннон.
Шеннон. Во всяком случае, благодарю за участие. (Подходит к столику с вином.) Ханна. Куда вы идете?
Шеннон. Недалеко. К спиртному – приготовить ром-коко.
Ханна. О!
Шеннон (у столика). Кокос? Есть. Мачете? Есть. Ром? Двойную порцию. Лед? Ах ты, пустое ведерко. Ну что ж, сегодня ночь теплых напитков. Мисс Джелкс? Хотите причитающееся вам бесплатно ром-коко?
Ханна. Нет, благодарю вас, мистер Шеннон.
Шеннон. Но вы не против, если я выпью?
Ханна. Что вы, мистер Шеннон!
Шеннон. Не станете порицать меня за эту слабость, за то, что я потакаю себе?
Ханна. Алкоголь – не главный вопрос для вас.
Шеннон. А какой же главный, мисс Джелкс?
Ханна. Самый старый в мире – потребность верить во что-нибудь или в кого-нибудь… в кого угодно и во что угодно…
Шеннон. И в тоне вашем полная безнадежность?
Ханна. Нет, я не смотрю на это безнадежно. Я открыла для себя нечто, во что можно верить.
Шеннон. Нечто, вроде… Бога?
Ханна. Нет.
Шеннон. А что же?
Ханна. В распахнутые настежь двери, в открытые двери от человека к человеку… пусть они будут открыты на одну только ночь.
Шеннон. Остановка на одну ночь?
Ханна. Настоящая близость между людьми…. вот так, на веранде, возле… их комнат, хотя бы на одну ночь, мистер Шеннон.
Шеннон. Физическая близость?
Ханна. Нет.
Шеннон. Я так и думал. Но тогда какая же?
Ханна. Я говорю о близости, которая помогает понять друг друга, о готовности помочь друг другу в такие ночи, как эта.
Шеннон. Кто был человек, о котором вы говорили вдове?.. Тот, кому вы помогли во время такого же припадка, как у меня?
Ханна. Ах, это… Я сама.
Шеннон. Вы?
Ханна. Да. Я могу помочь вам, потому что сама прошла через то, что у вас теперь. И у меня был свой призрак. Только я по-другому называла его. Я звала его «синим дьяволом»… И у нас бывали настоящие битвы, жестокие состязания.
Шеннон. В которых вы явно одержали победу.
Ханна. Да. Я не могла позволить себе быть побежденной.
Шеннон. И как же вы побороли своего «синего дьявола»?
Ханна. Я доказала ему, что в состоянии не поддаваться ему, и заставила его уважать свою стойкость.
Шеннон. Каким образом?
Ханна. Просто не сдавалась, только и всего. И призраки, и «синие дьяволы» уважают стойкость и чтут все хитрости, на которые пускаются испуганные бедняги, чтобы вынести и побороть свои страхи.
Шеннон. Вроде макового настоя?
Ханна. И маковый настой, и ром-коко или просто несколько глубоких вдохов – все что угодно, все, что мы делаем, чтобы ускользнуть от них и продолжать свой путь.
Шеннон. Куда?
Ханна. Куда-нибудь… вот к такой пристани после долгих, томительных странствий, к такой веранде над морем и зелеными зарослями. Я говорю не только о странствиях по свету, по земле, но и о тех скитаниях, которые выпадают на долю всех, кого преследуют призраки и «синие дьяволы»… – по темным глубинам самих себя.
Шеннон (сардонически улыбаясь). Только не рассказывайте, что и у вас есть такие темные глубины.
Ханна. Я уверена, что такому искушенному и образованному человеку, как вы, мистер Шеннон, и без слов ясно, что во всем, решительно во всем есть своя теневая сторона.
Бросив на Шеннона взгляд, замечает, что он не слушает ее, а пристально всматривается куда-то. Это та сосредоточенная отрешенность, которая иногда наблюдается при тяжелых нервных расстройствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Ханна. Нашла! Вот она!
Крики Шеннона привлекли внимание Мэксин.
Мэксин (вбегает на веранду и садится на ноги Шеннону). Слушайте вы, сумасшедший, несчастный ирландец! Я позвонила Лопесу – доктору Лопесу. Помните? Тот самый, в грязной белой куртке, что приходил, когда вы у нас прошлый раз заболели. Который потом отвез вас в сумасшедший дом, где вас бросили в одиночку – там была только параша, солома на полу да водопроводный кран. Вы тогда доползли до крана, грохнулись головой об пол и заработали сотрясение мозга… Так вот, я сказала ему, что вы опять явились сюда и, видно, опять тронулись и что, если вы к утру не уйметесь, придется отправить вас туда же.
Шеннон (прерывая ее звуками, похожими на крики испуганных диких гусей). Уфф, уфф, уфф, уфф, уфф…
Ханна. Миссис Фолк, мистер Шеннон не успокоится, если его не оставить в покое в этом гамаке.
Мэксин. Так почему же вы не оставляете его в покое?
Ханна. Но я не раздражаю его… и надо же… кому-нибудь позаботиться о нем.
Мэксин. И этот «кто-нибудь» – вы?
Ханна. Много лет назад, миссис Фолк, мне довелось ухаживать за человеком в таком же состоянии. И я знаю, как важно дать им время успокоиться.
Мэксин. Но он что-то не был покоен, я слышала, как он орал.
Ханна. Сейчас успокоится. Я готовлю ему снотворное, миссис Фолк.
Мэксин. Вижу! Потушите немедленно! Здесь никому не разрешается готовить, кроме китайца на кухне.
Ханна. Но ведь это маленькая спиртовочка, миссис Фолк.
Мэксин. Сама знаю. Тушите! (Тушит спиртовку.) Шеннон. Мэксин, дорогая. (Спокойно.) Отстаньте вы от этой леди. Вам ее не запугать. Куда уж сучке до леди!
Слышны крики немцев.
Вольфганг. Eine Kiste Carta Blanca. Фрау Фаренкопф. Wir haben genug gehabt… vielleicht nicht? Фаренкопф. Nein! Niemals genug!.. Хильда. Mutter, du bist click… aber wir sind es nicht. Шеннон. Мэксин, вы пренебрегаете своими обязанностями официантки. (Тон его обманчиво мягок.) Немцы требуют ящик пива на пляж. Ну и пошлите им пива… а когда луна зайдет, то я, если только вы выпустите меня из гамака, попытаюсь представить вас себе юной нимфой…
Мэксин. Много от вас радости в теперешнем состоянии.
Шеннон. Да и вы тоже не в том уже возрасте, дорогая моя, не будьте слишком разборчивы.
Мэксин. Ха! (Не очень лестное предложение все-таки приятно этой простой и трезвой душе. Она возвращается к немцам.) Шеннон. А теперь, мисс Джелкс, дайте попробовать вашего макового чаю.
Ханна. У меня вышел сахар, но есть немного сладкой имбирной настойки. (Наливает чашку питья, пробует.) Еще не настоялся. Но все-таки выпейте немного. (Зажигает спиртовку.) А следующая чашка будет покрепче… (Наклоняется над гамаком и подносит чашку к его губам.) Шеннон (приподымает голову, пьет, но сразу захлебнулся). Тень великого Цезаря! Это надо запивать варевом ведьм из «Макбета».
Ханна. Да, я знаю, горько.
Из-за угла появляются немцы и идут вниз на пляж поплавать при луне и устроить пикник с пивом. Даже в темноте их кожа светится почти фосфорическими красно-золотистыми тонами. Они тащат с собой ящик пива и фантастически раскрашенную резиновую лошадку, поют марш. Появление их похоже на дурной сон.
Шеннон. Демоны ада… с голосами… ангелов.
Ханна. Да, у них это называется «гармонией», мистер Шеннон.
Шеннон (рванувшись вдруг вперед и освобождаясь от ослабевших пут). Вырвался! Освободился! И без посторонней помощи!
Ханна. А я и не сомневалась, что вы сами сможете освободиться, мистер Шеннон.
Шеннон. Во всяком случае, благодарю за участие. (Подходит к столику с вином.) Ханна. Куда вы идете?
Шеннон. Недалеко. К спиртному – приготовить ром-коко.
Ханна. О!
Шеннон (у столика). Кокос? Есть. Мачете? Есть. Ром? Двойную порцию. Лед? Ах ты, пустое ведерко. Ну что ж, сегодня ночь теплых напитков. Мисс Джелкс? Хотите причитающееся вам бесплатно ром-коко?
Ханна. Нет, благодарю вас, мистер Шеннон.
Шеннон. Но вы не против, если я выпью?
Ханна. Что вы, мистер Шеннон!
Шеннон. Не станете порицать меня за эту слабость, за то, что я потакаю себе?
Ханна. Алкоголь – не главный вопрос для вас.
Шеннон. А какой же главный, мисс Джелкс?
Ханна. Самый старый в мире – потребность верить во что-нибудь или в кого-нибудь… в кого угодно и во что угодно…
Шеннон. И в тоне вашем полная безнадежность?
Ханна. Нет, я не смотрю на это безнадежно. Я открыла для себя нечто, во что можно верить.
Шеннон. Нечто, вроде… Бога?
Ханна. Нет.
Шеннон. А что же?
Ханна. В распахнутые настежь двери, в открытые двери от человека к человеку… пусть они будут открыты на одну только ночь.
Шеннон. Остановка на одну ночь?
Ханна. Настоящая близость между людьми…. вот так, на веранде, возле… их комнат, хотя бы на одну ночь, мистер Шеннон.
Шеннон. Физическая близость?
Ханна. Нет.
Шеннон. Я так и думал. Но тогда какая же?
Ханна. Я говорю о близости, которая помогает понять друг друга, о готовности помочь друг другу в такие ночи, как эта.
Шеннон. Кто был человек, о котором вы говорили вдове?.. Тот, кому вы помогли во время такого же припадка, как у меня?
Ханна. Ах, это… Я сама.
Шеннон. Вы?
Ханна. Да. Я могу помочь вам, потому что сама прошла через то, что у вас теперь. И у меня был свой призрак. Только я по-другому называла его. Я звала его «синим дьяволом»… И у нас бывали настоящие битвы, жестокие состязания.
Шеннон. В которых вы явно одержали победу.
Ханна. Да. Я не могла позволить себе быть побежденной.
Шеннон. И как же вы побороли своего «синего дьявола»?
Ханна. Я доказала ему, что в состоянии не поддаваться ему, и заставила его уважать свою стойкость.
Шеннон. Каким образом?
Ханна. Просто не сдавалась, только и всего. И призраки, и «синие дьяволы» уважают стойкость и чтут все хитрости, на которые пускаются испуганные бедняги, чтобы вынести и побороть свои страхи.
Шеннон. Вроде макового настоя?
Ханна. И маковый настой, и ром-коко или просто несколько глубоких вдохов – все что угодно, все, что мы делаем, чтобы ускользнуть от них и продолжать свой путь.
Шеннон. Куда?
Ханна. Куда-нибудь… вот к такой пристани после долгих, томительных странствий, к такой веранде над морем и зелеными зарослями. Я говорю не только о странствиях по свету, по земле, но и о тех скитаниях, которые выпадают на долю всех, кого преследуют призраки и «синие дьяволы»… – по темным глубинам самих себя.
Шеннон (сардонически улыбаясь). Только не рассказывайте, что и у вас есть такие темные глубины.
Ханна. Я уверена, что такому искушенному и образованному человеку, как вы, мистер Шеннон, и без слов ясно, что во всем, решительно во всем есть своя теневая сторона.
Бросив на Шеннона взгляд, замечает, что он не слушает ее, а пристально всматривается куда-то. Это та сосредоточенная отрешенность, которая иногда наблюдается при тяжелых нервных расстройствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26