) Белым… как чистый лист бумаги. (Возбужденно.) Я буду рисовать на нем… картины.
Том. Рисовать?
Уилли. Конечно.
Том. Картины? Про что?
Уилли. Про то, как я танцую. С товарным кондуктором. В лакированных туфельках. Да, да! А каблук у них французский, высокий, как телеграфный столб. А играть будут мою любимую песенку.
Том. Твою любимую?
Уилли. Да. Ту же, что любила Элва. (Зздыхаясь, страстно.) Только ты – звезда В небесах моих…
Я…
Том. Что?
Уилли. Я буду носить корсаж.
Том. А что это такое?
Уилли. К нему прикалывают цветы, которые полагаются к платью на званом вечере. Бутоны роз, фиалки, ландыши! Когда возвращаешься домой, они уже увяли, но их можно сунуть в воду, и они снова станут как свежие.
Том. Понятно.
Уилли. Элва всегда так делала.
Пауза. Паровозный гудок.
Курьерский.
Том. Ты часто вспоминаешь Элву?
Уилли. Не так уж часто. Время от времени. Это было непохоже на смерть в кино. Поклонники разбежались. Скрипки тоже не играли… Пойду-ка я обратно.
Том. Куда, Уилли?
Уилли. К баку с водой.
Том. Да ну?
Уилли. И начну все сначала. Может быть, побью рекорд. Элва, та один раз побила. Состязание у них было – кто дольше протанцует. В Мобайле. Это не в нашем штате – по соседству, в Алабаме. Можешь передать Фрэнку Уотерсу все, что я сказала. У меня нет времени на мальчишек. Теперь я гуляю с железнодорожниками, людьми известными и к тому же с хорошим жалованьем. Ты мне не веришь?
Том. Нет. По-моему, ты много навыдумывала.
Уилли. Ну и не верь. Я, конечно, могла бы доказать, что не вру, но что толку спорить с тобой. (Приглаживает волосы Растрепке.) Я буду жить долго-долго, как моя сестра. А когда у меня заболеют легкие, я умру, как она. Может быть, не совсем так, как в кино, но на мне будут мои жемчужные серьги и золотые бусы из Мемфиса…
Том. Правда?
Уилли (критически оглядывая Растрепку). А еще я думаю…
Том. Что?
Уилли (весело, но с дрожью в голосе). Что мои поклонники тоже перейдут к кому-нибудь по наследству. А небо белое-белое.
Том. Ага.
Уилли. Белое, как лист чистой бумаги. Ну, я пойду обратно.
Том. Пока.
Уилли. Пока. (Идет по рельсе в обратном направлении, карикатурно изгибаясь в попытках сохранить равновесие; потом исчезает.)
Том слюнит палец и поднимает его, определяя, откуда ветер.
(Издалека.) Только ты – звезда В небесах моих…
Пауза. Сцена темнеет.
И сияешь лишь Для меня!
Занавес
1 2 3
Том. Рисовать?
Уилли. Конечно.
Том. Картины? Про что?
Уилли. Про то, как я танцую. С товарным кондуктором. В лакированных туфельках. Да, да! А каблук у них французский, высокий, как телеграфный столб. А играть будут мою любимую песенку.
Том. Твою любимую?
Уилли. Да. Ту же, что любила Элва. (Зздыхаясь, страстно.) Только ты – звезда В небесах моих…
Я…
Том. Что?
Уилли. Я буду носить корсаж.
Том. А что это такое?
Уилли. К нему прикалывают цветы, которые полагаются к платью на званом вечере. Бутоны роз, фиалки, ландыши! Когда возвращаешься домой, они уже увяли, но их можно сунуть в воду, и они снова станут как свежие.
Том. Понятно.
Уилли. Элва всегда так делала.
Пауза. Паровозный гудок.
Курьерский.
Том. Ты часто вспоминаешь Элву?
Уилли. Не так уж часто. Время от времени. Это было непохоже на смерть в кино. Поклонники разбежались. Скрипки тоже не играли… Пойду-ка я обратно.
Том. Куда, Уилли?
Уилли. К баку с водой.
Том. Да ну?
Уилли. И начну все сначала. Может быть, побью рекорд. Элва, та один раз побила. Состязание у них было – кто дольше протанцует. В Мобайле. Это не в нашем штате – по соседству, в Алабаме. Можешь передать Фрэнку Уотерсу все, что я сказала. У меня нет времени на мальчишек. Теперь я гуляю с железнодорожниками, людьми известными и к тому же с хорошим жалованьем. Ты мне не веришь?
Том. Нет. По-моему, ты много навыдумывала.
Уилли. Ну и не верь. Я, конечно, могла бы доказать, что не вру, но что толку спорить с тобой. (Приглаживает волосы Растрепке.) Я буду жить долго-долго, как моя сестра. А когда у меня заболеют легкие, я умру, как она. Может быть, не совсем так, как в кино, но на мне будут мои жемчужные серьги и золотые бусы из Мемфиса…
Том. Правда?
Уилли (критически оглядывая Растрепку). А еще я думаю…
Том. Что?
Уилли (весело, но с дрожью в голосе). Что мои поклонники тоже перейдут к кому-нибудь по наследству. А небо белое-белое.
Том. Ага.
Уилли. Белое, как лист чистой бумаги. Ну, я пойду обратно.
Том. Пока.
Уилли. Пока. (Идет по рельсе в обратном направлении, карикатурно изгибаясь в попытках сохранить равновесие; потом исчезает.)
Том слюнит палец и поднимает его, определяя, откуда ветер.
(Издалека.) Только ты – звезда В небесах моих…
Пауза. Сцена темнеет.
И сияешь лишь Для меня!
Занавес
1 2 3