Она почти час завязывала себя в узел, а он все это время крепко спал! Печальная улыбка тронула ее губы, юмор ситуации поразил ее. Повернувшись, она пошла в спальню за одеялом, чтобы прикрыть его. Завтра, достаточно скоро, начнется их связь, подумала она, и уже возникло смешанное чувство разочарования и облегчения.
5
Неуловимый запах крема после бритья проникал в сознание Мэгги, развеивая облака сновидений. Ее расслабленное тело автоматически прореагировало на запах, разомлев от желания.
– Джеймс? – Его имя сорвалось с губ вместе с мечтательным вздохом, и она потянулась, лежа на шелковых простынях.
Его губы – близ ее губ, и вся она в нежной мольбе наслаждалась их прикосновением. Но едва смогла она прийти в себя и обрести дар речи, все кончилось, и она протестующе забормотала, не в силах смириться с потерей.
– Просыпайся, Мэгги! – Голос Джеймса заставил ее пробудиться. – Уже семь часов, а я хочу уйти в восемь.
– Что? – заморгала Мэгги, находясь между исполненной наслаждения мечтой и олицетворяемой голосом Джеймса реальностью. Это не было сном, отметила она в некотором смущении. Она же на самом деле ощущала запах крема после бритья, которым пользовался Джеймс, и короткое прикосновение его губ. Слишком уж короткое, с сожалением подумала она, глядя на него неодобрительно и нерешительно одновременно, прилагая все усилия к тому, чтобы ее полусонное сознание обрело привычную работоспособность.
Почему же Джеймс сидит у нее на кровати с чашкой дымящегося кофе? Она механически протянула руку, чтобы взять чашку. Нет, это была не ее постель, это была их с Джеймсом постель, хотя всего ее предполагаемого обаяния не хватило на то, чтобы удержать Джеймса от сна на диване прошлой ночью.
Досадный вопрос вернулся с ужасающей ясностью. Что, он уже отказался от своего предложения? Она внимательно вглядывалась в склоненное над ней лицо, пытаясь постичь ход мыслей Джеймса. Выглядел он в точности так же, как и всегда. Он совершенно не был похож на человека, объятого всесокрушающей страстью. Она беззвучно вздохнула и сделала маленький глоток горячего кофе. У Мэгги перехватило дыхание от этой горечи.
– Зачем ты это сделал? – спросила она, обескураженно сморщив нос.
– Единственное, что я нашел здесь на кухне, был быстрорастворимый кофе, а этикетка с инструкцией с банки оторвана. Ну, я и угадал.
– Ладно, угадал ты неправильно. – Она взяла чайную ложку и стала исследовать ее.
– Что ты делаешь?
– Смотрю, не исчезло ли серебряное покрытие. Это вещество – сильнейший пятновыводитель.
– Ну и ну. А мне стоило огромного труда сварить тебе чашку кофе.
– И сколько же времени ты раздумывал, как открывают и закрывают газовую горелку? – поинтересовалась она.
– Ух ты? – нахмурил брови Джеймс. – Ты имеешь в виду, что горелка не отключается автоматически, когда убирают чайник?
– Совершенно верно, Джеймс, – покорно ответила Мэгги. – Я слышала о мужчинах, совершенно беспомощных на кухне, но это не смешно. Ты когда-нибудь раньше варил себе кофе?
– Разумеется. В кофейнике, как все цивилизованные люди. У Джонсона есть один. Или даже, думаю, не один, если поискать на кухне.
– Я сомневаюсь, что его коллегам нужно их больше, – резонно возразила Мэгги.
– Да, пожалуй. – Джеймс взглянул на часы. – Уже довольно поздно, а у нас масса дел. Одевайся. И потеплее, – добавил он. – Мы проведем вне дома значительную часть дня.
– Хорошо. – Мэгги заставила себя сесть, только теперь осознав, что у нее не хватает смелости встать с постели и оказаться прямо напротив него – под тонким покровом из шелка и кружев. Груди ее были прикрыты одеялом. Мысленно она ругала себя за трусость, которую, казалось, совершенно невозможно обуздать. Она знала, что не было оснований прятаться. Она очень хороша. К несчастью, понимание этого не в состоянии было совершенно изгнать отголоски представлений, выработавшихся за многие годы.
Отчаяние вызывало шок. Мэгги хотелось избавиться от парализовавших ее страхов. Уж лучше бы Джеймс вел себя, подобно супругу викторианской эпохи, позволив ей раздеваться в собственной спальне. Украдкой она быстро взглянула на него, чтобы выяснить, следит ли он за ней. В глазах его светилось чувство, которому не было названия.
– Мэгги? – Он поставил кофейную чашку на столик рядом с кроватью и взял ее за руку, успокаивая. – Ты боишься меня? – Голос его был неожиданно нежен.
– О господи, нет! – Она утонула в его глазах. Как важно было успокоить его! – Только я не… Я думала… – Она нервно облизнула губы, пытаясь найти объяснение более правдоподобное, чем сама правда. Джеймс и так знал, что опыт у нее был невелик, но ее самолюбие страдало при мысли о том, что он убедится в этом на практике.
– Я совершенно уверен, что моя всезнающая Мэгги робеет, – осторожно выпытывал он, пытаясь понять, в чем дело. – Вот что я тебе скажу. Мы разыграем все, как на сцене. Отбрось одеяло. – Его спокойный голос призывал к повиновению, и Мэгги машинально выпустила постельное покрывало, упавшее до ее талии.
К ее облегчению, глаза Джеймса не последовали за падающим одеялом и все так же смотрели в ее глаза.
– А теперь сосчитай до десяти, – приказал он и, завороженная искорками, пляшущими в глубине его глаз, она стала считать. К тому времени, когда она закончила, дыхание у нее стало почти нормальным.
– Я никогда не предлагаю прыгать в пруд, не попробовав воду, – улыбался он ей. – Постепенный подход срабатывает лучше всего. – Тут он вздохнул, вспомнив о времени. – Нам пора идти. – Он встал, даже не взглянув на ее открытое для обозрения тело.
– Дай мне десять минут. – Слова ее сорвались, подобно приглушенному писку. – И не забудь закрыть газовую горелку! – прокричала она ему вслед.
В ванной Мэгги достала косметичку и причесалась. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что до нее здесь побывал Джеймс. Сырое полотенце аккуратно висело на вешалке, а его несессер с бритвенными принадлежностями лежал на мраморной стойке рядом с двойной раковиной.
Она осторожно прикоснулась к прекрасной коже несессера, легко скользнув кончиками пальцев по мягкой поверхности. Перед внутренним взором Мэгги возникло видение обнаженного до пояса Джеймса. Она представила, как напрягаются мускулы на его груди, когда он накладывает жирный слой крема, и белая пена оттеняет его темный подбородок.
Глаза ее слегка прикрылись, а губы сложились в мечтательную улыбку, когда воображение рисовало ей ровное скольжение мыльной пены. Пальцы ее сжимались, когда Мэгги представляла себе его небритый подбородок. В своем видении она была уже другой, искушенной Мэгги, услужливой Мэгги, уверенно вытирающей пальцами крем для бритья.
Дыхание ее участилось, дрожь пробежала по рукам, оставляя за собой гусиную кожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
5
Неуловимый запах крема после бритья проникал в сознание Мэгги, развеивая облака сновидений. Ее расслабленное тело автоматически прореагировало на запах, разомлев от желания.
– Джеймс? – Его имя сорвалось с губ вместе с мечтательным вздохом, и она потянулась, лежа на шелковых простынях.
Его губы – близ ее губ, и вся она в нежной мольбе наслаждалась их прикосновением. Но едва смогла она прийти в себя и обрести дар речи, все кончилось, и она протестующе забормотала, не в силах смириться с потерей.
– Просыпайся, Мэгги! – Голос Джеймса заставил ее пробудиться. – Уже семь часов, а я хочу уйти в восемь.
– Что? – заморгала Мэгги, находясь между исполненной наслаждения мечтой и олицетворяемой голосом Джеймса реальностью. Это не было сном, отметила она в некотором смущении. Она же на самом деле ощущала запах крема после бритья, которым пользовался Джеймс, и короткое прикосновение его губ. Слишком уж короткое, с сожалением подумала она, глядя на него неодобрительно и нерешительно одновременно, прилагая все усилия к тому, чтобы ее полусонное сознание обрело привычную работоспособность.
Почему же Джеймс сидит у нее на кровати с чашкой дымящегося кофе? Она механически протянула руку, чтобы взять чашку. Нет, это была не ее постель, это была их с Джеймсом постель, хотя всего ее предполагаемого обаяния не хватило на то, чтобы удержать Джеймса от сна на диване прошлой ночью.
Досадный вопрос вернулся с ужасающей ясностью. Что, он уже отказался от своего предложения? Она внимательно вглядывалась в склоненное над ней лицо, пытаясь постичь ход мыслей Джеймса. Выглядел он в точности так же, как и всегда. Он совершенно не был похож на человека, объятого всесокрушающей страстью. Она беззвучно вздохнула и сделала маленький глоток горячего кофе. У Мэгги перехватило дыхание от этой горечи.
– Зачем ты это сделал? – спросила она, обескураженно сморщив нос.
– Единственное, что я нашел здесь на кухне, был быстрорастворимый кофе, а этикетка с инструкцией с банки оторвана. Ну, я и угадал.
– Ладно, угадал ты неправильно. – Она взяла чайную ложку и стала исследовать ее.
– Что ты делаешь?
– Смотрю, не исчезло ли серебряное покрытие. Это вещество – сильнейший пятновыводитель.
– Ну и ну. А мне стоило огромного труда сварить тебе чашку кофе.
– И сколько же времени ты раздумывал, как открывают и закрывают газовую горелку? – поинтересовалась она.
– Ух ты? – нахмурил брови Джеймс. – Ты имеешь в виду, что горелка не отключается автоматически, когда убирают чайник?
– Совершенно верно, Джеймс, – покорно ответила Мэгги. – Я слышала о мужчинах, совершенно беспомощных на кухне, но это не смешно. Ты когда-нибудь раньше варил себе кофе?
– Разумеется. В кофейнике, как все цивилизованные люди. У Джонсона есть один. Или даже, думаю, не один, если поискать на кухне.
– Я сомневаюсь, что его коллегам нужно их больше, – резонно возразила Мэгги.
– Да, пожалуй. – Джеймс взглянул на часы. – Уже довольно поздно, а у нас масса дел. Одевайся. И потеплее, – добавил он. – Мы проведем вне дома значительную часть дня.
– Хорошо. – Мэгги заставила себя сесть, только теперь осознав, что у нее не хватает смелости встать с постели и оказаться прямо напротив него – под тонким покровом из шелка и кружев. Груди ее были прикрыты одеялом. Мысленно она ругала себя за трусость, которую, казалось, совершенно невозможно обуздать. Она знала, что не было оснований прятаться. Она очень хороша. К несчастью, понимание этого не в состоянии было совершенно изгнать отголоски представлений, выработавшихся за многие годы.
Отчаяние вызывало шок. Мэгги хотелось избавиться от парализовавших ее страхов. Уж лучше бы Джеймс вел себя, подобно супругу викторианской эпохи, позволив ей раздеваться в собственной спальне. Украдкой она быстро взглянула на него, чтобы выяснить, следит ли он за ней. В глазах его светилось чувство, которому не было названия.
– Мэгги? – Он поставил кофейную чашку на столик рядом с кроватью и взял ее за руку, успокаивая. – Ты боишься меня? – Голос его был неожиданно нежен.
– О господи, нет! – Она утонула в его глазах. Как важно было успокоить его! – Только я не… Я думала… – Она нервно облизнула губы, пытаясь найти объяснение более правдоподобное, чем сама правда. Джеймс и так знал, что опыт у нее был невелик, но ее самолюбие страдало при мысли о том, что он убедится в этом на практике.
– Я совершенно уверен, что моя всезнающая Мэгги робеет, – осторожно выпытывал он, пытаясь понять, в чем дело. – Вот что я тебе скажу. Мы разыграем все, как на сцене. Отбрось одеяло. – Его спокойный голос призывал к повиновению, и Мэгги машинально выпустила постельное покрывало, упавшее до ее талии.
К ее облегчению, глаза Джеймса не последовали за падающим одеялом и все так же смотрели в ее глаза.
– А теперь сосчитай до десяти, – приказал он и, завороженная искорками, пляшущими в глубине его глаз, она стала считать. К тому времени, когда она закончила, дыхание у нее стало почти нормальным.
– Я никогда не предлагаю прыгать в пруд, не попробовав воду, – улыбался он ей. – Постепенный подход срабатывает лучше всего. – Тут он вздохнул, вспомнив о времени. – Нам пора идти. – Он встал, даже не взглянув на ее открытое для обозрения тело.
– Дай мне десять минут. – Слова ее сорвались, подобно приглушенному писку. – И не забудь закрыть газовую горелку! – прокричала она ему вслед.
В ванной Мэгги достала косметичку и причесалась. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что до нее здесь побывал Джеймс. Сырое полотенце аккуратно висело на вешалке, а его несессер с бритвенными принадлежностями лежал на мраморной стойке рядом с двойной раковиной.
Она осторожно прикоснулась к прекрасной коже несессера, легко скользнув кончиками пальцев по мягкой поверхности. Перед внутренним взором Мэгги возникло видение обнаженного до пояса Джеймса. Она представила, как напрягаются мускулы на его груди, когда он накладывает жирный слой крема, и белая пена оттеняет его темный подбородок.
Глаза ее слегка прикрылись, а губы сложились в мечтательную улыбку, когда воображение рисовало ей ровное скольжение мыльной пены. Пальцы ее сжимались, когда Мэгги представляла себе его небритый подбородок. В своем видении она была уже другой, искушенной Мэгги, услужливой Мэгги, уверенно вытирающей пальцами крем для бритья.
Дыхание ее участилось, дрожь пробежала по рукам, оставляя за собой гусиную кожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40