Кажется, мальчишку. Что за чертовщина?
Хлопает дверь, входит Черных.
ЧЕРНЫХ (говорит вежливо, но без лишних эмоций). Добрый день! Я -Черных. Надеюсь, Коновалов сообщил вам обо мне?
РАКУША (хамовато). Черных так Черных... Проходите. Раз приказано, будете знакомиться с процессом.
Затемнение. ОПЯТЬ КАБИНЕТ СЛЕДОВАТЕЛЯ.
СЛЕДОВАТЕЛЬ И РАКУША.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Расскажите подробнее о вашем отношении к Черных.
РАКУША. Если честно, то он мне сразу не понравился. Выскочка, познания не блестящие. Зануда. Мне показалось, туповат. Я таких не люблю.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это ваше личное дело.
РАКУША. Да, конечно. Работе мешало другое. Постоянно испытываешь чувство, будто кто-то следит за тобой. Это неприятно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сколько вы проработали вместе с Черных?
РАКУША. Приблизительно недели две.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы передали ему всю информацию?
РАКУША. За исключением того, чего он не мог понять.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. То есть? Может быть, вы увидели в нем конкурента?
РАКУША. Да бросьте вы! Просто я тогда не понимал, почему директор института Коновалов решил раскрыть все карты дураку.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Попрошу не оскорблять покойного... Что произошло дальше?
РАКУША. Вы имеете в виду кражу?
Затемнение. ОПЯТЬ ЛАБОРАТОРИЯ.
НИНА И РАКУША.
НИНА. Вы, как всегда, ни свет ни заря.
РАКУША. А ты, Нина, как всегда, проспала? Я пришел пораньше кое-что спокойно прочитать. У меня очень приятное ощущение, что работа позади.
НИНА. Но вас раздражает Черных.
РАКУША. Не больше, чем любой другой недалекий человек! Иногда, чтобы выслужиться перед начальством, выдает мои мысли за свои. У меня их достаточно, и, ей-Богу, не жалко.
НИНА. Чем нам заниматься сегодня?
РАКУША. Я думаю, что вести пространные споры с блоком тебе сегодня уже не придется. И вообще, как ты заметила, он деловит и не реагирует на шутки и на кокетство. Ему бы только работать и работать! Что ж, Нина, сие не так плохо, черт побери!
НИНА. Еще бы! О вас теперь напишут в газетах...
РАКУША. Ну, ну!.. (Открывает шкаф, ищет.) Нина, куда ты поставила мозговой блок?
НИНА. Я его не трогала.
РАКУША. Не шути со мной! (Орет.) Говори, куда спрятала блок?
НИНА. Псих какой-то! Не трогала я его!
РАКУША. Не шути со мной! Мозг исчез. Ты понимаешь?
НИНА. Исчез? Дайте я посмотрю... Но куда исчез?
РАКУША. Где Черных? Может, это он подстроил глупую шутку? Так вот, я в эти игрушки не играю. Немедленно звоню шефу. Это слишком дорогая штука, чтобы так шутить. (Нервно набирает номер телефона.) Это Ракуша. Срочно Коновалова. Никого не принимает? Скажите ему, что из нашей лаборатории исчез блок... Он поймет. Не знаю, куда мог деться. Вы же лучше меня знаете, как у нас все охраняется. Но факт остается фактом. Кстати, где Черных? Заболел? Вот оно что! Как всегда, я все узнаю последним! (Бросает трубку.)
Затемнение. СНОВА КАБИНЕТ СЛЕДОВАТЕЛЯ.
СЛЕДОВАТЕЛЬ И РАКУША.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И вы считаете, что это было дело рук Черных? А если мы подозреваем вас?
РАКУША. Я не так плохо воспитан, как вам хотелось бы... Однако меня удивили два обстоятельства. Во-первых, у нас в институте кто-то начал сознательно распускать слухи, что я виновен в исчезновении блока. Во-вторых, абсолютное спокойствие дирекции, спецотдела и охраны. Ползли слухи, а администрация не делала никаких выводов. Вскоре меня вызвали в отдел кадров. Там сидел человек, представившийся ответственным сотрудником органов. Он сказал, чтобы я не волновался. Ничего никуда не пропало, и в государственных интересах это забыть. Я же не идиот, а потому спросил его в лоб: у вас что, живые стукачи иссякли, коль вам надо внедрять искусственных? Он рассердился и предупредил, чтобы я не совал нос в эту историю. Затем меня вызвал Коновалов и предложил лучше оплачиваемую должность в смежном институте. Я наотрез отказался и продолжал работать здесь, над своей темой. Через некоторое время нам стало известно, что директор института Коновалов уходит на повышение в какой-то комитет Госдумы по науке и технике. И вместо него функции директора поручено исполнять... Кому бы вы думали? Инженеру Черных!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну и что ж? Ваш подчиненный быстро сделал карьеру.
РАКУША. Вот именно! Это-то меня и поразило. Ясно сопоставились два факта: болезнь Черных и его карьера. Мои размышления совпали с приказом нового директора института о повышении коэффициента полезного действия сотрудников. В приказе, подписанном Черных, в частности, говорилось, что в течение рабочего дня никто не имеет права не только говорить, но и задумываться ни о чем постороннем. А кто задумывается, у того будут вычитать из зарплаты. Ведь там уже и вычитать не из чего. Поскольку я всегда задумываюсь о чем-нибудь, то из отдела кадров мне позвонили и сообщили, что приказом нового директора я уволен, как злостный нарушитель трудовой дисциплины.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы считаете -- несправедливо?
РАКУША (с иронией). Теперь это, по-видимому, не имеет значения. Меня оскорбило, что исследование, которым я занимался три года, прервано столь хамски извне и меня же в этом обвиняют. Тогда я решил действовать. У меня было два факта: болезнь Черных и его карьера. Третьим фактом был я сам. Для чего про меня распустили гнусные сплетни? Почему я уволен? С той минуты, как я начал искать концы, кто-то следил за мной. Я понял: спецотдел меня преследует.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Но ведь и вы преследовали!
РАКУША. Я добивался только правды и хотел работать. Я пытался попасть к новому директору института. И решился на унижение, но оказалось, что попасть к нему невероятно трудно. Говорили о том, что он сверхэнергичен и все делает мгновенно. Я этому не верил. Я знал, что он бывает в кабинете с утра один час и в это время не принимает, а лишь отдает распоряжения по телефону. Ровно в девять утра он проносится по лабораториям, здоровается со своими замами и скрывается в кабинете. Этот-то момент я использовал.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А как вы попали внутрь?
РАКУША. У меня не успели отобрать пропуск. Я прогуливался по коридору около девяти. Наконец появился Черных. Он еще больше побледнел с тех пор, как работал у меня. Его сухое лицо вытянулось, глаза безумно сверкали, на его лице не шевелился но один мускул. Я повернулся к нему спиной. Когда он пролетел в дверь кабинета мимо секретарши, я двинулся за ним, отставая на полшага, чтобы секретарша подумала, что я иду с ним. Черных оглянулся. Но это было уже тогда, когда мы оба вошли в кабинет.
Затемнение.
КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА ИНСТИТУТА.
ЧЕРНЫХ И РАКУША.
ЧЕРНЫХ. Кто разрешил вам войти сюда?
РАКУША. Никто, Черных. Я прокрался. Спецотдел прав, назвав меня вором. Но теперь мне нечего красть!
ЧЕРНЫХ. Советую забыть об этой краже. Наш институт, Ракуша, сейчас интересуют более важные проблемы глобального масштаба. Ваша работа -вчерашний день нашей науки.
1 2 3
Хлопает дверь, входит Черных.
ЧЕРНЫХ (говорит вежливо, но без лишних эмоций). Добрый день! Я -Черных. Надеюсь, Коновалов сообщил вам обо мне?
РАКУША (хамовато). Черных так Черных... Проходите. Раз приказано, будете знакомиться с процессом.
Затемнение. ОПЯТЬ КАБИНЕТ СЛЕДОВАТЕЛЯ.
СЛЕДОВАТЕЛЬ И РАКУША.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Расскажите подробнее о вашем отношении к Черных.
РАКУША. Если честно, то он мне сразу не понравился. Выскочка, познания не блестящие. Зануда. Мне показалось, туповат. Я таких не люблю.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это ваше личное дело.
РАКУША. Да, конечно. Работе мешало другое. Постоянно испытываешь чувство, будто кто-то следит за тобой. Это неприятно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сколько вы проработали вместе с Черных?
РАКУША. Приблизительно недели две.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы передали ему всю информацию?
РАКУША. За исключением того, чего он не мог понять.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. То есть? Может быть, вы увидели в нем конкурента?
РАКУША. Да бросьте вы! Просто я тогда не понимал, почему директор института Коновалов решил раскрыть все карты дураку.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Попрошу не оскорблять покойного... Что произошло дальше?
РАКУША. Вы имеете в виду кражу?
Затемнение. ОПЯТЬ ЛАБОРАТОРИЯ.
НИНА И РАКУША.
НИНА. Вы, как всегда, ни свет ни заря.
РАКУША. А ты, Нина, как всегда, проспала? Я пришел пораньше кое-что спокойно прочитать. У меня очень приятное ощущение, что работа позади.
НИНА. Но вас раздражает Черных.
РАКУША. Не больше, чем любой другой недалекий человек! Иногда, чтобы выслужиться перед начальством, выдает мои мысли за свои. У меня их достаточно, и, ей-Богу, не жалко.
НИНА. Чем нам заниматься сегодня?
РАКУША. Я думаю, что вести пространные споры с блоком тебе сегодня уже не придется. И вообще, как ты заметила, он деловит и не реагирует на шутки и на кокетство. Ему бы только работать и работать! Что ж, Нина, сие не так плохо, черт побери!
НИНА. Еще бы! О вас теперь напишут в газетах...
РАКУША. Ну, ну!.. (Открывает шкаф, ищет.) Нина, куда ты поставила мозговой блок?
НИНА. Я его не трогала.
РАКУША. Не шути со мной! (Орет.) Говори, куда спрятала блок?
НИНА. Псих какой-то! Не трогала я его!
РАКУША. Не шути со мной! Мозг исчез. Ты понимаешь?
НИНА. Исчез? Дайте я посмотрю... Но куда исчез?
РАКУША. Где Черных? Может, это он подстроил глупую шутку? Так вот, я в эти игрушки не играю. Немедленно звоню шефу. Это слишком дорогая штука, чтобы так шутить. (Нервно набирает номер телефона.) Это Ракуша. Срочно Коновалова. Никого не принимает? Скажите ему, что из нашей лаборатории исчез блок... Он поймет. Не знаю, куда мог деться. Вы же лучше меня знаете, как у нас все охраняется. Но факт остается фактом. Кстати, где Черных? Заболел? Вот оно что! Как всегда, я все узнаю последним! (Бросает трубку.)
Затемнение. СНОВА КАБИНЕТ СЛЕДОВАТЕЛЯ.
СЛЕДОВАТЕЛЬ И РАКУША.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И вы считаете, что это было дело рук Черных? А если мы подозреваем вас?
РАКУША. Я не так плохо воспитан, как вам хотелось бы... Однако меня удивили два обстоятельства. Во-первых, у нас в институте кто-то начал сознательно распускать слухи, что я виновен в исчезновении блока. Во-вторых, абсолютное спокойствие дирекции, спецотдела и охраны. Ползли слухи, а администрация не делала никаких выводов. Вскоре меня вызвали в отдел кадров. Там сидел человек, представившийся ответственным сотрудником органов. Он сказал, чтобы я не волновался. Ничего никуда не пропало, и в государственных интересах это забыть. Я же не идиот, а потому спросил его в лоб: у вас что, живые стукачи иссякли, коль вам надо внедрять искусственных? Он рассердился и предупредил, чтобы я не совал нос в эту историю. Затем меня вызвал Коновалов и предложил лучше оплачиваемую должность в смежном институте. Я наотрез отказался и продолжал работать здесь, над своей темой. Через некоторое время нам стало известно, что директор института Коновалов уходит на повышение в какой-то комитет Госдумы по науке и технике. И вместо него функции директора поручено исполнять... Кому бы вы думали? Инженеру Черных!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну и что ж? Ваш подчиненный быстро сделал карьеру.
РАКУША. Вот именно! Это-то меня и поразило. Ясно сопоставились два факта: болезнь Черных и его карьера. Мои размышления совпали с приказом нового директора института о повышении коэффициента полезного действия сотрудников. В приказе, подписанном Черных, в частности, говорилось, что в течение рабочего дня никто не имеет права не только говорить, но и задумываться ни о чем постороннем. А кто задумывается, у того будут вычитать из зарплаты. Ведь там уже и вычитать не из чего. Поскольку я всегда задумываюсь о чем-нибудь, то из отдела кадров мне позвонили и сообщили, что приказом нового директора я уволен, как злостный нарушитель трудовой дисциплины.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы считаете -- несправедливо?
РАКУША (с иронией). Теперь это, по-видимому, не имеет значения. Меня оскорбило, что исследование, которым я занимался три года, прервано столь хамски извне и меня же в этом обвиняют. Тогда я решил действовать. У меня было два факта: болезнь Черных и его карьера. Третьим фактом был я сам. Для чего про меня распустили гнусные сплетни? Почему я уволен? С той минуты, как я начал искать концы, кто-то следил за мной. Я понял: спецотдел меня преследует.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Но ведь и вы преследовали!
РАКУША. Я добивался только правды и хотел работать. Я пытался попасть к новому директору института. И решился на унижение, но оказалось, что попасть к нему невероятно трудно. Говорили о том, что он сверхэнергичен и все делает мгновенно. Я этому не верил. Я знал, что он бывает в кабинете с утра один час и в это время не принимает, а лишь отдает распоряжения по телефону. Ровно в девять утра он проносится по лабораториям, здоровается со своими замами и скрывается в кабинете. Этот-то момент я использовал.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А как вы попали внутрь?
РАКУША. У меня не успели отобрать пропуск. Я прогуливался по коридору около девяти. Наконец появился Черных. Он еще больше побледнел с тех пор, как работал у меня. Его сухое лицо вытянулось, глаза безумно сверкали, на его лице не шевелился но один мускул. Я повернулся к нему спиной. Когда он пролетел в дверь кабинета мимо секретарши, я двинулся за ним, отставая на полшага, чтобы секретарша подумала, что я иду с ним. Черных оглянулся. Но это было уже тогда, когда мы оба вошли в кабинет.
Затемнение.
КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА ИНСТИТУТА.
ЧЕРНЫХ И РАКУША.
ЧЕРНЫХ. Кто разрешил вам войти сюда?
РАКУША. Никто, Черных. Я прокрался. Спецотдел прав, назвав меня вором. Но теперь мне нечего красть!
ЧЕРНЫХ. Советую забыть об этой краже. Наш институт, Ракуша, сейчас интересуют более важные проблемы глобального масштаба. Ваша работа -вчерашний день нашей науки.
1 2 3