Даже в мелочах Наталья Николаевна поступает наперекор ему, как ей хочется. Он просит ее не ездить в Калугу, не посещать какого-то бала, она это игнорирует. Она описывает своих ухажеров, дразня его и обижая: "Женка, женка! если в эдакой безделице ты меня не слушаешь, так как мне не думать...".
Поэт искал покоя, опоры, а главное, счастья в женитьбе: "Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив", -- пишет он. И, похоже, старается уверить в этом больше самого себя. Его тяготит служба, в которую он впрягся из-за бесконечных семейных долгов. "Теперь они смотрят на меня, как на холопа, с которым можно поступать, как им угодно... Но ты во всем этом не виновата, а виноват я из добродушия, коим я преисполнен до глупости, несмотря на опыты жизни".
От того, что он обращается к ней в письмах "Милый мой ангел", "Душа моя", "Душка моя", "Милый друг" и "Царица моя", называет "умненькая и миленькая", ничего не меняется. Его попытки приблизить ее ("а душу твою люблю еще более твоего лица"), объяснить ей ее роль как жены писателя безуспешны. Впрочем, в 1834-м обращения к ней в письмах все чаще звучат иначе: "Что, женка!", "Ну, женка!", "Нашла за что браниться!", "Ты, женка моя пребезалаберная", "камер-пажиха", "Все вы, дамы, на один покрой", "Стыдно, женка", "Какая ты дура, мой ангел!".
Струна семейных отношений натягивается все более, кривая ползет вниз. Она занята своим успехом. Он больше не может жить так, как жил. Семья и творчество, а точнее, жена и творчество оказываются несовместимы.
В литературе идеализируется Пушкин как семьянин, и это создает иллюзию легкости жизни Натальи Николаевны с ним. Он любил ее, о чем то и дело говорят его письма. Сперва честолюбию льстило всеобщее внимание к его жене, которое делало его более известным не самого по себе, но как средоточие сплетен и пересудов. А в нем при этом превалировал эгоизм мужчины, живущего своим профессиональным делом и имеющего стойкие привычки и свойства характера, которые он в женитьбе не утратил.
После требующего уединения труда он искал развлечений: то были обильное общение с друзьями, игра в карты и, конечно, женщины. "Пушкин только с зарею возвращался домой, проводя ночи то за картами, то в веселых кутежах в обществе женщин известной категории... и часто, смеясь, посвящал ее в свои любовные похождения", -- пишет дочь Натальи Николаевны от второго брака, видимо, со слов матери.
Жена терпела, но мы не знаем, что происходило в ее душе. Возможно, обида накапливалась, нежелание мужа считать важным то, что было интересно ей, отражалось на ее поступках, на ее отношении к нему. Неудовлетворенность не находила выхода. Обделенная его вниманием, она искала сочувствия у других.
В 1835 году все явственнее видятся Пушкину перемены в семейной жизни. Он проходится по старому Донжуанскому списку. Он заезжает в Тригорское и Голубово "для сбора некоторых недоимок", то есть для того, чтобы заняться любовью со своими старыми подругами.
Через пару месяцев после прошения об отставке с мыслью о переезде в деревню, следует его нежнейшее письмо к падчерице Осиповой Александре Беклешовой, роман с которой был закручен десять лет назад. Она в его Донжуанском списке значится под номером 20. "Приезжайте, -- умоляет он, -ради Бога... У меня для Вас три короба признаний, объяснений и всякой всячины. Можно будет, на досуге, и влюбиться". Она уже замужем, но... Бурсов первый предположил: "...размышляя о побеге "в обитель дальную трудов и чистых нег", не думал ли он, что и подруга у него будет другая?". В январе 37-го он встречался с Беклешовой опять.
Возникает роман в"--120 с сестрой жены -- Александриной, с которой поэт сошелся, когда жена была в очередной раз на сносях. Вересаев пишет: "Можно считать установленным, что в последние годы Пушкин находился с Александриной в тайной связи". "Александр представил меня своим женам, -- писала Ольга, сестра Пушкина, -- теперь у него их целых три". Согласно легенде, потерянный Александриной крестик камердинер нашел в кровати Пушкина, когда стелил постель. Но факт, что у поэта была духовная близость с сестрой жены больше, чем с женой. Умирая, Пушкин отдал Вере Вяземской цепочку с нательным крестом, прося передать ее Александрине, и та вспыхнула, цепочку получив. Все это стало отвергаться целомудренной советской пушкинистикой, что мало способствовало полнокровному изучению жизни поэта.
В мае 1836 года Пушкин пишет жене из Москвы, что хочет там остаться месяцев на шесть, понимая, что она к нему ехать не захочет. Поразительно, что письмо от 18 мая начинается так: "Жена, мой ангел, хоть и спасибо за твое милое письмо, а все-таки я с тобою побранюсь: зачем тебе было писать? Это мое последнее письмо, более не получишь".
Конечно, имеется в виду, что письмо последнее в связи с отъездом из Москвы. А все ж оторопь берет от совпадения с тем, что вышло в действительности: хотя Пушкин жил еще восемь месяцев, это и впрямь его последнее письмо к жене. Надвигался второй кризис, за которым последовала дуэль.
Взаимное несчастье
Соболевский за границей удивлен, что Пушкин стал писать "бесцветно и приторно. Да что с ним, с нашим Пушкиным, сделалось? Отчего он так ослабел? От жены ли или от какого-нибудь другого, все исключающего, все вытесняющего большого труда?".
Карл Брюллов, с которым Пушкин очень сдружился в конце жизни, увидел "картину натянутого семейного счастья". Брюллов не утерпел и спросил: "На кой черт ты женился?". Пушкин ответил: "Я хотел ехать за границу -- меня не пустили, я попал в такое положение, что не знал, что делать, -- и женился". Об этом рассказе Брюллова вспоминает его ученик М.И.Железнов. Отметим здесь противоречие в объяснениях поэта: ведь раньше он говорил, что хотел ехать за границу, так как не получил согласия на брак.
Русский философ, живущий на Западе, видит мадам Пушкину так: "...ажурная красавица с осиной талией, легкая и воздушная только во флирте и танце, но каменно-тяжелая как жизненная спутница". "Он любил жену, -считала подруга юности Натальи Гончаровой княгиня Долгорукова, -- и находил в ней свое счастье; но все-таки она была не по нем", и Пушкин "был несчастный человек".
Наталья Николаевна не терпела ближайшего друга мужа -- Соболевского и не скрывала этого, как делала бы умная жена. Карамзина замечает: "Больно сказать, но это правда: великому и доброму Пушкину следовало иметь жену, способную лучше понять его и более подходящую к его уровню".
Александра Смирнова жалела, что Натали так необразованна. Пушкин просит жену привезти ему из его библиотеки эссе Монтеня и объясняет: "4 синих книги на длинных моих полках. Отыщи". То, что она не знала расположения книг на его полках или не читала Монтеня, вовсе не так уж важно. Печальнее то, что ее поступки без него и даже с ним были подчас наперекор ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14