«Скорее, скорее! пока не пришла няня… Степа, бедный, ведь он больной, надо ему послать чего-нибудь!»
И, схватив ножницы, Тася принялась срезать яблоки, орехи, хлопушки все, что попадалось под руку. Взяла пустую коробку и все туда осторожно сложила. Завтра надо будет попросить няню все это ему снести. Вот-то рад будет!
Хотела захлопнуть крышку и вдруг задумалась. И стояла так долго, неподвижно, глядя перед собой и что-то соображая. Наконец тряхнула головкой, решительно подошла к елке и сняла воскового ангельчика.
В последний раз с нежностью посмотрела на него, потом бережно положила в коробку, захлопнула крышку и обернулась к входившей няне.
– Нянечка, вот, снеси завтра эту коробку Степе, пожалуйста.

ПЕРВЫЙ УРОК
Тася лежала на ковре в детской животом вниз, подперев голову руками, и, напряженно нахмурившись, глядела на подобранный у папы в кабинете лоскуток старой газеты. Там были буквы, большие и маленькие, и многие она уже знала.
Вот эта, кругленькая – «о», палочки с перекладинкой «н», а если палочки наверху вместе, как шалаш, то «а».
Все это ей Коля сказал; иногда, в то время, как он готовил уроки, ей удавалось пробраться к нему в комнату.
Учить было гораздо веселее, чем учиться самому, и Коля становился необыкновенно любезен: усаживал ее на свое место, писал ей в тетради разные буквы, рассказывал смешные истории, пока мама, заслышав их болтовню, не выпроваживала Тасю в детскую. Та уходила покорно, но и одна нет-нет, да возьмет книгу и ищет знакомые буквы. Очень ей хотелось научиться читать.
Эта охота пришла к ней после того, как она недавно у Сонечки в гостях подобрала в углу детской толстую растрепанную книгу с картинками и стала ее рассматривать.
– Брось, Тася! – сказала небрежно маленькая хозяйка. – Это старая книга, я ее давно уже прочитала и подарила Томке, потому что там про разных зверей.
– Ты разве умеешь читать? – с почтением спросила Тася.
– Ну да! Еще осенью выучилась. Ты и не знала? – гордо ответила Сонечка.
«А мы с Мишей не умеем!», – подумала про себя Тася и тут же решила, что надо выучиться.
Ей почему-то не захотелось об этом говорить маме.
Но сама, как пчелка по цветкам, усердно стала собирать знания: то у брата спросит, то у сестры, а то, как бы невзначай, и у папы. Жаль, няня была неграмотная.
И все, что запоминала, рассказывала Мишке. Так что, когда подошло Рождество, она уж почти все буквы знала.
Вот и сейчас на клочке газеты одно слово покрупнее несколько раз повторялось, и все буквы в нем знала Тася, кроме одной. Такая смешная буква: две палочки накрест.
Прочитала она в начале слова «к-у» и в конце «арка», но средняя буква мешала, и не выходило слова! Уж она подбирала, подбирала: кумарка, кубарка все что-то плохо выходило.
А добиться своего хочется. И, как на грех, никого дома нет, одна мама: слышно, как она на машинке шьет. Вдруг раздался звонок. «Наверно, Коля!», подумала Тася и бросилась открывать дверь.
Но оказалось, что пришел какой-то господин.
«Спросить разве у него?» – мелькнуло у нее в голове. – «Наверное, он знает!»
Надо было торопиться: вдали уж раздавались шаги горничной. Тася испытующе подняла глаза на гостя и поспешно сказала:
– Послушайте, вы, наверно, умеете читать? Да? Вот скажите мне пожалуйста, что это за буква так пишется? – и она подняла ручки и скрестила два указательных пальца.
Господин удивленно посмотрел на нее, потом рассмеялся:
– Я так полагаю, что это будет «х»! – сказал он. – А на что это вам нужно, прилежная барышня?
Но Тася уже не слушала и мчалась назад в детскую. Еще на бегу она вставила мысленно эту букву куда следует, и получилось «кухарка»; отличное, совершенно ясное слово «кухарка».
– Нянечка, – радостно бросилась она к старушке, у меня «кухарка» вышла! Право, вышла!
– Какая кухарка вышла? – изумленно поглядела на нее сверх очков няня. – Никуда наша Даша не вышла, сейчас я на кухне была!
– Да нет, няня! Какая бестолковая! Вот тут в газете написано слово «кухарка», и вот еще и еще, смотри пять раз! – водила Тася пальчиком по строчкам газетного листа.
– Мало ли народа без места ходит, вот и объявляются! – равнодушно ответила та, отстраняя легонько девочку. А ты не мешай-ка мне сударыня: вон я мамашино платье распарываю, еще разрежу где из-за тебя!
Но Тася была очень довольна своим новым успехом и, взяв Мишку на руки, села к столу и заставила его писать карандашом много «х», больших и маленьких.
А после святок, когда Коля и Маня снова с утра стали уходить в свои гимназии, мама как-то позвала к себе Тасю.
– Знаешь, детка моя, сказала она, – ты теперь уж большая, пора тебе за ученье приниматься. Вырастешь большая, будешь много знать и понимать, интересно будет на свете жить. Хочешь учиться?
– Хочу! А как это делать-то? – неуверенно спросила Тася.
– Что делать? Да учиться.
– Учиться?
– Ну вот, прежде всего, я тебя читать научу!
– Читать? – переспросила Тася и спокойно прибавила: – Ну, читать-то я умею!
– Как умеешь? удивилась мама. – Кто же тебя научил?
– Сама… и Коля, и все…
– Да быть не может! Вот смотри какую я тебе красивую азбуку купила. Дай-ка, я открою, прочитай-ка тут!
Тася с любопытством взглянула на хорошенькую картинку, буквы были крупные и понятные.
– Вот к-о-т! – протяжно прочитала она.
– А тут? – мама показала на другую строчку.
– Н-а-ш-а к-а-ш-а! – опять прочитала Тася.
Мама даже книгу опустила от изумления.
– Детка моя, вот сюрприз! – едва выговорила она.
Тася взглянула на радостное лицо матери, вдруг застыдилась, покраснела и бросилась ей на шею. А потом она рассказала, как ей неприятно показалось, что Сонечка с Томкой читают, а они с Мишей не умеют, и решила выучиться.
Мама ее крепко поцеловала, подарила красивую азбуку, а когда вернулся папа, и ему рассказала, как порадовала ее Тася.
На радостях папа за обедом велел принести бутылку шипучего кваса, громко хлопнула пробка, красивыми пузырьками заиграл напиток в стаканах, Коля громко прокричал:
– За Тасины успехи! Ура! – и все потянулись к ней со стаканом, чтобы чокнуться.
А Тася широко улыбалась и чувствовала себя именинницей.

ТАСИНА ПАСХА
В эту зиму минуло Тасе семь лет, и она собиралась в первый раз в жизни говеть. Она очень гордилась этим, учила молитвы и очень огорчилась, когда не удалось.
Дня за два до Страстной промочила Тася на «вербах» ножки, заболело горлышко, сделался жар, и о том, чтобы в церковь идти, нечего было и думать.
И только в Страстной четверг, когда все собрались яйца красить, позволила мама и Тасе одеться и выйти в столовую.
В доме уже пахло праздником: горничная, высоко подоткнув платье, домывала окна, няня усердно терла мелом образа, а мама в сторонке мелко резала миндаль и цукаты, и Коля то и дело подбегал к ней полюбоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10