Не волнуйтесь, Сережа, продолжайте…
СЕРГЕЙ. Так вот… Я тогда посмотрел на Андрея… Я до сих пор – как солнце просвечивало сквозь его уши, как покрытые красной мелкой сеткой глаза внимательно рассматривали что-то невидимое за окном… Я не мог оторваться от его лица… Он недоуменно повернулся… И улыбнулся… Мы стали смеяться и нас выгнали из аудитории… Мы гуляли по улицам и пили пиво… Все было хорошо, пока мы не попали на завод. Там я и познал темную, пахнущую расплавленным металлом ревность. Бригадир смены «А» Юрий Александрович Посталыкин… Знающий, как надо и как нужно, опытный, кривоногий, просмоленный табаком, он, несомненно, был идеалом для Андрея, для моего Андрея… Я видел, как он тянется к Посталыкину, видел, как подражает ему… Никогда я не испытывал такой ревности… и такой ненависти… Даже Валера, бугор из смены «Б», не вызывал у меня такого ожесточения… В мечтах я давил Посталыкина асфальтовым катком, душил оголенным проводом, метал в него ржавые сюрикены… И каждое утро видел, как эта обезьяна трется возле Андрея… моего Андрея… Каждое утро я просыпался с криком – «Нет!», долго глядел на плакат Терминатора и на ряд поблескивающих пивных банок моей коллекции… Моя ревность достигла апогея, когда я увидел, как Андрей и дед о чем-то договариваются, о чем именно, я не услышал, грохот работающей плазмы и визг вентиляторов вытяжки заглушал их диалог, но в моих глазах все потемнело… Я подошел поближе… «Значит, завтра?» – сказал Андрей, Посталыкин в ответ хмыкнул и развел руками… Я не спал всю ночь… На другой день, когда Андрей стоял у окошка плазмы и не мигая смотрел на заготовку, ноги мои независимо от меня привели меня к емкостям с гелием. Руки мои независимо от меня открутили вентиль первого, второго и запасного баллонов до отказа… Губы мои независимо от меня дали трещину… «Мы будем вместе», – сказал я… Все… Взрыв… Хохлома… Реклама кефира… Стакан сухофруктов… Оттаявший пятачок на замерзшем окне автобуса… Фильм заканчивается, но свет не зажигают…
ВЕДУЩАЯ. Спасибо Сережа… Вопрос к вам, Андрей, были ли еще какие-нибудь эмоции кроме любви к своему делу? Что хотелось бы вам передать начинающим, только что пришедшим на завод?
АНДРЕЙ. У нас в поселке часто электричества не бывает… Щелк, и твой дом становится темным и загадочным… Углы вырастают, исчезает потолок и расстояние до стен… Сколько до дивана? Десять лилипутских или два гигантских? За окном веранды другая жизнь: кто-то в расшитой золотом треуголке перелез через забор и спрыгнул в клубнику… Я держусь за горячий стакан и боюсь повернуться…
ВЕДУЩАЯ. Простите Андрей, но мне вспомнился Бродский – «В деревне Бог живет не по углам…»
АНДРЕЙ. Да хрен с ним, с Бродским… Мы сидим на кухне, на столе горит свечка, отец пододвигает к ней маленькое бритвенное зеркальце, рядом блестящий никелированный чайник… Размноженный огонек мерцающим светом прессует тени, освещает хлопочущую у газовой плиты мать, зажигает золотистую шерсть засыпающего на табуретке кота… Еле слышно скрипит калитка, кто-то в треуголке спешит уйти… Я, с ногами забравшись на стул, неотрывно смотрю на пламя свечи… Скрученная веревочка фитилька напоминает мне бесцельно бредущего неандертальца из школьного учебника, неандертальца с голубым сиянием вокруг головы… Мне хочется стать таким же, чтобы тоже купаться в чистом пламени… Я вырываю из головы волосок и подношу к огню… Волосок щелкает, шипит и нехотя загорается голубой ягодкой, которая исчезает, запнувшись о сжатые пальцы… Я не чувствую боли… Позже я начал курить, только для того, что бы иметь с собой прирученный огонек. Я затягивался и смотрел на красный столбик уголька, на тело саламандры, покрытое редкими седыми чешуйками… В двенадцать лет я поджег соседский сарай, меня поймали сразу – я стоял и смотрел на огонь… Я сдал документы в ПТУ… Счастье настало, когда мы с однокашником Сергеем Голухтиным попали на завод. На плазму. Плазма… это, как бы вам объяснить… Ты смотришь в окошко камеры… как в другой мир… Вот манипулятор подводит резак к заготовке, ты набираешь программу, вводишь данные подачи газа, скорость подачи, толщину листа и… Пуск! Белый цветок лижет металл, приобретает форму, плотность, вещественность… Искры! Появляется место расплава – красный, белый. Искры! Поверхность отливает радугой… Металл… Программа заканчивается как всегда в тот момент, когда кажется, что сердце вспыхнет и расплавленное потечет по моей светоносной сущности… И будет хорошо… А эти кронштейны, фланцы… Не знаю, зачем подбил на спор деда… Вернее, знаю… Жалею, что не подумал о Сереге. Еще когда набирал на ЧПУ данные и зациклил программу на бесконечное количество проходов резака, у меня мелькнула мысль, что сегодня мы вдвоем и, скорее всего, компрессор не выдержит… Я видел Сергея мельком, когда загорелась пыль и турбина перешла на визг… Он что-то сказал… Я танцевал в пламени, изо рта выходила огненная струя, оранжевые деревья с ярко-синими кронами окружили меня, в мгновение ока выросла и достала до груди красно-желтая трава. Вокруг моей головы вспыхнуло голубое сияние…
ВЕДУЩАЯ. Спасибо, Андрей… К сожалению, время нашего эфира подходит к концу… Как обычно в конце передачи мы выполняем ваши заявки… Коллектив водителей транспортного участка предает пламенный, горячий привет Валере из ОА и ПРО и просит его подойти во время обеденного перерыва на транспортный участок… И дарят ему песню Нусрат Фатех Али Хана «Моя жизнь пройдет в огне»… Эта традиционная песня в стиле Пенджаб… «В каждый удар моего сердца ты приходишь как наводнение»… Это рассказ женщины о выборе истинной любви и о потере собственной индивидуальности…
Звучит музыка.
Затемнение.
Часть вторая
Вкус ветра
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
СВЕТА
Наши дни.
Железнодорожный вокзал. Зал ожидания. С большой дорожной сумкой в одной руке и с бутылкой пива в другой между рядов пробирается Света. Ставит сумку, садится, отхлебывает из бутылки.
СВЕТА. Моя сумка вам не мешает? Нормально? (Отхлебывает еще, ставит бутылку на пол .) Хороший у нас вокзал, правда? Тебя как зовут? А меня Света. Я к мужу в Читу еду. Ну да, работает, пять лет осталось…
Отхлебывает из бутылки.
Ты извини, меня колбасит не по-детски – вчера девчонки меня провожали. (Протягивает бутылку. ) Хочешь? А то смотри, у меня еще в сумке есть, чтобы ехать веселее. Ты не замужем? Чего так? Э… замуж рано не бывает. Ну, парень-то есть? Молодцом… А у нас завтра с Витькой три года будет, как познакомились… Хочешь расскажу? Если интересно, конечно…
Меня подружка Людка к себе пригласила, ей журналов принесли, посидим, говорит, выпьем чего-нибудь… У нее муж бандит, дома не бывает, ей одной скучно.
1 2 3 4 5
СЕРГЕЙ. Так вот… Я тогда посмотрел на Андрея… Я до сих пор – как солнце просвечивало сквозь его уши, как покрытые красной мелкой сеткой глаза внимательно рассматривали что-то невидимое за окном… Я не мог оторваться от его лица… Он недоуменно повернулся… И улыбнулся… Мы стали смеяться и нас выгнали из аудитории… Мы гуляли по улицам и пили пиво… Все было хорошо, пока мы не попали на завод. Там я и познал темную, пахнущую расплавленным металлом ревность. Бригадир смены «А» Юрий Александрович Посталыкин… Знающий, как надо и как нужно, опытный, кривоногий, просмоленный табаком, он, несомненно, был идеалом для Андрея, для моего Андрея… Я видел, как он тянется к Посталыкину, видел, как подражает ему… Никогда я не испытывал такой ревности… и такой ненависти… Даже Валера, бугор из смены «Б», не вызывал у меня такого ожесточения… В мечтах я давил Посталыкина асфальтовым катком, душил оголенным проводом, метал в него ржавые сюрикены… И каждое утро видел, как эта обезьяна трется возле Андрея… моего Андрея… Каждое утро я просыпался с криком – «Нет!», долго глядел на плакат Терминатора и на ряд поблескивающих пивных банок моей коллекции… Моя ревность достигла апогея, когда я увидел, как Андрей и дед о чем-то договариваются, о чем именно, я не услышал, грохот работающей плазмы и визг вентиляторов вытяжки заглушал их диалог, но в моих глазах все потемнело… Я подошел поближе… «Значит, завтра?» – сказал Андрей, Посталыкин в ответ хмыкнул и развел руками… Я не спал всю ночь… На другой день, когда Андрей стоял у окошка плазмы и не мигая смотрел на заготовку, ноги мои независимо от меня привели меня к емкостям с гелием. Руки мои независимо от меня открутили вентиль первого, второго и запасного баллонов до отказа… Губы мои независимо от меня дали трещину… «Мы будем вместе», – сказал я… Все… Взрыв… Хохлома… Реклама кефира… Стакан сухофруктов… Оттаявший пятачок на замерзшем окне автобуса… Фильм заканчивается, но свет не зажигают…
ВЕДУЩАЯ. Спасибо Сережа… Вопрос к вам, Андрей, были ли еще какие-нибудь эмоции кроме любви к своему делу? Что хотелось бы вам передать начинающим, только что пришедшим на завод?
АНДРЕЙ. У нас в поселке часто электричества не бывает… Щелк, и твой дом становится темным и загадочным… Углы вырастают, исчезает потолок и расстояние до стен… Сколько до дивана? Десять лилипутских или два гигантских? За окном веранды другая жизнь: кто-то в расшитой золотом треуголке перелез через забор и спрыгнул в клубнику… Я держусь за горячий стакан и боюсь повернуться…
ВЕДУЩАЯ. Простите Андрей, но мне вспомнился Бродский – «В деревне Бог живет не по углам…»
АНДРЕЙ. Да хрен с ним, с Бродским… Мы сидим на кухне, на столе горит свечка, отец пододвигает к ней маленькое бритвенное зеркальце, рядом блестящий никелированный чайник… Размноженный огонек мерцающим светом прессует тени, освещает хлопочущую у газовой плиты мать, зажигает золотистую шерсть засыпающего на табуретке кота… Еле слышно скрипит калитка, кто-то в треуголке спешит уйти… Я, с ногами забравшись на стул, неотрывно смотрю на пламя свечи… Скрученная веревочка фитилька напоминает мне бесцельно бредущего неандертальца из школьного учебника, неандертальца с голубым сиянием вокруг головы… Мне хочется стать таким же, чтобы тоже купаться в чистом пламени… Я вырываю из головы волосок и подношу к огню… Волосок щелкает, шипит и нехотя загорается голубой ягодкой, которая исчезает, запнувшись о сжатые пальцы… Я не чувствую боли… Позже я начал курить, только для того, что бы иметь с собой прирученный огонек. Я затягивался и смотрел на красный столбик уголька, на тело саламандры, покрытое редкими седыми чешуйками… В двенадцать лет я поджег соседский сарай, меня поймали сразу – я стоял и смотрел на огонь… Я сдал документы в ПТУ… Счастье настало, когда мы с однокашником Сергеем Голухтиным попали на завод. На плазму. Плазма… это, как бы вам объяснить… Ты смотришь в окошко камеры… как в другой мир… Вот манипулятор подводит резак к заготовке, ты набираешь программу, вводишь данные подачи газа, скорость подачи, толщину листа и… Пуск! Белый цветок лижет металл, приобретает форму, плотность, вещественность… Искры! Появляется место расплава – красный, белый. Искры! Поверхность отливает радугой… Металл… Программа заканчивается как всегда в тот момент, когда кажется, что сердце вспыхнет и расплавленное потечет по моей светоносной сущности… И будет хорошо… А эти кронштейны, фланцы… Не знаю, зачем подбил на спор деда… Вернее, знаю… Жалею, что не подумал о Сереге. Еще когда набирал на ЧПУ данные и зациклил программу на бесконечное количество проходов резака, у меня мелькнула мысль, что сегодня мы вдвоем и, скорее всего, компрессор не выдержит… Я видел Сергея мельком, когда загорелась пыль и турбина перешла на визг… Он что-то сказал… Я танцевал в пламени, изо рта выходила огненная струя, оранжевые деревья с ярко-синими кронами окружили меня, в мгновение ока выросла и достала до груди красно-желтая трава. Вокруг моей головы вспыхнуло голубое сияние…
ВЕДУЩАЯ. Спасибо, Андрей… К сожалению, время нашего эфира подходит к концу… Как обычно в конце передачи мы выполняем ваши заявки… Коллектив водителей транспортного участка предает пламенный, горячий привет Валере из ОА и ПРО и просит его подойти во время обеденного перерыва на транспортный участок… И дарят ему песню Нусрат Фатех Али Хана «Моя жизнь пройдет в огне»… Эта традиционная песня в стиле Пенджаб… «В каждый удар моего сердца ты приходишь как наводнение»… Это рассказ женщины о выборе истинной любви и о потере собственной индивидуальности…
Звучит музыка.
Затемнение.
Часть вторая
Вкус ветра
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
СВЕТА
Наши дни.
Железнодорожный вокзал. Зал ожидания. С большой дорожной сумкой в одной руке и с бутылкой пива в другой между рядов пробирается Света. Ставит сумку, садится, отхлебывает из бутылки.
СВЕТА. Моя сумка вам не мешает? Нормально? (Отхлебывает еще, ставит бутылку на пол .) Хороший у нас вокзал, правда? Тебя как зовут? А меня Света. Я к мужу в Читу еду. Ну да, работает, пять лет осталось…
Отхлебывает из бутылки.
Ты извини, меня колбасит не по-детски – вчера девчонки меня провожали. (Протягивает бутылку. ) Хочешь? А то смотри, у меня еще в сумке есть, чтобы ехать веселее. Ты не замужем? Чего так? Э… замуж рано не бывает. Ну, парень-то есть? Молодцом… А у нас завтра с Витькой три года будет, как познакомились… Хочешь расскажу? Если интересно, конечно…
Меня подружка Людка к себе пригласила, ей журналов принесли, посидим, говорит, выпьем чего-нибудь… У нее муж бандит, дома не бывает, ей одной скучно.
1 2 3 4 5