Она вновь подчинилась, не замешкавшись ни на мгновение, а при виде ее сосков в голову мне вступило не меньше, чем при виде раздевающейся Зои.
– Хорошо! Правда хорошо! А теперь вообще сними блузку. Сними и брось в сторону.
ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!
– А теперь – лифчик, сними лифчик... ЩЕЛК-ЩЕЛК!
– Хорошо... Возьми сиськи в ладони и оближи один из сосков...
Что ж, подслушивающего устройства при ней не было. Скрыть бугор на моих брюках больше не было никакой возможности. Я даже обратил на это внимание констебля, чтобы избежать возможных недоразумений.
– Как бы у меня ни топорщилось – не обращай внимания. Я ничего не могу поделать.
– Это хорошо, – улыбнулась она, поглядев туда. – Не встань у тебя – я бы огорчилась.
– Сними юбку. ЩЕЛК!
Констебль Кенсингтон лежала передо мной в нижнем белье и туфлях на каблуках, повсюду себя гладила, тяжело дышала и смотрела мне прямо в глаза.
Ладно, проверим, готова ли ты на самом деле.
– Сними трусики.
Она даже не вздрогнула. Просто подняла задницу, быстренько их стащила и развела ноги, показав все.
ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК...
– Черт, подожди, мне надо сменить пленку.
Я не сомневался, что тридцать шесть кадров уже отснял. В отличие от большинства известных мне моделей констебль Кенсингтон не пыталась закрыться, пока я трясущимися руками пытался справиться с этим кропотливым заданием. Она просто лежала, гладила себя и смотрела в потолок. Господи, как мне хотелось ее трахнуть! Она не была ни красоткой, как Таня, ни милашкой, как Синди, а сиськи нуждались в некотором ретушировании, но посмотреть там было на что – это без вопросов!
Пленка была вставлена, и я опять стоял перед ней – только теперь гораздо ближе.
– Скажи, что ты от меня хочешь, и я сделаю это, – сказала она. – Заставь меня вытворять всякие штуки.
– Поиграй с собой, а я буду фотографировать.
И констебль Кенсингтон тут же перешла к делу.
Она задала себе такого жару, что... Не знаю, смогу ли я так же, когда буду вспоминать этот дождливый четверг.
ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!
Она завывала, словно привидение, и я тоже был готов завыть. Я знал, что делаю ошибку, что я должен вести себя профессионально, но я буквально умирал. Что ж, если это и ловушка, то я ничего не могу с собой поделать и иду прямо в нее.
– Хорошо, а теперь... Послушай... – поморщился я, расстегивая ширинку; сердце вырывалось из груди. – Я хочу сделать несколько фотографий, на которых у тебя во рту будет вот это.
Констебль. Кенсингтон поднялась, посмотрела на мою плоть, потом как одержимая схватила ее и запихала себе в рот. То был самый буйный минет в моей жизни. Интересно, когда у тебя сосет динозавр – ощущения похожи?
– О Господи, да! – взывал я к небесам; она превратилась в настоящий насос.
ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!
Констебль Кенсингтон так запыхалась, что только с третьей попытки смогла попросить меня сделать несколько фотографий, на которых мы трахаемся. Я толкнул ее обратно на кровать, она задрала на мне рубашку и стянула брюки и трусы, сделав при этом больно моему дружку, запевшему, словно натянутая тетива. Когда я взобрался на борт, меня охватило облегчение: похоже на настоящий секс, а не на очередное разочарование. Должен, однако, вам сказать, что наш ум способен играть с нами странные шутки. Понимаю, что это звучит по-дурацки, но даже тогда я не был уверен на все сто, что мы действительно займемся любовью. Я пережил такую жестокую засуху (Таня и Синди не в счет), столько раз все срывалось в последний момент, что мое сознание отказывалось просто взять и поверить: мы занимаемся любовью. Для виду я продолжал щелкать фотоаппаратом, хотя, как только я сказал констеблю Кенсингтон, что тяжеловато фотографировать и одновременно так много двигаться, она ответила:
– Так брось эту чертову камеру!
И тогда я наконец поверил.
– Давай же, покажи мне! Отделай меня! – вопила она, бешено двигаясь.
– А теперь сзади... А теперь я сверху... А теперь у стены... А теперь я сама...
– Что?..
С таким я столкнулся впервые. Да, я пережил долгую, изнурительную засуху, да, я постоянно тосковал, однако те мечты вернулись сторицей! Она была ненасытна. Это слово описывало ее как нельзя лучше. Ненасытность. К вечеру мою спину украшали борозды, на сосках виднелись следы от укусов, все тело покрывали порезы и кровоподтеки, а под глазом образовался фингал. Мы успели перепробовать все позы, кроме свободной, потом попробовали и ее тоже, так как к одиннадцати часам напрячь что-либо мы были уже не в состоянии. Этим я завершил свое выступление – лучшее в моей жизни.
Не знаю, кем она была у себя дома, но я не встречал никого похабнее. Она сказала, что не в силах отважиться на что-либо такое со своим бойфрендом, так как после будет мучиться от стыда. Зато со мной, грязным порнографом, она могла делать все и говорить все, так как я в ее жизни не играл ни малейшей роли, будучи лишь партнером.
Она спросила, не хочу ли я, чтобы она пописала мне в лицо.
– Что-то не хочется, но спасибо за предложение.
– А ты на мое – хочешь пописать?
– Э... Вообще-то нет. Я не могу, когда на меня кто-нибудь смотрит.
– Дай знать, если передумаешь, – сказала она и постаралась вдохновить мой потрепанный член на последнюю битву.
У нее это получилось, однако рассказывать тут особенно не о чем.
Незадолго до полуночи она приняла душ, прополоскала рот и поблагодарила меня за вечер – "захватывающий" (ее слова, не мои). Потом спросила, что я собираюсь делать с фотографиями. Я сказал ей снять копии со свидетельства о рождении и паспорта и послать их вместе с письмом, подтверждающим адрес и домашний телефон, после чего с ней свяжутся Джеки или Мэри для словесного подтверждения.
– Нам обязательно проходить через все это? – спросила она неохотно.
– Боюсь, что да.
– Я не уверена, что захочу сообщать свои данные, а уж звонки домой мне и подавно не нужны. Не мог бы ты пристроить парочку из них втихаря?
Теперь, когда я потерял работу (о чем она еще не знала), это будет непросто, однако парни вполне могли оказать мне услугу-другую.
– Я постараюсь. А теперь – будь здорова.
Ладно, пусть это против правил, но как я мог отказать женщине, которая только что брала у меня в рот?
19. Случка в суде
Мне всегда было интересно, есть ли Бог, который смотрит на нас оттуда, сверху. Теперь я знаю наверняка, что он есть и что у него замечательное чувство юмора.
– Я переговорила с местным служащим. Сообщила ему, что мы уже здесь и ждем вызова. Не разбредайтесь. Если мы пропустим свою очередь, нас отодвинут в самый конец дня, – объясняла Саманта мне, Тане и Синди.
Возможно, вы помните, что мы с Самантой уже встречались. Это та самая подруга-феминистка, обличавшая бессовестного торговца женской плотью. А теперь она представляла в суде меня и двух эксплуатируемых мною женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52