манёвры на орбите, сближения, стыковки и расстыковки, выходы в открытый космос и т. д. При этом они не раз опережали СССР, в частности, первыми запустили корабль, способный выполнять манёвры на орбите, оснащённый бортовым компьютером («Джемини»), впервые осуществили управляемое сближение двух пилотируемых кораблей.
Первую в мире стыковку в космосе выполнил 16 марта 1966 года как раз «Джемини-8», которым командовал Нейл Армстронг, — да-да, тот самый! (Вторым членом экипажа «Джемини-8» был Дэвид Скотт; впоследствии он был командиром «Аполлона-15» и тоже побывал на Луне.) Фото на рис. 122 сделано незадолго до этой стыковки, когда «Джемини-8» приближался к последней ступени ракеты «Аджена», с которой он потом состыковался (эта ступень — в центре кадра). (Кстати, Армстронг в этом полёте с честью вышел из весьма опасной ситуации. Когда стыковка была успешно выполнена, связка «Джемини»-«Аджена» вдруг стала вращаться. Армстронг решил, что виновата «Аджена», и быстро расстыковался с ней — но вращение лишь усилилось. Потом оказалось, что один из двигателей системы ориентации на «Джемини-8» почему-то стал постоянно работать и закручивал корабль. Армстронг полностью отключил систему ориентации — и забарахливший двигатель в том числе — и сумел погасить вращение корабля с помощью второй системы двигателей ориентации, которые предназначались для использования только на этапе входа в атмосферу.)
А в Советском Союзе первая стыковка была выполнена спутниками «Космос-186» и «Космос-188» (на самом деле это были беспилотные корабли типа «Союз») лишь на полтора года позже, 30 октября 1967 года.
«Аполло-9» и «Аполло-10» — стыковались и расстыковывались с лунным модулем — сначала на околоземной орбите, а потом — на окололунной. «Аполло-10» — вообще, генеральная репетиция высадки, где было всё, кроме посадки и взлёта с Луны.
Опыт пилотируемых полётов у американцев к концу 60-х годов был несколько больше советского. До запуска первого пилотируемого «Аполлона» у американцев было выполнено 14 орбитальных космических полётов: 4 — на одноместном корабле «Меркурий» и 10 — на двухместном «Джемини». А в СССР — 9:6 одноместных «Востоков», 2 «Восхода» (в первый раз — три космонавта, во второй — два) и «Союз-1», на котором погиб Владимир Комаров (рис. 123). В этих полётах приняли участие 18 астронавтов и 11 космонавтов. (Кстати о «Союзе-1». Таких катастроф, как гибель космонавтов в полёте, американцы не знали до «Челленджера», так что не надо говорить про якобы присущую исключительно им «череду постоянных и закономерных неудач и катастроф на околоземных орбитах».)
В чём американцы действительно поначалу отставали — так это в ракетах-носителях. Их первые носители были менее мощными, чем советские, поэтому их спутники и пилотируемые корабли были намного легче. Но с разработкой ракет «Сатурн-1», «Сатурн-1B» и «Сатурн-5» они не только ликвидировали это отставание, но и здорово вырвались вперёд: ракета с мощностью «Сатурна-5» появилась в СССР лишь в 80-х годах. А наверстать это и другие упущения американцы смогли без проблем: правительство США выдало NASA 25 миллиардов долларов, в то время как в СССР на лунную программу было выделено только 4 миллиарда долларов.
И советские специалисты, «реально видевшие всю сумму технологических проблем космонавтики», прекрасно понимали, что проблемы полёта к Луне очень сложны, но разрешимы при должном подходе, и считали успех NASA вполне закономерным. Так, академик Мишин, заместитель Королёва, ставший после его смерти Главным Конструктором, на вопрос о том, какова была первая реакция на высадку американцев на Луну, сказал: «Да порадовались за них — и всё. Для нас ведь не было неожиданностью, что они нас опередят. Мы-то это дело понимали. А руководство… Они нас до того давили, как могли, а после этого, наоборот, интерес потеряли». (Интервью с В. П. Мишиным см. ниже в списке ресурсов.)
А на вопрос, почему была прекращена советская лунная пилотируемая программа, Мишин отвечал так:
— Попробуем представить трудности этого проекта в простых числах. Допустим, запуск спутника и полёт Юрия Гагарина — это «10 единиц», в таком случае полёт к Луне, её облёт и возвращение на Землю — «100 единиц», а посадка на Луну и возвращение людей на Землю — уже «1000 единиц». В выведении первых спутников и полёте человека в какой-то степени были заинтересованы военные, но Луна их не интересовала. Таким образом, лунный проект был чисто политическим… А денег в стране не было. Военные очень неохотно помогали нам, когда речь заходила о сугубо «мирных» программах. И их можно понять — ведь у них совершенно иные задачи, чем освоение космического пространства. Да, они готовы его использовать в своих целях, но не осваивать в интересах науки и народного хозяйства… В Америке разделение на «гражданский» и «военный» космос произошло в самом начале, а у нас этого нет до сегодняшнего дня.
Б. В. Раушенбах, конструировавший первые советские космические аппараты и корабли, писал о соревновании в космосе между СССР и Америкой:
Уточню ещё, почему я изобрёл название «спортивно-романтическая эпоха». О романтике я уже сказал, а спортом называл соревнование с Америкой, которое в то время проходило особенно остро. Причём соревнование это было и политическое, но нам было не до политики, нас интересовало соревнование разработчиков. У них мыслили разработчики, и у нас они мыслили, и вот, не вступая в прямой контакт, мы изредка обменивались информацией на учёных конференциях и при этом старались — и они, и мы — всё-таки обойти друг друга. Очень увлекательно. И до сих пор увлекает. Не потому, что у них одно правительство, а у нас другое, тогда и у них принимали решения, и у нас ЦК требовал «животы положить» на алтарь Отечества. То был спортивный интерес, всегда приятно кого-то обставлять. Когда мы начали отставать, я, к счастью, уже ушёл из этой сферы деятельности, но от первых десяти лет у меня осталось определённое ощущение, что американцы — слабаки. В последние годы мы уже чувствовали, что они нам «дышат в затылок», но, когда они полностью нас обставили, я уже прямого отношения к космосу не имел. А насчёт «дышат в затылок» есть хороший анекдот. Как-то на одном из совещаний в ЦК партии кто-то из руководителей космических программ сказал: «Да, надо нам приналечь с новыми силами, потому что они нам уже в затылок дышат». Тогда возмущённый чиновник, который вёл совещание, парировал: «Как так они? Это мы им в затылок дышим!»
Так что, выражаясь красивым слогом, я ощутил горечь поражения, уже значительно отойдя от космических проблем. Тем более это не было такой уж горечью, я знал, что поражение неизбежно, потому что наши финансовые возможности несопоставимы с американскими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Первую в мире стыковку в космосе выполнил 16 марта 1966 года как раз «Джемини-8», которым командовал Нейл Армстронг, — да-да, тот самый! (Вторым членом экипажа «Джемини-8» был Дэвид Скотт; впоследствии он был командиром «Аполлона-15» и тоже побывал на Луне.) Фото на рис. 122 сделано незадолго до этой стыковки, когда «Джемини-8» приближался к последней ступени ракеты «Аджена», с которой он потом состыковался (эта ступень — в центре кадра). (Кстати, Армстронг в этом полёте с честью вышел из весьма опасной ситуации. Когда стыковка была успешно выполнена, связка «Джемини»-«Аджена» вдруг стала вращаться. Армстронг решил, что виновата «Аджена», и быстро расстыковался с ней — но вращение лишь усилилось. Потом оказалось, что один из двигателей системы ориентации на «Джемини-8» почему-то стал постоянно работать и закручивал корабль. Армстронг полностью отключил систему ориентации — и забарахливший двигатель в том числе — и сумел погасить вращение корабля с помощью второй системы двигателей ориентации, которые предназначались для использования только на этапе входа в атмосферу.)
А в Советском Союзе первая стыковка была выполнена спутниками «Космос-186» и «Космос-188» (на самом деле это были беспилотные корабли типа «Союз») лишь на полтора года позже, 30 октября 1967 года.
«Аполло-9» и «Аполло-10» — стыковались и расстыковывались с лунным модулем — сначала на околоземной орбите, а потом — на окололунной. «Аполло-10» — вообще, генеральная репетиция высадки, где было всё, кроме посадки и взлёта с Луны.
Опыт пилотируемых полётов у американцев к концу 60-х годов был несколько больше советского. До запуска первого пилотируемого «Аполлона» у американцев было выполнено 14 орбитальных космических полётов: 4 — на одноместном корабле «Меркурий» и 10 — на двухместном «Джемини». А в СССР — 9:6 одноместных «Востоков», 2 «Восхода» (в первый раз — три космонавта, во второй — два) и «Союз-1», на котором погиб Владимир Комаров (рис. 123). В этих полётах приняли участие 18 астронавтов и 11 космонавтов. (Кстати о «Союзе-1». Таких катастроф, как гибель космонавтов в полёте, американцы не знали до «Челленджера», так что не надо говорить про якобы присущую исключительно им «череду постоянных и закономерных неудач и катастроф на околоземных орбитах».)
В чём американцы действительно поначалу отставали — так это в ракетах-носителях. Их первые носители были менее мощными, чем советские, поэтому их спутники и пилотируемые корабли были намного легче. Но с разработкой ракет «Сатурн-1», «Сатурн-1B» и «Сатурн-5» они не только ликвидировали это отставание, но и здорово вырвались вперёд: ракета с мощностью «Сатурна-5» появилась в СССР лишь в 80-х годах. А наверстать это и другие упущения американцы смогли без проблем: правительство США выдало NASA 25 миллиардов долларов, в то время как в СССР на лунную программу было выделено только 4 миллиарда долларов.
И советские специалисты, «реально видевшие всю сумму технологических проблем космонавтики», прекрасно понимали, что проблемы полёта к Луне очень сложны, но разрешимы при должном подходе, и считали успех NASA вполне закономерным. Так, академик Мишин, заместитель Королёва, ставший после его смерти Главным Конструктором, на вопрос о том, какова была первая реакция на высадку американцев на Луну, сказал: «Да порадовались за них — и всё. Для нас ведь не было неожиданностью, что они нас опередят. Мы-то это дело понимали. А руководство… Они нас до того давили, как могли, а после этого, наоборот, интерес потеряли». (Интервью с В. П. Мишиным см. ниже в списке ресурсов.)
А на вопрос, почему была прекращена советская лунная пилотируемая программа, Мишин отвечал так:
— Попробуем представить трудности этого проекта в простых числах. Допустим, запуск спутника и полёт Юрия Гагарина — это «10 единиц», в таком случае полёт к Луне, её облёт и возвращение на Землю — «100 единиц», а посадка на Луну и возвращение людей на Землю — уже «1000 единиц». В выведении первых спутников и полёте человека в какой-то степени были заинтересованы военные, но Луна их не интересовала. Таким образом, лунный проект был чисто политическим… А денег в стране не было. Военные очень неохотно помогали нам, когда речь заходила о сугубо «мирных» программах. И их можно понять — ведь у них совершенно иные задачи, чем освоение космического пространства. Да, они готовы его использовать в своих целях, но не осваивать в интересах науки и народного хозяйства… В Америке разделение на «гражданский» и «военный» космос произошло в самом начале, а у нас этого нет до сегодняшнего дня.
Б. В. Раушенбах, конструировавший первые советские космические аппараты и корабли, писал о соревновании в космосе между СССР и Америкой:
Уточню ещё, почему я изобрёл название «спортивно-романтическая эпоха». О романтике я уже сказал, а спортом называл соревнование с Америкой, которое в то время проходило особенно остро. Причём соревнование это было и политическое, но нам было не до политики, нас интересовало соревнование разработчиков. У них мыслили разработчики, и у нас они мыслили, и вот, не вступая в прямой контакт, мы изредка обменивались информацией на учёных конференциях и при этом старались — и они, и мы — всё-таки обойти друг друга. Очень увлекательно. И до сих пор увлекает. Не потому, что у них одно правительство, а у нас другое, тогда и у них принимали решения, и у нас ЦК требовал «животы положить» на алтарь Отечества. То был спортивный интерес, всегда приятно кого-то обставлять. Когда мы начали отставать, я, к счастью, уже ушёл из этой сферы деятельности, но от первых десяти лет у меня осталось определённое ощущение, что американцы — слабаки. В последние годы мы уже чувствовали, что они нам «дышат в затылок», но, когда они полностью нас обставили, я уже прямого отношения к космосу не имел. А насчёт «дышат в затылок» есть хороший анекдот. Как-то на одном из совещаний в ЦК партии кто-то из руководителей космических программ сказал: «Да, надо нам приналечь с новыми силами, потому что они нам уже в затылок дышат». Тогда возмущённый чиновник, который вёл совещание, парировал: «Как так они? Это мы им в затылок дышим!»
Так что, выражаясь красивым слогом, я ощутил горечь поражения, уже значительно отойдя от космических проблем. Тем более это не было такой уж горечью, я знал, что поражение неизбежно, потому что наши финансовые возможности несопоставимы с американскими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118