Правда, ее неприятно поразила произошедшая в отце перемена. Когда она видела его в последний раз, это был красивый, начинающий слегка набирать вес мужчина средних лет. Сейчас ее встретил страшно располневший шестидесятилетний старик.
На ленч были ростбифы. Перекусив, они расположились в гостиной за чашкой кофе.
– Знаешь, па, я как раз хотела с тобой поговорить о Лине Лоренс.
– Не буду кривить душой, я не в восторге от твоих фотографий на сумках и, тем более, от всех этих статеек, перемывающих тебе косточки, но я понимаю, что без этого нельзя, это как бы издержки шоу-бизнеса. Я и не думал, что моя маленькая девочка будет пользоваться таким успехом. Не сразу к этому привык, если честно.
– Теперь с этим покончено, со вчерашнего дня Лина Лоренс официально удалилась от дел. Отныне я снова становлюсь самой собой – прежней Кэти Мелдентон.
– Удалилась от дел? В твоем-то нежном возрасте! – воскликнул отец.
На его лице появилось столь неподдельное изумление, что Кэти громко расхохоталась. Однако отец, похоже, не шутил. Лицо его покраснело, взгляд ушел в сторону. Кэти тоже стала серьезной.
– Не надо принимать поспешных решений, девочка. С твоей профессией можно заработать уйму денег. В дальнейшем на тебя могут обратить внимание продюсеры телевидения, кино, станешь звездой… Да перед тобой открыты все горизонты!
– Все это я слышала не один раз, но денег я уже заработала достаточно: и квартиру могу себе купить, и на счет в банк кое-что положить. Я уже совершеннолетняя, па, твое опекунство закончилось, и я намерена занять полагающееся мне место в правлении компании. – От ее слов у отца буквально отвисла челюсть. – Кроме того, – продолжала Кэти, – мне нужна работа. Я хочу быть дизайнером, как мама в те времена, когда ты с ней познакомился.
Отец приложил максимум усилий, чтобы отговорить Кэти от ее затеи, но к тому времени, когда она собралась возвращаться в отель, ему пришлось сдаться. Последнее слово осталось за дочерью. На следующее утро Кэти расплатилась за номер, взяла такси и приехала домой.
Со слезами на глазах стояла она в раскрытых дверях своей девичьей спальни. Глупо, конечно, поддаваться сентиментальности; она и в детстве не испытывала горячих чувств к этому дому, но сейчас вдруг поняла, что скучала по нему. В спальне все было по-прежнему: все та же узкая односпальная кровать, те же занавески в бело-розовых тонах, она сама их когда-то подбирала в тон обоям. Все знакомо с детства. Тыльной стороной ладони она смахнула слезы с длинных ресниц. Как часто проводила она тут долгие часы, мечтая о Джейке…
Все, хватит, отныне никакого Джейка. О той части жизни необходимо забыть. Завтра вместе с отцом она пойдет на фабрику, и начнется совершенно новый этап.
Дело Мелдентонов началось в середине семнадцатого века с глиняных разработок в Корнуолле. А через столетие одному из предков Кэти пришла идея основать собственную фарфоровую фабрику на берегу Темзы вместо того, чтобы переправлять глину по реке на чужие фабрики. Идея была претворена в жизнь, и уже к 1850 году продукция Мелдентонов могла смело конкурировать с изделиями старейших предприятий.
Когда-то давно дед сводил маленькую Кэти в Британский музей и с гордостью показал вазочку с монограммой королевы Виктории и клеймом Стивена Грина из имперских гончарных мастерских. Тогда-то дед и поведал девочке историю семейства Мелдентон. Выяснилось, что ее прадед работал с Грином и только потом перешел на семейную фабрику.
Все это Кэти вспоминала, чтобы успокоить нервы перед выходом на новую работу.
Наутро вдвоем с отцом они отправились на фабрику. Отец мастерски вел машину, сразу видно, что много лет за рулем. Когда он припарковался, Кэти, не выходя из кабины, удивленно огляделась по сторонам. Когда-то фабрика казалась ей огромным строением, а теперь перед ней предстала неказистая развалюха, зажатая между двумя многоэтажными домами.
– В чем дело? – повернулась она к отцу.
– Не волнуйся, Кэти, вот уже почти четыре года, как я стал вкладывать капитал в жилищное строительство, так что эти два дома тоже собственность компании.
На языке у Кэти вертелось множество вопросов, но отец уже открыл дверцу и с неправдоподобной для его комплекции проворностью выпрыгнул из машины. Двумя месяцами позже Кэти горько пожалела, что он не дал ей возможность кое о чем спросить…
Яркое утреннее солнце ласково играло на поверхности Темзы, усыпая неспешно текущие воды сверкающей россыпью золота. Любуясь этим великолепием, Кэти допила кофе и поставила чашку на подоконник. Стояло чудесное октябрьское утро, рыже-красные листья уже покрыли землю душистым пряным ковром. В эту квартиру в одном из новых домов около фабрики она въехала две недели назад. Купила ее у своей же компании. Так удобно – две минуты ходьбы, и она на работе.
Работа. С губ слетел довольный вздох. Она многого добилась за эти два месяца, даже сама не ожидала. Сперва, правда, за ее спиной раздавались ироничные восклицания, но в конце концов красочный плакат с ее изображением исчез со стены фабричной столовой. Кэти с таким рвением взялась за дело, что смешки быстро прекратились.
Кэти уговорила отца дать ей возможность попробовать себя в дизайне. Он согласился, но с условием, что она поработает и в других цехах, чтобы лучше понять производственный процесс. Поэтому первую неделю она провела в декораторном цехе.
Глазурированный фарфор раскрашивается не сразу. Сначала керамическая эмаль наносится на слой глины, насаженный на прокладочные листы, потом декоратор смачивает эти листы водой, осторожно отделяет прокладки и помещает на фарфор, все время разглаживая, чтобы не осталось пузырьков и вздутий.
Для всего этого нужен опыт и сноровка. Кэти пришлось покорпеть, но вот наконец из-под ее рук вышел отличный экземпляр. Завороженными глазами смотрела она на свое творение после вторичного обжига. Глиняный слой растаял, а эмаль навеки сплавилась с глазурью.
Вторую неделю она проработала с женщиной, тонкой кисточкой наносящей эмаль, как правило золотую, на носики и ободки чайной посуды, установленной на поворотном круге. После чего изделия отправлялись на третий, последний обжиг.
Работа в цехах доставляла Кэти истинное наслаждение, руки ее стали проворными, тонкая работа отлично подготовила к тому, чем она жаждала заняться, – декоративному дизайну. Да и персонал фабрики стал относиться к ней с уважением, что тоже было немаловажно.
Кэти взглянула на часики. О, да она опаздывает! Схватила чашку, блюдце, отнесла все в маленькую кухоньку. Включила воду, ополоснула посуду и поставила в сушку. Потом подхватила черный кожаный портфель. У двери Кэти приостановилась: сегодня первая встреча с советом правления, своего рода вступительный экзамен, значит, надо хорошо выглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
На ленч были ростбифы. Перекусив, они расположились в гостиной за чашкой кофе.
– Знаешь, па, я как раз хотела с тобой поговорить о Лине Лоренс.
– Не буду кривить душой, я не в восторге от твоих фотографий на сумках и, тем более, от всех этих статеек, перемывающих тебе косточки, но я понимаю, что без этого нельзя, это как бы издержки шоу-бизнеса. Я и не думал, что моя маленькая девочка будет пользоваться таким успехом. Не сразу к этому привык, если честно.
– Теперь с этим покончено, со вчерашнего дня Лина Лоренс официально удалилась от дел. Отныне я снова становлюсь самой собой – прежней Кэти Мелдентон.
– Удалилась от дел? В твоем-то нежном возрасте! – воскликнул отец.
На его лице появилось столь неподдельное изумление, что Кэти громко расхохоталась. Однако отец, похоже, не шутил. Лицо его покраснело, взгляд ушел в сторону. Кэти тоже стала серьезной.
– Не надо принимать поспешных решений, девочка. С твоей профессией можно заработать уйму денег. В дальнейшем на тебя могут обратить внимание продюсеры телевидения, кино, станешь звездой… Да перед тобой открыты все горизонты!
– Все это я слышала не один раз, но денег я уже заработала достаточно: и квартиру могу себе купить, и на счет в банк кое-что положить. Я уже совершеннолетняя, па, твое опекунство закончилось, и я намерена занять полагающееся мне место в правлении компании. – От ее слов у отца буквально отвисла челюсть. – Кроме того, – продолжала Кэти, – мне нужна работа. Я хочу быть дизайнером, как мама в те времена, когда ты с ней познакомился.
Отец приложил максимум усилий, чтобы отговорить Кэти от ее затеи, но к тому времени, когда она собралась возвращаться в отель, ему пришлось сдаться. Последнее слово осталось за дочерью. На следующее утро Кэти расплатилась за номер, взяла такси и приехала домой.
Со слезами на глазах стояла она в раскрытых дверях своей девичьей спальни. Глупо, конечно, поддаваться сентиментальности; она и в детстве не испытывала горячих чувств к этому дому, но сейчас вдруг поняла, что скучала по нему. В спальне все было по-прежнему: все та же узкая односпальная кровать, те же занавески в бело-розовых тонах, она сама их когда-то подбирала в тон обоям. Все знакомо с детства. Тыльной стороной ладони она смахнула слезы с длинных ресниц. Как часто проводила она тут долгие часы, мечтая о Джейке…
Все, хватит, отныне никакого Джейка. О той части жизни необходимо забыть. Завтра вместе с отцом она пойдет на фабрику, и начнется совершенно новый этап.
Дело Мелдентонов началось в середине семнадцатого века с глиняных разработок в Корнуолле. А через столетие одному из предков Кэти пришла идея основать собственную фарфоровую фабрику на берегу Темзы вместо того, чтобы переправлять глину по реке на чужие фабрики. Идея была претворена в жизнь, и уже к 1850 году продукция Мелдентонов могла смело конкурировать с изделиями старейших предприятий.
Когда-то давно дед сводил маленькую Кэти в Британский музей и с гордостью показал вазочку с монограммой королевы Виктории и клеймом Стивена Грина из имперских гончарных мастерских. Тогда-то дед и поведал девочке историю семейства Мелдентон. Выяснилось, что ее прадед работал с Грином и только потом перешел на семейную фабрику.
Все это Кэти вспоминала, чтобы успокоить нервы перед выходом на новую работу.
Наутро вдвоем с отцом они отправились на фабрику. Отец мастерски вел машину, сразу видно, что много лет за рулем. Когда он припарковался, Кэти, не выходя из кабины, удивленно огляделась по сторонам. Когда-то фабрика казалась ей огромным строением, а теперь перед ней предстала неказистая развалюха, зажатая между двумя многоэтажными домами.
– В чем дело? – повернулась она к отцу.
– Не волнуйся, Кэти, вот уже почти четыре года, как я стал вкладывать капитал в жилищное строительство, так что эти два дома тоже собственность компании.
На языке у Кэти вертелось множество вопросов, но отец уже открыл дверцу и с неправдоподобной для его комплекции проворностью выпрыгнул из машины. Двумя месяцами позже Кэти горько пожалела, что он не дал ей возможность кое о чем спросить…
Яркое утреннее солнце ласково играло на поверхности Темзы, усыпая неспешно текущие воды сверкающей россыпью золота. Любуясь этим великолепием, Кэти допила кофе и поставила чашку на подоконник. Стояло чудесное октябрьское утро, рыже-красные листья уже покрыли землю душистым пряным ковром. В эту квартиру в одном из новых домов около фабрики она въехала две недели назад. Купила ее у своей же компании. Так удобно – две минуты ходьбы, и она на работе.
Работа. С губ слетел довольный вздох. Она многого добилась за эти два месяца, даже сама не ожидала. Сперва, правда, за ее спиной раздавались ироничные восклицания, но в конце концов красочный плакат с ее изображением исчез со стены фабричной столовой. Кэти с таким рвением взялась за дело, что смешки быстро прекратились.
Кэти уговорила отца дать ей возможность попробовать себя в дизайне. Он согласился, но с условием, что она поработает и в других цехах, чтобы лучше понять производственный процесс. Поэтому первую неделю она провела в декораторном цехе.
Глазурированный фарфор раскрашивается не сразу. Сначала керамическая эмаль наносится на слой глины, насаженный на прокладочные листы, потом декоратор смачивает эти листы водой, осторожно отделяет прокладки и помещает на фарфор, все время разглаживая, чтобы не осталось пузырьков и вздутий.
Для всего этого нужен опыт и сноровка. Кэти пришлось покорпеть, но вот наконец из-под ее рук вышел отличный экземпляр. Завороженными глазами смотрела она на свое творение после вторичного обжига. Глиняный слой растаял, а эмаль навеки сплавилась с глазурью.
Вторую неделю она проработала с женщиной, тонкой кисточкой наносящей эмаль, как правило золотую, на носики и ободки чайной посуды, установленной на поворотном круге. После чего изделия отправлялись на третий, последний обжиг.
Работа в цехах доставляла Кэти истинное наслаждение, руки ее стали проворными, тонкая работа отлично подготовила к тому, чем она жаждала заняться, – декоративному дизайну. Да и персонал фабрики стал относиться к ней с уважением, что тоже было немаловажно.
Кэти взглянула на часики. О, да она опаздывает! Схватила чашку, блюдце, отнесла все в маленькую кухоньку. Включила воду, ополоснула посуду и поставила в сушку. Потом подхватила черный кожаный портфель. У двери Кэти приостановилась: сегодня первая встреча с советом правления, своего рода вступительный экзамен, значит, надо хорошо выглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46