Вторая часть высказывания Саманты как-то ускользнула от внимания Рейвен, но вот первое предложение неприятно резануло ей слух: «Он мужчина, и у него есть свои мужские потребности!»
Она молча глядела на двенадцатилетнюю девочку, удивительно похожую на нее саму в детстве. Меньше чем через полгода ей исполнится тринадцать. Именно в этом возрасте Рейвен потеряла девственность, потому что отчаянно хотела быть любимой – если не матерью, то хотя бы мужчиной. Именно от матери она усвоила тогда мифическую истину о том, что женщина обязана выполнять прихоти мужчины и служить объектом удовлетворения его сексуальных потребностей. В тринадцать лет Рейвен чувствовала себя уже старой, хотя на самом деле была ребенком. Блейн, ее первый шестнадцатилетний «мужчина», казался ей тогда ужасно взрослым.
И Рейвен, и Блейн были тогда еще детьми, но не сознавали этого...
Саманта в отличие от Рейвен была любимой дочерью заботливого отца и все же только что произнесла слова, которые, несомненно, сильно огорчили бы его.
– Не могу поверить, что отец говорил тебе о том, что у мужчин есть «свои мужские потребности». Неужели это его слова ты сейчас повторила?
– Нет, не его, – призналась Саманта, опустив голову.
– Рада слышать это! – вздохнула Рейвен и подошла к столу.
Усевшись рядом с девочками, она серьезно сказала:
– Прошу тебя, Саманта, никогда не верь тому, кто говорит, что мужчины – или мальчики – имеют право требовать от тебя удовлетворения их желаний. Ты не должна верить тому, что ты обязана подчиняться прихотям мужчин только потому, что ты женщина. Каждый человек, независимо от пола, хочет быть любимым и имеет на это право. Но любовь нужно заслужить, а не требовать как само собой разумеющееся.
Рейвен сделала паузу, потому что Саманта широко раскрыла глаза от удивления. Наверное, она решила, что новая знакомая отца не совсем в своем уме, чтобы так разговаривать с ней. Рейвен подумала, что это прелестное дитя не имеет еще ни малейшего понятия о том, что она пыталась объяснить ей. Возможно, для нее понятие «мужские потребности» означало лишь необходимость дружеских отношений с женщиной, но никак не секс.
– Саманта, ты понимаешь меня? – с сомнением спросила Рейвен.
– Еще как понимает! – вмешалась Мелоди... Именно об этом говорил нам папа, когда услышал, как Жанетт объясняла нам, что у мужчин есть «свои мужские потребности»!
При этих словах Мелоди недоуменно пожала плечами, потому что для нее «мужские потребности» и вовсе были непонятны.
– До того дня, когда Жанетт внезапно появилась в нашем доме, мы даже не знали о ее существовании. А папа очень рассердился, когда вернулся вечером домой и увидел Жанетг! – затараторила Мелоди. – А когда услышал, как она рассказывала нам о мужчинах и их «потребностях», и вовсе пришел в ярость! Он сказал что нельзя забивать наши головы такой ерундой!
– Ну что же, в этом я совершенно с ним согласна, – кивнула Рейвен.
– Я уверена, после такого разговора он больше никогда не виделся с ней! – воскликнула Мелоди с детской непосредственностью.
Рейвен было приятно слышать, что Ник защищал своих дочерей от тех, кто пытался сломать в их юных душах систему высоких нравственных ценностей.
Похоже, Саманта прекрасно знала, что ее слова, оскорбительны для женского достоинства. Может, она хотела поймать Рейвен в ловушку? Может, она хотела, чтобы Рейвен согласилась с этим утверждением, а потом она бы рассказала об этом отцу, который, как девочка убедилась на собственном опыте, не разделял эту точку зрения?
Теперь уже трудно было сказать, зачем Саманта завела этот разговор. Было ясно лишь одно – Рейвен поразила ее своей готовностью защищать девочек точно так же, как это делал их собственный отец, самый любящий и заботливый отец в мире! Заметив в глазах Саманты смущение, Рейвен мягко предложила:
– Наверное, ты хотела сказать, что тебе не нужна... что не хочешь иметь новую мать.
– Ой! – тихонько изумилась Мелоди, никак не ожидая услышать столь откровенные слова.
Саманта ничего не сказала в ответ, но ее печальное молчание было красноречивее любых слов.
– Послушай меня, Саманта. Я вовсе не стремлюсь стать твоей второй матерью. Мне и в голову это не приходило. Кроме того, я вовсе не уверена, что могу быть настоящей матерью.
– Почему? – прошептала Мелоди, изумленно распахнув синие глаза.
Прежде чем ответить, Рейвен вспомнила о том, как она, нелюбимая дочь наркоманки, неоднократно пыталась забеременеть, но это у нее никогда не получалось. Природа не хотела дарить ей, ледяной статуе с мертвым чревом, счастье материнства.
– Это слишком долгая история, – уклончиво проговорила она наконец. – Просто мне кажется, что хорошей матери из меня не получится, вот и все.
– Ау вас есть мама? – пытливо взглянула на нее Мелоди.
– Знаешь, я не видела ее уже пятнадцать лет, – вздохнула Рейвен, решив говорить девочкам только правду. – За несколько недель до моего окончания школы она внезапно уехала, оставив меня одну. У меня никогда не было ни отца, ни братьев, ни сестер... я осталась совсем одна. Очень долгое время я думала, что мама уехала потому, что я сделала что-то не так, чем-то обидела ее, но потом поняла, что причина ее поспешного отъезда заключалась в ней самой, а не во мне. Теперь, став взрослой и многое поняв, я не могу ее назвать самой хорошей матерью на свете, но она сделала все, что могла.
Рейвен замолчала. За столом сидели три девочки, брошенные своими матерями, и молчали. Через несколько секунд Рейвен снова превратилась во взрослую Женщину и тихо сказала:
– Не каждая женщина может быть хорошей матерью, и в этом никто не виноват. Просто так устроен мир...
К тому времени, когда Ник с большими свертками в руках вернулся из пиццерии, разговор на кухне шел о любимых музыкальных группах девочек, и весь оставшийся вечер Саманта была живой и разговорчивой. Она часто смотрела на Рейвен своими большими темно-голубыми глазами, и в них мелькала то надежда, то недоверчивость.
Рейвен знала, что Ник уведет девочек в половине девятого вечера, если не раньше, потому что на следующий день им предстояло идти в школу. Мелоди обычно укладывали спать в девять часов вечера, а Саманту часом позже.
Но вот наступила половина девятого, и никто даже не заметил этого. Когда Ник напомнил о времени, девочки лишь пожали плечами, продолжая увлеченно разговаривать с Рейвен, которая рассказывала им о снежных чикагских зимах.
В четверть десятого Ник сделал еще одну попытку распрощаться с гостеприимной хозяйкой. Несмотря на живейший интерес Мелоди к рассказам Рейвен, Ник опытным отцовским глазом видел, что у младшей дочери глаза начали слипаться.
Через пять минут обе девочки, подчиняясь отцовскому приказу, вежливо поблагодарили Рейвен за прекрасный вечер и направились в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78