Выдавив из него сок на грудь Грозного Волка, он принялся втирать жидкость в кровоподтек.
Прищелкивание продолжалось и стало похожим на какой-то мотив, длинные узловатые пальцы целителя порхали над ушибами и ссадинами Дамона, постоянно возвращаясь к чешуйке. То, что делал Угрюмый, напомнило Грозному Волку манеру лечения Джаспера Огненного Горна, который спасал его намного чаще, чем Дамону того хотелось бы. Правда, Джаспер во время исцеления был намного внимательнее и аккуратнее, людоед же, несмотря на скупые и точные движения, иногда нажимал слишком резко, причиняя боль.
Дамону очень не хватало Мэлдреда, чтобы объясняться с людоедом, но тот все равно не должен был появиться в ближайшее время, так что не о чем было и жалеть. Постепенно Грозный Волк почувствовал, как от рук Угрюмого начинает исходить приятное тепло, проникающее в каждый дюйм его плоти. Это совсем не напомнило ощущения, предшествующие болезненному жару, вызываемому чешуйкой, Дамон ощутил, что успокаивается и расслабляется, как было всегда, когда его лечил Джаспер. В этот момент людоед перестал прищелкивать языком, чтобы поприветствовать вошедшего Мэлдреда, который в совершенстве знал язык людоедов. Грозный Волк тем временем начал потихоньку засыпать, как вдруг его ногу обожгла резкая боль – целитель попытался снять драконью чешуйку с его бедра.
– Нет! – закричал Дамон и, резко выбросив тело вперед, отпихнул руки людоеда от своей ноги. – Не трогай это!
Угрюмый попытался опять уложить его, но Грозный Волк воспротивился. Он попробовал снова объяснить целителю, что чешуйку трогать нельзя, на этот раз произнося слова с более четкими интонациями в надежде, что если Угрюмый и не поймет его, то, по крайней мере, догадается, о чем ему говорят. Однако людоед покачал головой и что-то прорычал, указывая на чешуйку и сопровождая свои слова выразительными жестами. Он явно настаивал на том, чтобы вырезать пластинку драконьей брони из бедра пациента.
«Попробуешь избавиться от нее – и умрешь!» – прозвучали в сознании Дамона слова, и чешуйка раскалилась, посылая волны чудовищной боли в тело Грозного Волка. На этот раз не было никакого предупреждения в виде тепла и легкого покалывания, как это случалось обычно, – боль ударила, словно кузнечный молот, пригвоздив Дамона к столу и продолжая с каждым ударом вбивать его все глубже. Мышцы Грозного Волка свело судорогой, тело сотрясала дрожь, зубы были стиснуты настолько сильно, что едва не крошились, а кулаки сжались так, что ногти глубоко впились в ладони. Он выгибался и мотал головой, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха и при этом не закричать. С губ Дамона сорвался стон, и голова сильно ударилась о стол.
Рикали уже подбежала к нему и гладила пальцами лицо Грозного Волка, бросая сердитые и взволнованные взгляды на Угрюмого Кедара и Мэлдреда.
Силач прикрыл ладонью чешуйку, не позволяя целителю прикоснуться к ней. Дамон, несмотря на приливы ужасной боли, все же не совсем потерял связь с действительностью и пожалел, что не может понять ничего из того, что его друг говорит людоеду. Тот, наконец, отошел, покачивая головой и возмущенно причмокивая – почти по-человечески.
– Что здесь происходит? – вопросил Риг, просовывая голову сквозь занавес из бусин.
Все находящиеся в задней комнате одновременно воззрились на морехода.
– Ничего, – ответил Мэлдред, – Выйди и жди снаружи.
– Что это вы делаете с Дамоном? – Мер-Крел видел, как бывший рыцарь корчится на столе, заметил, что все его тело покрыто потом, а грудь измазана какой-то жидкостью.
Целитель сделал несколько шагов к Ригу, сузил глаза и быстро заговорил, шипя и порыкивая.
– Все… нормально… – Дамон, затаив дыхание, прислушивался к себе и, наконец, понял, что боль отступает. Часть его сознания, уже освобожденная от боли, насторожилась – ему совсем не понравилось, что мореход обеспокоен его судьбой. Грозному Волку больше не хотелось иметь ничего общего с этим человеком.
Риг что-то проворчал, но подчинился и выскользнул наружу, чтобы присоединиться к Фионе. На этот раз он обратил внимание на материал, из которого был сделан занавес, и его глаза расширились. При ближайшем рассмотрении бусины оказались вовсе не бусинами. Это были выкрашенные в разные цвета кости фаланг пальцев.
– Риг у нас парень неуравновешенный, – объяснил Дамон Мэлдреду. – И всегда был неуравновешенным. Я же говорил, что от них надо избавиться, поэтому и увел их лошадей – лишь бы Риг и Фиона не последовали за нами.
Силач передал Дамону его одежду.
– Ну как? Чувствуешь себя лучше?
– Значительно лучше, – откликнулся Грозный Волк. Людоед подал ему кусок ткани, чтобы вытереть сок корня с груди. Глаза бывшего рыцаря расширились, когда он понял, что кровоподтек исчез без следа. Сошли даже некоторые из его старых шрамов. – Замечательно, – ошеломленно прошептал он. – Что я должен за исцеление?
Угрюмый обернулся и указал на алмаз, который висел на груди Дамона.
– Так, значит, ты понимаешь общий язык! – воскликнул Грозный Волк, снимая драгоценность через голову и передавая людоеду, несмотря на протесты Рикали. – Этого хватит, чтобы заплатить также за лечение Мэла и Рики?
Людоед кивнул и занялся полуэльфийкой. Мэлдред в это время разделся и с помощью Дамона забрался на стол.
На то, чтобы вылечить синяки и ссадины Рикали, ушло совсем немного времени. Когда целитель закончил с этим, девушка соскочила со стола и завертелась перед Грозным Волком, подталкивая его локтями и кулачками, требуя, чтобы тот немедленно посмотрел и убедился, как хорошо вылечил ее Угрюмый, а потом переключилась на Мэлдреда.
– Мэл, что там с фургоном? Получилось? – прошептала Рикали, чтобы те, кто находился в передней комнате, не смогли ее услышать. – Все те дра… хм… то есть наш груз… Куда ты его пристроил? А…
Целитель махнул девушке рукой, призывая ее к тишине, которой требовала его работа, но полуэльфийку было трудно так просто остановить. Рикали порхала вокруг стола, на котором лежал Мэлдред, стараясь держаться подальше от Угрюмого и ловко увертываясь, когда тот делал шаг к ней, чтобы заставить девушку отойти.
Людоед зарычал, когда размотал бинт на руке силача и увидел, что плоть уже начала мертветь. Дамон тоже оценил опасность раны, поскольку неоднократно видел такие же у Рыцарей Такхизис после битв. Тогда руки в ноги приходилось ампутировать. Ему удалось отловить Рикали и выставить ее за занавес. Мэлдред застонал – Угрюмый выдавливал на его рану сок еще одного корня.
Почувствовав пристальный взгляд Дамона, целитель посмотрел на него через плечо и проронил:
– Завтра. – Это было первое слово, произнесенное им на общем языке. – Приходите завтра. К Мэлдреду. После полудня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Прищелкивание продолжалось и стало похожим на какой-то мотив, длинные узловатые пальцы целителя порхали над ушибами и ссадинами Дамона, постоянно возвращаясь к чешуйке. То, что делал Угрюмый, напомнило Грозному Волку манеру лечения Джаспера Огненного Горна, который спасал его намного чаще, чем Дамону того хотелось бы. Правда, Джаспер во время исцеления был намного внимательнее и аккуратнее, людоед же, несмотря на скупые и точные движения, иногда нажимал слишком резко, причиняя боль.
Дамону очень не хватало Мэлдреда, чтобы объясняться с людоедом, но тот все равно не должен был появиться в ближайшее время, так что не о чем было и жалеть. Постепенно Грозный Волк почувствовал, как от рук Угрюмого начинает исходить приятное тепло, проникающее в каждый дюйм его плоти. Это совсем не напомнило ощущения, предшествующие болезненному жару, вызываемому чешуйкой, Дамон ощутил, что успокаивается и расслабляется, как было всегда, когда его лечил Джаспер. В этот момент людоед перестал прищелкивать языком, чтобы поприветствовать вошедшего Мэлдреда, который в совершенстве знал язык людоедов. Грозный Волк тем временем начал потихоньку засыпать, как вдруг его ногу обожгла резкая боль – целитель попытался снять драконью чешуйку с его бедра.
– Нет! – закричал Дамон и, резко выбросив тело вперед, отпихнул руки людоеда от своей ноги. – Не трогай это!
Угрюмый попытался опять уложить его, но Грозный Волк воспротивился. Он попробовал снова объяснить целителю, что чешуйку трогать нельзя, на этот раз произнося слова с более четкими интонациями в надежде, что если Угрюмый и не поймет его, то, по крайней мере, догадается, о чем ему говорят. Однако людоед покачал головой и что-то прорычал, указывая на чешуйку и сопровождая свои слова выразительными жестами. Он явно настаивал на том, чтобы вырезать пластинку драконьей брони из бедра пациента.
«Попробуешь избавиться от нее – и умрешь!» – прозвучали в сознании Дамона слова, и чешуйка раскалилась, посылая волны чудовищной боли в тело Грозного Волка. На этот раз не было никакого предупреждения в виде тепла и легкого покалывания, как это случалось обычно, – боль ударила, словно кузнечный молот, пригвоздив Дамона к столу и продолжая с каждым ударом вбивать его все глубже. Мышцы Грозного Волка свело судорогой, тело сотрясала дрожь, зубы были стиснуты настолько сильно, что едва не крошились, а кулаки сжались так, что ногти глубоко впились в ладони. Он выгибался и мотал головой, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха и при этом не закричать. С губ Дамона сорвался стон, и голова сильно ударилась о стол.
Рикали уже подбежала к нему и гладила пальцами лицо Грозного Волка, бросая сердитые и взволнованные взгляды на Угрюмого Кедара и Мэлдреда.
Силач прикрыл ладонью чешуйку, не позволяя целителю прикоснуться к ней. Дамон, несмотря на приливы ужасной боли, все же не совсем потерял связь с действительностью и пожалел, что не может понять ничего из того, что его друг говорит людоеду. Тот, наконец, отошел, покачивая головой и возмущенно причмокивая – почти по-человечески.
– Что здесь происходит? – вопросил Риг, просовывая голову сквозь занавес из бусин.
Все находящиеся в задней комнате одновременно воззрились на морехода.
– Ничего, – ответил Мэлдред, – Выйди и жди снаружи.
– Что это вы делаете с Дамоном? – Мер-Крел видел, как бывший рыцарь корчится на столе, заметил, что все его тело покрыто потом, а грудь измазана какой-то жидкостью.
Целитель сделал несколько шагов к Ригу, сузил глаза и быстро заговорил, шипя и порыкивая.
– Все… нормально… – Дамон, затаив дыхание, прислушивался к себе и, наконец, понял, что боль отступает. Часть его сознания, уже освобожденная от боли, насторожилась – ему совсем не понравилось, что мореход обеспокоен его судьбой. Грозному Волку больше не хотелось иметь ничего общего с этим человеком.
Риг что-то проворчал, но подчинился и выскользнул наружу, чтобы присоединиться к Фионе. На этот раз он обратил внимание на материал, из которого был сделан занавес, и его глаза расширились. При ближайшем рассмотрении бусины оказались вовсе не бусинами. Это были выкрашенные в разные цвета кости фаланг пальцев.
– Риг у нас парень неуравновешенный, – объяснил Дамон Мэлдреду. – И всегда был неуравновешенным. Я же говорил, что от них надо избавиться, поэтому и увел их лошадей – лишь бы Риг и Фиона не последовали за нами.
Силач передал Дамону его одежду.
– Ну как? Чувствуешь себя лучше?
– Значительно лучше, – откликнулся Грозный Волк. Людоед подал ему кусок ткани, чтобы вытереть сок корня с груди. Глаза бывшего рыцаря расширились, когда он понял, что кровоподтек исчез без следа. Сошли даже некоторые из его старых шрамов. – Замечательно, – ошеломленно прошептал он. – Что я должен за исцеление?
Угрюмый обернулся и указал на алмаз, который висел на груди Дамона.
– Так, значит, ты понимаешь общий язык! – воскликнул Грозный Волк, снимая драгоценность через голову и передавая людоеду, несмотря на протесты Рикали. – Этого хватит, чтобы заплатить также за лечение Мэла и Рики?
Людоед кивнул и занялся полуэльфийкой. Мэлдред в это время разделся и с помощью Дамона забрался на стол.
На то, чтобы вылечить синяки и ссадины Рикали, ушло совсем немного времени. Когда целитель закончил с этим, девушка соскочила со стола и завертелась перед Грозным Волком, подталкивая его локтями и кулачками, требуя, чтобы тот немедленно посмотрел и убедился, как хорошо вылечил ее Угрюмый, а потом переключилась на Мэлдреда.
– Мэл, что там с фургоном? Получилось? – прошептала Рикали, чтобы те, кто находился в передней комнате, не смогли ее услышать. – Все те дра… хм… то есть наш груз… Куда ты его пристроил? А…
Целитель махнул девушке рукой, призывая ее к тишине, которой требовала его работа, но полуэльфийку было трудно так просто остановить. Рикали порхала вокруг стола, на котором лежал Мэлдред, стараясь держаться подальше от Угрюмого и ловко увертываясь, когда тот делал шаг к ней, чтобы заставить девушку отойти.
Людоед зарычал, когда размотал бинт на руке силача и увидел, что плоть уже начала мертветь. Дамон тоже оценил опасность раны, поскольку неоднократно видел такие же у Рыцарей Такхизис после битв. Тогда руки в ноги приходилось ампутировать. Ему удалось отловить Рикали и выставить ее за занавес. Мэлдред застонал – Угрюмый выдавливал на его рану сок еще одного корня.
Почувствовав пристальный взгляд Дамона, целитель посмотрел на него через плечо и проронил:
– Завтра. – Это было первое слово, произнесенное им на общем языке. – Приходите завтра. К Мэлдреду. После полудня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106