Поль Лабр приходил сюда почти каждый день, не для того, чтобы любоваться пейзажем, но чтобы знать, куда двигаться дальше. Изоль де Шанма выбирала для своих прогулок разные направления; в Бель-Вю-дю-Фу Поль Лабр был уверен, что, подождав несколько минут, он увидит на извилистых горных тропинках или на мягко изгибающихся дорогах долины зеленую вуаль Изоль, развевающуюся на ветру, и попону персикового цвета, покрывающую прекрасную лошадь девушки.
Когда Поль замечал мадемуазель де Шанма, то спешил вниз, рассчитывая время и расстояние; он всегда находил ее, пусть для этого надо было прошагать несколько лье под палящими лучами солнца; молодому человеку каждый раз удавалось выбрать для встречи с Изоль тенистое место, тихое и укромное, откуда, не показываясь красавице на глаза, он мог несколько секунд любоваться ею.
Жалкая радость, подумают некоторые. Но Полю это казалось верхом блаженства.
Он ведь не знал настоящей жизни.
За три прошедших года он ничуть не изменился, оставаясь все тем же очень робким молодым человеком.
Нищенская юность давала о себе знать и сейчас, когда Поль обрел титул и богатство.
Мы уж не говорим о том, что Поль Лабр был одержим одной мыслью: отомстить убийцам своего брата.
Поль считал это своим святым долгом и, разумеется, пожертвовал бы жизнью, чтобы исполнить ту клятву, которую он когда-то дал.
Но мы прежде всего стремимся к правде и потому должны заметить, что энергия Поля Лабра была особого рода.
Он бы пошел на все, лишь бы оказаться в опасности.
Каждый из вас знает таких мужчин, смелых до безрассудства, но лишенных, однако, потребности действовать. Они наделены наиболее поэтичной частью отваги – абсолютным презрением к смерти; но иногда они засыпают по дороге к полю боя.
Однако подлинной навязчивой идеей стала для Поля любовь к Изоль де Шанма. Молодого человека полностью поглотила эта страсть, рассудочная и возвышенная, пылкая и холодная одновременно; в основе этого романтического обожания лежала прежде всего кажущаяся недоступность Изоль.
Это чувство по-прежнему было мечтой подростка, созерцавшего из окна мансарды свой идеал и грезившего о невозможном счастье.
Поль Лабр так и не повзрослел.
Странное дело: он настолько любил свою мечту, что испытывал что-то вроде страха при мысли о том, чтобы обменяться несколькими словами с Изоль.
Он обожал ее такой, какой видел издали, какой придумал, если можно так выразиться.
И с недавних – совсем недавних – пор он начал испытывать угрызения совести из-за того, что поклоняется прекрасной незнакомке, словно божеству.
Дитя, оставшееся дома, бедная маленькая Блондетта, все больше завладевала его сердцем.
Он признавал, что у нее есть определенные права; он защищал ее от самого себя.
Как и у все сумасшедших – ибо любовь к Изоль была безумием Поля – у него бывали и минуты просветления.
В такие минуты в полной мере раскрывались острый ум и золотое сердце этого человека.
Благодеяние обязывает. Поль очень привязался к малышке, которой заменил семью. Ни разу не пришло ему в голову уклониться от принятых на себя обязательств; наоборот, он преувеличивал их со всем пылом своей великодушной натуры.
Его лень проявлялась лишь в нежелании справиться с собой; вернее, целиком заключалась в этой злосчастной любви, в которой Поль упорно находил наслаждение.
Он бы отдал несколько жизней, чтобы полюбить Блондетту так, как он любил Изоль. Какое это было бы счастье! Ведь Поль ясно видел, что творится с малышкой. В ней ничто не умерло; все лишь дремало. Она любила его, он это знал. Какое воздействие оказала бы огромная радость на эту нежную, чувствительную душу?
Когда этим утром Поль Лабр покинул Блондетту, угрызения совести терзали его сильнее, чем обычно.
Живой ум девушки, которому требовался лишь толчок, чтобы проявиться в полном блеске, глубоко поразил сегодня Поля. Молодой человек был печален. Он упрекал себя, что никак не может взяться за благородное и увлекательное дело – излечение Блондетты.
Хуже того: он, возможно, мешает выздоровлению девушки.
Ведь Поль отчетливо сознавал, какую власть имеет над малышкой.
Он не спеша пересек пашню, отделявшую его от опушки леса.
Было душно, солнце припекало. Десять раз Поль готов был вернуться обратно.
Какая-то сила тянула его назад, и сердце говорило ему:
– Настал решающий час. Ты должен исполнить свой долг.
Однако Поль Лабр продолжал идти вперед. Вскоре его окутала тень деревьев.
Он ускорил шаг.
Молодого человека не покидала тревога, становившаяся с каждой минутой все сильнее.
Зачем он послушался советов Терезы Сула? Не была ли чистым вздором ее боязнь таинственных злоумышленников, заинтересованных в исчезновении Блондетты? Надо было искать родителей девушки, а не прятать ее; раз Поль не мог сделать малышку счастливой, надо было, по крайней мере, вернуть ей ее семью.
Угрызения совести с новой силой охватили молодого человека. Он подумал о своем брате.
По отношению к несчастному Жану Поль сделал все, что мог. Но было ли этого достаточно?
Осознал ли Поль спокойно и трезво, раз и навсегда, свою великую миссию мстителя?
Разумеется, он вел розыски убийц, не жалея ни денег, ни времени, ни сил, но он полагался при этом на других людей.
И вот прошло три года, а убийцы его брата до сих пор остаются безнаказанными!
О! Эта любовь, этот восторг, это безумие!
Изоль, его навязчивая идея, его счастье и его беда!
От Мортефонтэна до перекрестка Фу было примерно полмили.
Когда Поль дошел до развилки, небо, еще недавно такое ясное, начало затягиваться облаками; нежные и легкие, они, однако, сгущались на глазах. Эти облака, как авангард, предшествуют появлению тяжелых наэлектризованных туч.
Поль подумал:
«Зачем подниматься наверх? Я не буду этого делать».
И он зашагал в гору.
Добравшись до вершины Бель-Вю, он, вместо того, чтобы пристально осмотреть окрестности, как делал это каждый день, сел на камень, прислонил ружье к стволу дерева и обхватил голову руками.
«Я не стану смотреть!» – решил Поль, пытаясь в последний раз по-детски взбунтоваться против собственной натуры.
Но он посмотрел.
И из тысячи деталей пейзажа, из множества холмов и долин, лесов и лужаек его взгляд сразу же выхватил розовые заросли вереска, выделявшиеся на фоне темной зелени: истинный рай Антуаньи.
В зарослях что-то двигалось; этого не заметили бы ни вы, ни я.
Был ли это цветок, качавшийся под ветром, птица или женщина?
Поль прижал руки к сердцу, и из груди его вырвался стон.
Это была она, Изоль де Шанма, и ветер развевал ее зеленую вуаль.
Поль вскочил на ноги, словно какая-то могучая рука, гораздо более сильная, чем его собственная воля, подбросила его вверх.
Затем он снова сел на камень, повторяя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111