А ты все-таки обманул. Ты знал, что в атмосфере Такрии никогда не накопится кислорода более определенной величины. Каждая планета имеет свои оптимальные параметры, и естественным образом они не меняются. И другое ты не мог не знать: долгий анабиоз вредно действует на организм, в первую очередь убивая способность к деторождению. А потом… потом сон переходит в смерть. Так что ты сознательно убивал существа, о чьем благе обязан был заботиться. А мы их спасли. Но почему ты это сделал?
Кибер молчал. Его панель горела таким ярким сиянием, что невозможно было смотреть. И то там, то здесь на багровом фоне вспыхивали, будто взрывались, раскаленные добела звездочки. И. если раньше в механизме что-то потрескивало. то теперь отдельные звуки слились в сплошной шорох, и при заключительных словах Ирине пришлось почти кричать.
Кибер молчал. За него ответил Сергеев:
— Потому что это уже не тот механизм, какой был создан когда-то. Он переродился. Холоднокровные были уверены, что ими по-прежнему руководит доброжелательный кибернетический организм, который не может делать ошибок. Так сказать, надежда и опора… А на самом деле их вел к гибели… Великий правитель. Идеология, в основу которой положено превосходство одного народа над другими, обладает страшным могуществом. Она растлевает души, отравляет ядом власти, глушит все гуманное. И тот, кто проникся этой идеологией, кем бы он ни был, даже искусственно созданным механизмом, становится врагом всему сущему. Даже собственному народу. Ибо когда кибер понял, что завел ящеров в тупик и что теперь у них только два выхода: либо погибнуть, либо идти другим путем, — он выбрал первое. То же самое выбрал бы Великий правитель. Кибер решил лучше погубить свой народ, чем допустить, чтобы он стал жить по-новому…
И тут кибер заговорил. Слова его доносились глухо сквозь непрерывный треск и шум, будто вылетали из набитого ватой рта. На панели бушевали багровые вихри, и изображение Великого правителя совсем размазалось и проскальзывало лишь какими-то зыбкими контурами.
— Теплокровные! Ваш срок истек. Вы могли дать оценку моей деятельности, могли проанализировать и понять мою сущность, но вы не в силах избежать уготованного вам конца. Готовьтесь к переходу в небытие, вам осталось жить лишь несколько мгновений…
Ответом ему был хохот Буслаева.
— Каким же образом ты намерен отправить нас в мир иной, глупый кибер? — спросил Василий, вытаскивая бластер.
— У меня много способов. Но я выбрал если не самый рациональный, то такой, который позволит Великому народу лишний раз убедиться в величии нашего духа. Сейчас сюда явится с воинами Великий воспринимающий…
— Великого воспринимающего больше не существует, — перебил Буслаев, поднимая бластер. — Он валяется в большом зале с проломанным черепом. Там же лежат обманутые тобой несчастные, не сумевшие перебороть твоего яда. Власть в корабле захватили разумные, понявшие, куда ты их вел, и полные решимости избрать другой путь. И чтобы ничто не мешало им на этом пути, я сейчас уничтожу тебя, Великий обманщик, Великий подлец…
Но стрелять ему не пришлось. Великий думающий за доли секунды проанализировал его сообщение и принял единственно верное в своей жизни решение. Что-то громыхнуло в его чреве, запахло паленой резиной, и панель с грохотом обрушилась. Тонкая черная пластина, скользнув по обломкам, легла у ног Ирины. Нарисованный на ней глаз Великого правителя глядел все так же злобно и непримиримо.
— Вот и все, — сказал Сергеев ящеру. — Злой рок вашего народа ушел в небытие.
— Теперь Великий народ погиб, — бесстрастно ответил тот, глядя мимо людей на обломки.
— Чепуха! Теперь Великий народ только и начнет жить, — возразила Ирина.
А Василий, хлопнув ящера по плечу так, что тот пригнулся, весело громыхнул:
— Ничего, приятель, поможем!
ЭПИЛОГ
«ТУЗ» шел на север. Далеко внизу проплывали густые леса, казавшиеся угольно-черными на ослепительном снежном фоне. На Планете гарпий деревья не сбрасывают листву к зиме, лишь меняют ее окраску на темную, больше впитывающую солнечных лучей. Сейчас солнце стояло в зените, деревья не отбрасывали тени, и каждая вершина выделялась, будто нарисованная тонким пером.
Ирина не глядела на экран. Она вытянулась в кресле, расслабив мускулы и полузакрыв глаза. Василий сидел рядом, взяв в руки ладонь жены, и осторожно поглаживал се пальцы. Впервые за последние два с половиной месяца им удалось спокойно побыть вместе.
…События начались сразу после самосожжения кибера. Когда земляне в сопровождении ящера направились к выходу, их сбила, завертела, понесла по коридорам толпа обезумевших самок. Кибер погиб, и отключилось питание всех систем корабля, в том числе обогревателей и кислородных излучателей на пляже. О великий инстинкт материнства! Прошло всего несколько минут, а самки уже поняли, что произошло непоправимое. Каждая мчалась к своему холмику. Они кидались на остывающий песок, прижимались к нему, стремясь согреть собственным телом. Картина тем более трагичная, что холоднокровные не имеют постоянной температуры. Им предстояло замерзнуть вместе со своими неродившимися детьми. Земляне застыли, потрясенные тем, как мгновенно сказались последствия их вмешательства. Что же будет дальше?… Ирина опомнилась первая. Ведь она была начальником отряда и отвечала за все, что происходит на этой планете.
— Женщины, в машины! — закричала она. — Валерий Константинович, берите мужчин — и в корабль!
Разъяснять никому не потребовалось. Патриция, Кристина, Мимико, Наташа, Веда подняли «ТУЗы»в воздух. Широкие сопла машин были повернуты к земле, и раскаленная плазма форсажных двигателей преградила путь холоду. Ирина металась по пляжу, поднимала самок, выводила их из-под фиолетовых струй, одновременно по рации регулировала высоту подъема машин, чтобы не сжечь зародыши, но и не ослабить нагрев. Впрочем, одна она ничего бы не сделала. Ей помогли самки. Удивительно, как быстро земляне и представители иного разума поняли друг друга. Ведь они не только не могли разговаривать, но даже не в состоянии были услышать друг друга. Очевидно, когда дело идет о спасении самого дорогого — детей, — все разумные найдут общий язык.
Через час Кристина догадалась ввести в сопла высокочастотные электроды. Вместе с теплом на песок полился обогащенный кислородом воздух — и детенышей можно было считать спасенными.
Ирина в изнеможении опустилась прямо на землю у холодного борта корабля, но тут же глаза ее вспыхнули гневом. Неподалеку, опустившись на корточки, Бен меланхолично рисовал что-то прутиком на снегу. Ирина подскочила к нему, выхватила прутик, переломила, отшвырнула прочь,
— Тебе что, делать больше нечего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Кибер молчал. Его панель горела таким ярким сиянием, что невозможно было смотреть. И то там, то здесь на багровом фоне вспыхивали, будто взрывались, раскаленные добела звездочки. И. если раньше в механизме что-то потрескивало. то теперь отдельные звуки слились в сплошной шорох, и при заключительных словах Ирине пришлось почти кричать.
Кибер молчал. За него ответил Сергеев:
— Потому что это уже не тот механизм, какой был создан когда-то. Он переродился. Холоднокровные были уверены, что ими по-прежнему руководит доброжелательный кибернетический организм, который не может делать ошибок. Так сказать, надежда и опора… А на самом деле их вел к гибели… Великий правитель. Идеология, в основу которой положено превосходство одного народа над другими, обладает страшным могуществом. Она растлевает души, отравляет ядом власти, глушит все гуманное. И тот, кто проникся этой идеологией, кем бы он ни был, даже искусственно созданным механизмом, становится врагом всему сущему. Даже собственному народу. Ибо когда кибер понял, что завел ящеров в тупик и что теперь у них только два выхода: либо погибнуть, либо идти другим путем, — он выбрал первое. То же самое выбрал бы Великий правитель. Кибер решил лучше погубить свой народ, чем допустить, чтобы он стал жить по-новому…
И тут кибер заговорил. Слова его доносились глухо сквозь непрерывный треск и шум, будто вылетали из набитого ватой рта. На панели бушевали багровые вихри, и изображение Великого правителя совсем размазалось и проскальзывало лишь какими-то зыбкими контурами.
— Теплокровные! Ваш срок истек. Вы могли дать оценку моей деятельности, могли проанализировать и понять мою сущность, но вы не в силах избежать уготованного вам конца. Готовьтесь к переходу в небытие, вам осталось жить лишь несколько мгновений…
Ответом ему был хохот Буслаева.
— Каким же образом ты намерен отправить нас в мир иной, глупый кибер? — спросил Василий, вытаскивая бластер.
— У меня много способов. Но я выбрал если не самый рациональный, то такой, который позволит Великому народу лишний раз убедиться в величии нашего духа. Сейчас сюда явится с воинами Великий воспринимающий…
— Великого воспринимающего больше не существует, — перебил Буслаев, поднимая бластер. — Он валяется в большом зале с проломанным черепом. Там же лежат обманутые тобой несчастные, не сумевшие перебороть твоего яда. Власть в корабле захватили разумные, понявшие, куда ты их вел, и полные решимости избрать другой путь. И чтобы ничто не мешало им на этом пути, я сейчас уничтожу тебя, Великий обманщик, Великий подлец…
Но стрелять ему не пришлось. Великий думающий за доли секунды проанализировал его сообщение и принял единственно верное в своей жизни решение. Что-то громыхнуло в его чреве, запахло паленой резиной, и панель с грохотом обрушилась. Тонкая черная пластина, скользнув по обломкам, легла у ног Ирины. Нарисованный на ней глаз Великого правителя глядел все так же злобно и непримиримо.
— Вот и все, — сказал Сергеев ящеру. — Злой рок вашего народа ушел в небытие.
— Теперь Великий народ погиб, — бесстрастно ответил тот, глядя мимо людей на обломки.
— Чепуха! Теперь Великий народ только и начнет жить, — возразила Ирина.
А Василий, хлопнув ящера по плечу так, что тот пригнулся, весело громыхнул:
— Ничего, приятель, поможем!
ЭПИЛОГ
«ТУЗ» шел на север. Далеко внизу проплывали густые леса, казавшиеся угольно-черными на ослепительном снежном фоне. На Планете гарпий деревья не сбрасывают листву к зиме, лишь меняют ее окраску на темную, больше впитывающую солнечных лучей. Сейчас солнце стояло в зените, деревья не отбрасывали тени, и каждая вершина выделялась, будто нарисованная тонким пером.
Ирина не глядела на экран. Она вытянулась в кресле, расслабив мускулы и полузакрыв глаза. Василий сидел рядом, взяв в руки ладонь жены, и осторожно поглаживал се пальцы. Впервые за последние два с половиной месяца им удалось спокойно побыть вместе.
…События начались сразу после самосожжения кибера. Когда земляне в сопровождении ящера направились к выходу, их сбила, завертела, понесла по коридорам толпа обезумевших самок. Кибер погиб, и отключилось питание всех систем корабля, в том числе обогревателей и кислородных излучателей на пляже. О великий инстинкт материнства! Прошло всего несколько минут, а самки уже поняли, что произошло непоправимое. Каждая мчалась к своему холмику. Они кидались на остывающий песок, прижимались к нему, стремясь согреть собственным телом. Картина тем более трагичная, что холоднокровные не имеют постоянной температуры. Им предстояло замерзнуть вместе со своими неродившимися детьми. Земляне застыли, потрясенные тем, как мгновенно сказались последствия их вмешательства. Что же будет дальше?… Ирина опомнилась первая. Ведь она была начальником отряда и отвечала за все, что происходит на этой планете.
— Женщины, в машины! — закричала она. — Валерий Константинович, берите мужчин — и в корабль!
Разъяснять никому не потребовалось. Патриция, Кристина, Мимико, Наташа, Веда подняли «ТУЗы»в воздух. Широкие сопла машин были повернуты к земле, и раскаленная плазма форсажных двигателей преградила путь холоду. Ирина металась по пляжу, поднимала самок, выводила их из-под фиолетовых струй, одновременно по рации регулировала высоту подъема машин, чтобы не сжечь зародыши, но и не ослабить нагрев. Впрочем, одна она ничего бы не сделала. Ей помогли самки. Удивительно, как быстро земляне и представители иного разума поняли друг друга. Ведь они не только не могли разговаривать, но даже не в состоянии были услышать друг друга. Очевидно, когда дело идет о спасении самого дорогого — детей, — все разумные найдут общий язык.
Через час Кристина догадалась ввести в сопла высокочастотные электроды. Вместе с теплом на песок полился обогащенный кислородом воздух — и детенышей можно было считать спасенными.
Ирина в изнеможении опустилась прямо на землю у холодного борта корабля, но тут же глаза ее вспыхнули гневом. Неподалеку, опустившись на корточки, Бен меланхолично рисовал что-то прутиком на снегу. Ирина подскочила к нему, выхватила прутик, переломила, отшвырнула прочь,
— Тебе что, делать больше нечего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35