Такие дома, обычно из желтого кирпича, настолько изобретательно спроектированы, что развешанное для просушки белье вы видите только в том случае, если безжалостное строительное ведомство соорудит какую-нибудь подвесную магистраль, пересекающую задние дворы.
Там пространство между домами давно и прочно обжито. Перед подъездами собираются женщины. Сидя на стульях, стульчиках и табуретках, они загорают, вяжут и беседуют, и основным предметом их разговоров служит белье, развешенное перед домом напротив. За три минуты эти Риверхедские кумушки могут уничтожить любую репутацию. Эти всплески злословия спокойно перемежаются с обсуждением партии в маджонг, состоявшейся накануне вечером. И с той же скоростью они оставляют эту проблему и начинают обсуждать вопрос, не ввести ли контроль рождаемости на островах Рождества.
Тем полднем в понедельник 18 сентября злодейка осень так и сбивала их с пути истинного. Они продолжали сидеть во дворе, зная, что их мужья вот-вот вернутся домой, голодные и злые из-за опаздывающего обеда, но, не в силах уйти, наслаждались свежим воздухом.
Когда высокий светловолосый мужчина остановился на Петерсон-авеню перед домом номер 728, проверил номер над подъездом и вошел в парадное, вязавшие женщины тут же начали обсуждение. После короткого совещания выбрали одну из них, по имени Бирди, которая должна была незаметно проскользнуть в парадное и, если подвернется возможность, проследить незнакомого красавца и выяснить, куда он идет.
Но Бирди, как ни старалсь быть осторожной и неприметной, не воспользовалась своим шансом. Когда она проскользнула на лестницу, Клинга уже не было.
На длинном ряду почтовых ящиков с латунными табличками он нашел фамилию Таунсенд, надавил кнопку звонка и нажал на внутренние двери, пока они со щелчком не открылись. Потом поднялся на четвертый этаж, нашел квартиру 47 и снова нажал звонок.
Подождал немного.
Потом позвонил снова.
Двери сразу распахнулись. Никаких шагов он не слышал, поэтому, удивленный, машинально взглянул девушке на ноги. Она была босиком.
– Я выросла в предгорьях Озарка, – сказала она, проследив за его взглядом, и продолжала: – У нас уже есть пылесос, механическая щетка, гриль, комплект энциклопедий и подписка на все журналы. Полагаю, нам не нужно ничего из того, чем вы торгуете, и мы не собираемся поддерживать вас на выборах.
Клинг улыбнулся:
– Я продаю автоматический извлекатель яблочных сердцевин.
– Мы яблоки не едим, – ответила девушка.
– Наш агрегат вылущивает семечки и превращает их в волокна. К нему прилагается рекламный проспект, из которого вы узнаете, как из этого волокна можно ткать ткани.
Девушка подозрительно взглянула на него.
– Волокно можно получать шести цветов, – продолжал Клинг, – кофейный, светло-фиолетовый, ярко-красный…
– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила девушка, несколько растерявшись.
– Матово-серый, – не дал сбить себя Клинг, – желто-зеленый и темно-красный. – Он помолчал. – Не интересуетесь?
– Идите к черту! – Та явно была шокирована.
– Меня зовут Берт Клинг, – абсолютно серьезно представился он. – Я из полиции.
– Вы говорите, как ведущий телешоу.
– Мне можно войти?
– А что я натворила? Снова оставила ту проклятую колымагу перед пожарным гидрантом? – спросила девушка.
– Нет.
И тут она атаковала:
– А где ваш жетон?!
Клинг его показал.
– Убедиться никогда не вредно, – сказала девушка. – Даже когда приходит коп. Каждый должен иметь документ при себе.
– Я понимаю.
– Так проходите же, – пригласила она. – Я – Клер Таунсенд.
– Я знаю.
– Откуда?
– Меня сюда направили ребята из клуба “Темпо”.
Клер молча взглянула на Клинга. Она была высокого роста. Даже босиком доставала Клингу до плеча. Обуй она туфли на высоких каблуках, немало американцев среднего роста схлопотали бы комплексы. Волосы у неё были черные. Не темные, а именно черные, как беззвездная и безлунная ночь. Темно-карие глаза оттеняли черные брови. Прямой нос, крутые скулы и ни следа косметики. Одеты она была в белую блузку и тесные черные брюки, зауженные к обнаженным лодыжкам. Ногти на ногах были покрыты ярко-красным лаком.
Она продолжала разглядывать его.
– Зачем вас сюда послали? – наконец спросила она.
– Они сказали, что вы знали Дженни Пейдж.
– Ох, – девушка вдруг покраснела. Слегка потрясла головой, словно стараясь скрыть это, и сказала: – Ну проходите же.
Клинг прошел за ней в квартиру. Та была обставлена во вкусе среднего класса.
– Садитесь, – предложила она.
– Спасибо. – Он сел в низкое кресло. В нем было ужасно неудобно, но приходилось терпеть.
Клер подошла к низкому столику, открыла шкатулку с сигаретами, взяла одну.
– Вы курите?
– Нет, спасибо.
– Вы сказали, вас зовут Клинг, не так ли?
– Да.
– Вы детектив?
– Нет, патрульный.
– Ага. – Клер закурила, загасила спичку и снова взглянула на Клинга. – Какое отношение вы имеете к Дженни?
– Я хотел спросить вас о том же самом.
Клер усмехнулась.
– Я спросила первая.
– Мы знакомы с её сестрой. Она меня попросила.
– Угу, – кивнула Клер. Затянулась сигаретой и скрестила руки на груди. – Тогда продолжайте. Спрашивайте. Вы же полицейский.
– Почему вы не садитесь?
– И так целый день сижу.
– Работаете?
– Учусь в университете, – сказала Клер. – Хочу стать социологом.
– Почему именно социологом?
– А почему нет?
Клинг улыбнулся:
– На этот раз я спросил первым.
– Потому что хочу заняться людьми до того, как они попадут в руки полиции.
– Это звучит разумно, – признал Клинг. – Почему вы ходите в клуб “Темпо”?
Она сразу насторожилась. Он буквально видел, как её глаза затянула темная пелена, словно защитная завеса. Отвернувшись, она выпустила шлейф дыма.
– А почему бы и нет? – спросила она.
– Я уже вижу, как будет развиваться наша беседа, – усмехнулся Клинг. – Почему? А почему бы и нет?
– Это намного лучше, чем “потому что потому”, вам не кажется? – её голос зазвучал язвительно. Он удивился, с чего бы вдруг она так сразу отказалась от предыдущего дружеского тона. Взвесив её возможную реакцию, решил ударить напрямую:
– Ребята в клубе для вас слишком юны, вам не кажется?
– А вы начинаете быть бестактным, вам не кажется?
– Да, – согласился Клинг, – начинаю.
– Наше знакомство слишком мимолетно, чтобы раскрывать свою душу, – холодно сказала Клер.
– Хаду не больше восемнадцати…
– Послушайте…
– А Томми сколько? Девятнадцать? И у них обоих в голове ещё ветер гуляет. Почему вы ходите в “Темпо”?
Клер погасила сигарету.
– Пожалуй, вам лучше уйти, мистер Клинг.
– Я только что пришел, – напомнил он ей.
Она отвернулась.
– Послушайте, давайте откровенно. Насколько я знаю, я не обязана отвечать на вопросы, которые касаются моей личной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Там пространство между домами давно и прочно обжито. Перед подъездами собираются женщины. Сидя на стульях, стульчиках и табуретках, они загорают, вяжут и беседуют, и основным предметом их разговоров служит белье, развешенное перед домом напротив. За три минуты эти Риверхедские кумушки могут уничтожить любую репутацию. Эти всплески злословия спокойно перемежаются с обсуждением партии в маджонг, состоявшейся накануне вечером. И с той же скоростью они оставляют эту проблему и начинают обсуждать вопрос, не ввести ли контроль рождаемости на островах Рождества.
Тем полднем в понедельник 18 сентября злодейка осень так и сбивала их с пути истинного. Они продолжали сидеть во дворе, зная, что их мужья вот-вот вернутся домой, голодные и злые из-за опаздывающего обеда, но, не в силах уйти, наслаждались свежим воздухом.
Когда высокий светловолосый мужчина остановился на Петерсон-авеню перед домом номер 728, проверил номер над подъездом и вошел в парадное, вязавшие женщины тут же начали обсуждение. После короткого совещания выбрали одну из них, по имени Бирди, которая должна была незаметно проскользнуть в парадное и, если подвернется возможность, проследить незнакомого красавца и выяснить, куда он идет.
Но Бирди, как ни старалсь быть осторожной и неприметной, не воспользовалась своим шансом. Когда она проскользнула на лестницу, Клинга уже не было.
На длинном ряду почтовых ящиков с латунными табличками он нашел фамилию Таунсенд, надавил кнопку звонка и нажал на внутренние двери, пока они со щелчком не открылись. Потом поднялся на четвертый этаж, нашел квартиру 47 и снова нажал звонок.
Подождал немного.
Потом позвонил снова.
Двери сразу распахнулись. Никаких шагов он не слышал, поэтому, удивленный, машинально взглянул девушке на ноги. Она была босиком.
– Я выросла в предгорьях Озарка, – сказала она, проследив за его взглядом, и продолжала: – У нас уже есть пылесос, механическая щетка, гриль, комплект энциклопедий и подписка на все журналы. Полагаю, нам не нужно ничего из того, чем вы торгуете, и мы не собираемся поддерживать вас на выборах.
Клинг улыбнулся:
– Я продаю автоматический извлекатель яблочных сердцевин.
– Мы яблоки не едим, – ответила девушка.
– Наш агрегат вылущивает семечки и превращает их в волокна. К нему прилагается рекламный проспект, из которого вы узнаете, как из этого волокна можно ткать ткани.
Девушка подозрительно взглянула на него.
– Волокно можно получать шести цветов, – продолжал Клинг, – кофейный, светло-фиолетовый, ярко-красный…
– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила девушка, несколько растерявшись.
– Матово-серый, – не дал сбить себя Клинг, – желто-зеленый и темно-красный. – Он помолчал. – Не интересуетесь?
– Идите к черту! – Та явно была шокирована.
– Меня зовут Берт Клинг, – абсолютно серьезно представился он. – Я из полиции.
– Вы говорите, как ведущий телешоу.
– Мне можно войти?
– А что я натворила? Снова оставила ту проклятую колымагу перед пожарным гидрантом? – спросила девушка.
– Нет.
И тут она атаковала:
– А где ваш жетон?!
Клинг его показал.
– Убедиться никогда не вредно, – сказала девушка. – Даже когда приходит коп. Каждый должен иметь документ при себе.
– Я понимаю.
– Так проходите же, – пригласила она. – Я – Клер Таунсенд.
– Я знаю.
– Откуда?
– Меня сюда направили ребята из клуба “Темпо”.
Клер молча взглянула на Клинга. Она была высокого роста. Даже босиком доставала Клингу до плеча. Обуй она туфли на высоких каблуках, немало американцев среднего роста схлопотали бы комплексы. Волосы у неё были черные. Не темные, а именно черные, как беззвездная и безлунная ночь. Темно-карие глаза оттеняли черные брови. Прямой нос, крутые скулы и ни следа косметики. Одеты она была в белую блузку и тесные черные брюки, зауженные к обнаженным лодыжкам. Ногти на ногах были покрыты ярко-красным лаком.
Она продолжала разглядывать его.
– Зачем вас сюда послали? – наконец спросила она.
– Они сказали, что вы знали Дженни Пейдж.
– Ох, – девушка вдруг покраснела. Слегка потрясла головой, словно стараясь скрыть это, и сказала: – Ну проходите же.
Клинг прошел за ней в квартиру. Та была обставлена во вкусе среднего класса.
– Садитесь, – предложила она.
– Спасибо. – Он сел в низкое кресло. В нем было ужасно неудобно, но приходилось терпеть.
Клер подошла к низкому столику, открыла шкатулку с сигаретами, взяла одну.
– Вы курите?
– Нет, спасибо.
– Вы сказали, вас зовут Клинг, не так ли?
– Да.
– Вы детектив?
– Нет, патрульный.
– Ага. – Клер закурила, загасила спичку и снова взглянула на Клинга. – Какое отношение вы имеете к Дженни?
– Я хотел спросить вас о том же самом.
Клер усмехнулась.
– Я спросила первая.
– Мы знакомы с её сестрой. Она меня попросила.
– Угу, – кивнула Клер. Затянулась сигаретой и скрестила руки на груди. – Тогда продолжайте. Спрашивайте. Вы же полицейский.
– Почему вы не садитесь?
– И так целый день сижу.
– Работаете?
– Учусь в университете, – сказала Клер. – Хочу стать социологом.
– Почему именно социологом?
– А почему нет?
Клинг улыбнулся:
– На этот раз я спросил первым.
– Потому что хочу заняться людьми до того, как они попадут в руки полиции.
– Это звучит разумно, – признал Клинг. – Почему вы ходите в клуб “Темпо”?
Она сразу насторожилась. Он буквально видел, как её глаза затянула темная пелена, словно защитная завеса. Отвернувшись, она выпустила шлейф дыма.
– А почему бы и нет? – спросила она.
– Я уже вижу, как будет развиваться наша беседа, – усмехнулся Клинг. – Почему? А почему бы и нет?
– Это намного лучше, чем “потому что потому”, вам не кажется? – её голос зазвучал язвительно. Он удивился, с чего бы вдруг она так сразу отказалась от предыдущего дружеского тона. Взвесив её возможную реакцию, решил ударить напрямую:
– Ребята в клубе для вас слишком юны, вам не кажется?
– А вы начинаете быть бестактным, вам не кажется?
– Да, – согласился Клинг, – начинаю.
– Наше знакомство слишком мимолетно, чтобы раскрывать свою душу, – холодно сказала Клер.
– Хаду не больше восемнадцати…
– Послушайте…
– А Томми сколько? Девятнадцать? И у них обоих в голове ещё ветер гуляет. Почему вы ходите в “Темпо”?
Клер погасила сигарету.
– Пожалуй, вам лучше уйти, мистер Клинг.
– Я только что пришел, – напомнил он ей.
Она отвернулась.
– Послушайте, давайте откровенно. Насколько я знаю, я не обязана отвечать на вопросы, которые касаются моей личной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39