Всем нужен был только Анжело, все хотели испытать жуткую дрожь страшного мгновения, когда гимнаст падает с ужасающей высоты на манеж.
Надо сказать, что этот Анжело был хитер, как сам дьявол, он никогда не повторялся, и его падение было всегда неожиданным для публики. Он никогда не падал в определенный момент. Случалось, что он срывался вниз в самом начале номера, иной раз это происходило под конец. Хорошо понимая, что главное в его номере — это элемент неожиданности, он со второго выступления перестал делать сальто вообще. Он просто раскачивал свободную трапецию и прыгал на нее со своей стойки. «Промахнувшись», он полетел вниз головой под испуганный визг публики, а через минуту вскочил на ноги и как ни в чем не бывало приветствовал ее. В третий раз он провел совершенно нормальное выступление и полетел на манеж только под конец, как бы случайно сорвавшись с лестницы.
После каждого выступления Анжело прибегал ко мне в фургон, в глазах его горело возбуждение, и он спрашивал:
— Ты слышал, как они сегодня кричали, Тони? Еще бы, ведь им так хотелось, чтобы я свернул себе шею!
Что бы там ни было, дела нашего цирка процветали, и я уже начал подумывать, где можно заказать огромную, во весь манеж, клетку для специального номера с дикими хищниками. Я удвоил плату артистам, а себя предельно ограничил в расходах. Я решил, что настало время серьезно поговорить с Сю-Эллен и задать ей вопрос, который уже бог знает сколько времени не давал мне покоя. Момент для разговора был самый подходящий — выступление Анжело уже второй месяц давало полные сборы.
Как-то после выступления я отозвал Сю-Эллен в сторонку и посмотрел ей в глаза.
— Я давно хотел тебя спросить, Сю-Эллен...
— О чем, Тони?..
— Ты сама знаешь, цирк у меня небольшой. Раньше у меня редко когда водились деньги, и я не считал себя вправе просить тебя об этом. Теперь обстоятельства улучшились, и вот я хочу просить тебя...
— Не надо, Тони!
— Но ведь я же только хотел...
— Не надо меня просить, Тони. Не знаю, как сложится моя жизнь дальше, но только с тех пор, как я увидела Анжело, все во мне словно перевернулось... Не знаю, поймешь ли ты меня, Тони, но я всю жизнь мечтала, что когда-нибудь встречу такого, как он. Если бы ты только захотел понять меня, Тони!..
— Я понимаю... — буркнул я, ничего не понимая.
— Кажется, я в него влюбилась, Тони. Я перед тобой очень виновата...
— Только бы он сделал тебя счастливей! Ну, а я... — Помню, мне тогда не хватило слов, чтобы закончить наш разговор.
Я целиком окунулся в работу и старался пореже видеться с Сю-Эллен. Быть может, мне следовало убить Анжело? Только я хорошо понимал, что любовь убить нельзя.
Я решил перестроить выступление гимнастов и разделил их на две пары. Фарнингс и Эдвард (прозвище Грейт уже больше не объявлялось зрителям) выступали в первом отделении. Сю-Эллен и Анжело выходили в третьем. Теперь от Сю-Эллен зависело, чтобы падение гимнаста было обставлено по возможности правдоподобно. И надо сказать, она блестяще справлялась с этой задачей, добиваясь в своих движениях незаметной постороннему глазу, но по-своему идеальной дисгармонии с движениями Анжело. Теперь она сама бросала Анжело трапецию и делала это с таким искусно рассчитанным опозданием, что снаряд пролетал буквально в нескольких дюймах от вытянутых рук гимнаста.
Ошеломляющий успех Анжело натолкнул меня на мысль о слиянии с тремя крупнейшими цирками страны. Я написал письма директорам этих цирков, рассказав им о номере Анжело, и предложил объединиться в один большой цирк на правах партнерства. В конце письма я известил каждого о том, что хотел бы видеть его у себя в цирке в ближайшую пятницу, чтобы заинтересованные стороны могли, во-первых, сами посмотреть выступление Анжело и, во-вторых, убедиться в реакции публики. Вскоре я получил три телеграммы, которые подтверждали, что эти господа будут присутствовать на вечернем представлении в пятницу. Заручившись их согласием, я решил еще раз пересмотреть всю программу. Я был настолько поглощен этой работой, что совсем не слышал, как распахнулась дверь фургона. Просто, подняв голову, я увидел перед собой Анжело и подивился, как ему удалось приблизиться так неслышно.
— Мне бы надо говорить с тобой, Тони.
— О чем, Анжело?
— Я нездоров и хочу попросить тебя отменить мой номер.
— Ничего не хочу слышать, Анжело!
Сегодня ты просто обязан выступить и показать свое сальто с падением!
— Обязан? Разве в контракте сказано, что я обязан падать на манеж?
— Ты хочешь, чтобы я повысил тебе жалованье? Прекрасно! Начиная с сегодняшнего выступления я увеличиваю его вдвое. Надеюсь, теперь ты доволен?
— Деньги мне не нужны, Тони.
— Тогда я просто не могу понять, чего ты хочешь.
— Мне нужно кое-что поважнее. То, чему нет цены, Тони!
— Я заранее на все согласен, Анжело. Только я все-таки попрошу тебя назвать эту вещь. Ведь ты сказал, это будет сделка? И, насколько я понимаю, эта сделка касается Сю-Эллен?
— Нет, Тони. Сделка относительно Сю-Эллен нам с тобой не нужна. Заключать сделку на то, что давно уже твое, по меньшей мере смешно. Поверь мне, Тони, тебе эта сделка обойдется дешево. Ты даже не заметишь ее отсутствия. Но если сегодня вечером я опять прыгну на манеж, эта вещь должна стать моей. Так что, договорились?
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — сказал я, досадливо пожав плечами.
Анжело протянул мне руку. Пальцы его были холодны как лед, только глаза горели жадным огнем.
— Скажи, Анжело, теперь, когда мы уже заключили эту сделку, ты, может, все-таки скажешь, что это за вещь?
— Твоя душа, Тони, — сказал Анжело и, победно усмехнувшись, скрылся за дверью.
Оставшись один, я испуганно огляделся. Все происшедшее показалось мне дурным сном — и Анжело и его сделка. Но я не успел даже по-настоящему осознать весь ужас свершившегося, потому что дверь фургона снова распахнулась и ко мне, тяжело дыша, бросилась Сю-Эллен.
— Прости меня, Тони! Я стояла подле фургона и все слышала! Что ты намерен делать? Что мы теперь все будем делать, Тони?
— Не знаю, Сю-Эллен. Все произошло как во сне, понимаешь?
— Ничего, Тони, мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы просто должны. У нас только один выход, Тони! Он не должен прыгать сегодня.
Цирк в этот вечер ломился от зрителей. Они заняли все места и заполнили все проходы. Раньше мне и не снилось, что в моем цирке может поместиться столько народу.
Грянул оркестр. Цирк погрузился в полумрак. И я машинально поднял голову. Когда я увидел всю труппу воздушных гимнастов, ничего сначала не понял. Выхваченные лучами прожекторов, они шли все вместе. И впереди шла Сю-Эллен, за нею Фарнингс, Эдвард и, наконец, Анжело, замыкавший шествие. Я впился взглядом в Анжело. И если раньше у меня еще оставались какие-то сомнения, то сейчас все они улетучились.
1 2 3 4
Надо сказать, что этот Анжело был хитер, как сам дьявол, он никогда не повторялся, и его падение было всегда неожиданным для публики. Он никогда не падал в определенный момент. Случалось, что он срывался вниз в самом начале номера, иной раз это происходило под конец. Хорошо понимая, что главное в его номере — это элемент неожиданности, он со второго выступления перестал делать сальто вообще. Он просто раскачивал свободную трапецию и прыгал на нее со своей стойки. «Промахнувшись», он полетел вниз головой под испуганный визг публики, а через минуту вскочил на ноги и как ни в чем не бывало приветствовал ее. В третий раз он провел совершенно нормальное выступление и полетел на манеж только под конец, как бы случайно сорвавшись с лестницы.
После каждого выступления Анжело прибегал ко мне в фургон, в глазах его горело возбуждение, и он спрашивал:
— Ты слышал, как они сегодня кричали, Тони? Еще бы, ведь им так хотелось, чтобы я свернул себе шею!
Что бы там ни было, дела нашего цирка процветали, и я уже начал подумывать, где можно заказать огромную, во весь манеж, клетку для специального номера с дикими хищниками. Я удвоил плату артистам, а себя предельно ограничил в расходах. Я решил, что настало время серьезно поговорить с Сю-Эллен и задать ей вопрос, который уже бог знает сколько времени не давал мне покоя. Момент для разговора был самый подходящий — выступление Анжело уже второй месяц давало полные сборы.
Как-то после выступления я отозвал Сю-Эллен в сторонку и посмотрел ей в глаза.
— Я давно хотел тебя спросить, Сю-Эллен...
— О чем, Тони?..
— Ты сама знаешь, цирк у меня небольшой. Раньше у меня редко когда водились деньги, и я не считал себя вправе просить тебя об этом. Теперь обстоятельства улучшились, и вот я хочу просить тебя...
— Не надо, Тони!
— Но ведь я же только хотел...
— Не надо меня просить, Тони. Не знаю, как сложится моя жизнь дальше, но только с тех пор, как я увидела Анжело, все во мне словно перевернулось... Не знаю, поймешь ли ты меня, Тони, но я всю жизнь мечтала, что когда-нибудь встречу такого, как он. Если бы ты только захотел понять меня, Тони!..
— Я понимаю... — буркнул я, ничего не понимая.
— Кажется, я в него влюбилась, Тони. Я перед тобой очень виновата...
— Только бы он сделал тебя счастливей! Ну, а я... — Помню, мне тогда не хватило слов, чтобы закончить наш разговор.
Я целиком окунулся в работу и старался пореже видеться с Сю-Эллен. Быть может, мне следовало убить Анжело? Только я хорошо понимал, что любовь убить нельзя.
Я решил перестроить выступление гимнастов и разделил их на две пары. Фарнингс и Эдвард (прозвище Грейт уже больше не объявлялось зрителям) выступали в первом отделении. Сю-Эллен и Анжело выходили в третьем. Теперь от Сю-Эллен зависело, чтобы падение гимнаста было обставлено по возможности правдоподобно. И надо сказать, она блестяще справлялась с этой задачей, добиваясь в своих движениях незаметной постороннему глазу, но по-своему идеальной дисгармонии с движениями Анжело. Теперь она сама бросала Анжело трапецию и делала это с таким искусно рассчитанным опозданием, что снаряд пролетал буквально в нескольких дюймах от вытянутых рук гимнаста.
Ошеломляющий успех Анжело натолкнул меня на мысль о слиянии с тремя крупнейшими цирками страны. Я написал письма директорам этих цирков, рассказав им о номере Анжело, и предложил объединиться в один большой цирк на правах партнерства. В конце письма я известил каждого о том, что хотел бы видеть его у себя в цирке в ближайшую пятницу, чтобы заинтересованные стороны могли, во-первых, сами посмотреть выступление Анжело и, во-вторых, убедиться в реакции публики. Вскоре я получил три телеграммы, которые подтверждали, что эти господа будут присутствовать на вечернем представлении в пятницу. Заручившись их согласием, я решил еще раз пересмотреть всю программу. Я был настолько поглощен этой работой, что совсем не слышал, как распахнулась дверь фургона. Просто, подняв голову, я увидел перед собой Анжело и подивился, как ему удалось приблизиться так неслышно.
— Мне бы надо говорить с тобой, Тони.
— О чем, Анжело?
— Я нездоров и хочу попросить тебя отменить мой номер.
— Ничего не хочу слышать, Анжело!
Сегодня ты просто обязан выступить и показать свое сальто с падением!
— Обязан? Разве в контракте сказано, что я обязан падать на манеж?
— Ты хочешь, чтобы я повысил тебе жалованье? Прекрасно! Начиная с сегодняшнего выступления я увеличиваю его вдвое. Надеюсь, теперь ты доволен?
— Деньги мне не нужны, Тони.
— Тогда я просто не могу понять, чего ты хочешь.
— Мне нужно кое-что поважнее. То, чему нет цены, Тони!
— Я заранее на все согласен, Анжело. Только я все-таки попрошу тебя назвать эту вещь. Ведь ты сказал, это будет сделка? И, насколько я понимаю, эта сделка касается Сю-Эллен?
— Нет, Тони. Сделка относительно Сю-Эллен нам с тобой не нужна. Заключать сделку на то, что давно уже твое, по меньшей мере смешно. Поверь мне, Тони, тебе эта сделка обойдется дешево. Ты даже не заметишь ее отсутствия. Но если сегодня вечером я опять прыгну на манеж, эта вещь должна стать моей. Так что, договорились?
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — сказал я, досадливо пожав плечами.
Анжело протянул мне руку. Пальцы его были холодны как лед, только глаза горели жадным огнем.
— Скажи, Анжело, теперь, когда мы уже заключили эту сделку, ты, может, все-таки скажешь, что это за вещь?
— Твоя душа, Тони, — сказал Анжело и, победно усмехнувшись, скрылся за дверью.
Оставшись один, я испуганно огляделся. Все происшедшее показалось мне дурным сном — и Анжело и его сделка. Но я не успел даже по-настоящему осознать весь ужас свершившегося, потому что дверь фургона снова распахнулась и ко мне, тяжело дыша, бросилась Сю-Эллен.
— Прости меня, Тони! Я стояла подле фургона и все слышала! Что ты намерен делать? Что мы теперь все будем делать, Тони?
— Не знаю, Сю-Эллен. Все произошло как во сне, понимаешь?
— Ничего, Тони, мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы просто должны. У нас только один выход, Тони! Он не должен прыгать сегодня.
Цирк в этот вечер ломился от зрителей. Они заняли все места и заполнили все проходы. Раньше мне и не снилось, что в моем цирке может поместиться столько народу.
Грянул оркестр. Цирк погрузился в полумрак. И я машинально поднял голову. Когда я увидел всю труппу воздушных гимнастов, ничего сначала не понял. Выхваченные лучами прожекторов, они шли все вместе. И впереди шла Сю-Эллен, за нею Фарнингс, Эдвард и, наконец, Анжело, замыкавший шествие. Я впился взглядом в Анжело. И если раньше у меня еще оставались какие-то сомнения, то сейчас все они улетучились.
1 2 3 4