Она говорит Джеку, что его отцом был иностранный аристократ, который не переживет такого скандала. Если не считать этой выдумки про иностранца, все это более или менее верно.
– Ханна! – горестно воскликнул он. – Что вы собираетесь делать в отношении ее?
– Ничего, – я удивился такому вопросу. – Теперь, когда Кита нет, мне нет надобности использовать то, что я знаю. Ханне совершенно ничего не угрожает.
– Но ведь она напала на вас!
Я вздохнул.
– Ей всегда не везло, так ведь? Ее зачали изнасилованием, ее бросила мать, и отец сделал ей ребенка. Молодые люди отворачивались от нее, дед ее не любил, но как бы он к ней ни относился, у нее был Джек, ее сын. Я не буду лишать ее этой последней радости. Точно так же, как Кит ваш близнец, Ханна, люблю я ее или нет, моя сводная сестра. Оставим ее в покое.
С минуту Конрад сидел совершенно неподвижно, потом сгреб отцовские письма и лабораторные анализы в первый коричневый конверт и протянул весь пакет в мою сторону.
– Возьмите, – решительно сказал он, – и сожгите.
– Хорошо.
Я вернулся к столу, взял конверт и пошел снова к двери.
– Приходите на Совет директоров, – напомнил Конрад. – Как всегда, Марджори абсолютно права. Вы будете нам нужны.
Мальчики и миссис Гарднер прощались так долго, что могли бы посоревноваться с Ромео и Джульеттой, много раз повторив клятву встретиться снова. Мы с Роджером расставались не так экспансивно, но тем не менее с величайшей радостью говорили о приятной перспективе работать вместе.
– Столько еще предстоит сделать, – сказал Роджер.
Дарт обещал навестить нас после поездки в Америку. Он уже заказал билеты.
Мальчики залезли в автобус и как безумные махали в окна, и я поехал домой, к мирным границам Суррея и Сассекса.
– Хорошо провели время, дорогие? – спросила Аманда, обнимая детей. – Чем занимались, пока ваш отец старался попасть в газеты?
Они смотрели на нее непонимающими глазами. Пройдет время, и они расскажут ей, как это было, но сейчас ее вопрос ошарашил их, и они не знали, что сказать.
В конце концов Нил совершенно серьезно проговорил:
– Мы делали фруктовые пироги.
Аманда с упреком сказала мне:
– Телефон здесь буквально надрывался. – Она оглядела меня, я бы не сказал, что с большим беспокойством. – Надеюсь, с тобой все в порядке?
– Да, – ответил я. – Все в порядке.
– Прекрасно.
Она повела детей в дом. Я постоял около автобуса, ожидая, пока остынет мотор, потом забрался на дуб.
Остальные деревья уже прорезывались листочками, но дуб пока поджидал, соревнуясь с ясенем, чтобы последним покрыться зеленью. Я устроился в развилке налившихся почками ветвей, мои порезы все еще давали себя знать, но здесь мне ясно и спокойно думалось.
Через некоторое время из дома вышла Аманда и подошла к дереву.
– Ты чего это там делаешь? – спросила она.
– Так, думаю.
– Слезай. Мне нужно поговорить с тобой.
Я слез, хотя выслушивать ее мне совершенно не хотелось. Я сказал:
– Я боялся, что вернусь в пустой дом. Боялся, что ты с Джеми могла уйти.
У нее округлились глаза.
– Все-то ты вечно знаешь.
– Я боялся, что ты нашла себе кого-нибудь еще.
– Да, нашла.
Нельзя сказать, чтобы она произнесла эти слова с вызовом, но явно обдумала эти слова, прежде чем произнести их. Она все еще была чертовски хороша. Лучше б уж было по-другому.
– Я решила, что формальный развод с тобой, – произнесла она, – плохо отразится на детях. Ну, и… – она чуть-чуть запнулась, потом собралась с духом, – он женат, и у него точно такие же проблемы в его собственной семье. Поэтому мы будем просто часто встречаться. Можешь соглашаться или не соглашаться, решай сам, Ли.
Она ждала моего ответа.
Кристофер, Тоби, Эдуард, Элан, Нил и Джеми. Шесть резонов.
– Согласен, – сказал я.
Она кивнула, пакт был таким образом заключен, и она вернулась в дом.
В нашу спальню ко сну Аманда поднялась, как обычно, на час раньше меня, но когда я пришел, она не спала.
– Нашел развалину? – спросила она, пока я раздевался.
– Нет. Поищу еще, когда ребята вернутся в школу. Уеду на какое-то время.
– Ладно, хорошо.
Ничего в этом хорошего не было. Все было ужасно.
Вместо того чтобы расположиться за пять футов от нее, я перебрался на другую сторону постели и лег рядом с Амандой – и отдался любви с Пенелопой в Аманде, – в вихре страсти, забыв обо всем на свете. Это был такой сексуальный взрыв, какого я никогда не испытывал за все время нашего брака.
Она ответила не сразу, но потом отдалась мне с прежним пылом, и затем лежала отдельно от меня, без намека на упреки, только по-кошачьи загадочно улыбалась.
Через два месяца она сказала:
– Я забеременела. Ты знал?
– Догадывался, – сказал я. Собравшись с духом, я поинтересовался: – Это мой… или его?
– А, не бойся, твой, – уверенно проговорила она. – Он не может сделать мне ребенка. Очень давно ему сделали вазектомию.
– О.
– Возможно, это будет девочка, – невозмутимо промолвила она. – Тебе всегда хотелось девочку.
Пришло время, и она прекрасным образом родила своего седьмого ребенка. Мальчика. Я не против.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82