Господи Иисусе! Голова у него кружилась, каждый вздох причинял боль. Не слишком ли она стыдлива для девицы ее сорта? Он чуть приподнял голову.
– Силы небесные! – пробормотал он. – Надеюсь, ночное удовольствие стоило того, чтобы так мучиться этим утром.
Он произнес это почти бессознательно и сам был поражен, услышав свой собственный прерывистый, задыхающийся голос. Губы его были сухими и потрескавшимися, словно пустыня на Востоке, в горле саднило.
И без того неправдоподобно большие глаза женщины сделались еще шире. Когда она ничего не ответила, Гарет смутно подумал про себя, уж не лишилась ли она дара речи. Тогда он попробовал снова:
– Почему ты смотришь на меня так? Или тебе до сих пор не заплатили?
Ее подбородок тут же гордо приподнялся.
– Боже упаси! – слабым голосом отозвалась она. – Я тебе не какая-нибудь… непотребная девка!
Он поднял брови, но почти тут же пожалел об этом. Боже правый, даже такая мелочь причиняла ему боль!
– Тогда как ты оказалась в моей постели?
– Нет, мой дорогой сэр, это вы лежите в моей постели! Гарет изумленно моргнул. Господи помилуй, он с трудом соображал!
– Прошу прощения. Значит, мы с тобой любовники. Она так и ахнула:
– И твоей любовницей я тоже никогда не была!
Она резко подалась вперед. Очевидно, его слова обидели ее, и теперь она намеревалась от него скрыться. Но столь же очевидным было и то, что он не мог ей этого позволить, по крайней мере сейчас.
Машинально протянув руку, он схватил в охапку прядь блестящих черных волос, после чего стиснул зубы, ожидая, пока боль, которую ему причинило это движение, не утихнет.
– Погоди, – произнес он хрипло. Она так и застыла на месте.
– Отпусти меня!
– А если я не захочу?
Из груди ее вырвался глубокий прерывистый вздох. В ярко-сапфировых глазах под густыми ресницами заблестели слезы.
Гарет удивленно смотрел на нее. Его хватка, пусть даже крепкая, едва ли могла причинить ей боль: он не тянул ее за волосы, а она не пыталась вырваться. Какого же черта она тогда плакала?
Женщина потупилась.
– Пожалуйста, – произнесла она так тихо, что ему пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее слова сквозь шум в голове, – отпусти меня.
Его пальцы сжали в кулаке прядь ее волос, после чего он не спеша распутал их и без единого слова выпустил ее на свободу. В то же мгновение она вскочила. Ее одежда лежала на маленьком деревянном табурете у изголовья кровати. Повернувшись к нему спиной, она подняла вверх руки и надела через голову платье, которое с легким шелестом упало вниз, окутав мягкими складками бедра и ноги. Какое-то мгновение она стояла неподвижно, чуть ссутулившись. Казалось, она вот-вот бросится за дверь.
Его губы поджались. Он попытался приподняться на локте, однако жгучая боль пронзила, словно раскаленный наконечник копья, и он со стоном упал на подушку.
В мгновение ока она оказалась рядом. Маленькие руки прижали его к постели.
– Гарет, лежи спокойно! Лучше скажи мне, где болит?
– Вернее было бы спросить, где не болит. – Он попробовал приподнять голову, но потом опять уронил ее на подушку. Все тело налилось свинцом. Он чувствовал боль даже в таких местах, где никогда прежде не знал боли. В колено словно всадили разом дюжину кинжалов. И что с ним, собственно, произошло, черт побери? Гарет заговорил, с трудом шевеля губами:
– Тебе известно мое имя. Почему же я не знаю твоего? Или я был мертвецки пьян?
– Нет! По крайней мере насколько я могу судить. Мое имя… мое имя Джиллиан. И ты сам сказал мне, что тебя зовут Гарет.
– Как я здесь оказался? И почему я чувствую себя таким разбитым?
Тонкие брови сдвинулись над изящным, чуть вздернутым носиком.
– Ты находился на борту корабля, – произнесла она медленно. – Ночью поднялся сильный шторм. На следующее утро берег был усеян мертвыми телами и обломками корабля. – При этом воспоминании она слегка побледнела. – Ты единственный уцелел. Мы перенесли тебя сюда, и я обработала твои раны.
– Мы?
– Брат Болдрик и я. Брат Болдрик состоит в качестве поводыря при отце Эйдане, местном священнике. Отец Эйдан слеп.
– Не помню никакого шторма. Не помню никакого корабля!
На ее гладком лбу залегла хмурая складка.
– Возможно, ты спал, когда началась буря…
– Нет, – перебил он ее.
Какое-то время она присматривалась к нему, после чего произнесла мягко:
– Тебе не следует торопиться с суждениями. Вспомни, что ты был болен…
– Да, в этом-то вся и трудность. Я ничего не помню! Джиллиан нахмурилась:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я… ничего… не помню!
– Но этого не может быть! – возразила она.
– Говорю тебе, так оно и есть!
– Но… но ты же сам сказал, что тебя зовут Гарет, – запинаясь пробормотала девушка.
На лбу у него выступил холодный пот.
– Да. Меня на самом деле зовут Гарет. – Он говорил с такой убежденностью, что ни у одного из них irе возникло сомнений в его правоте. Внезапно он замер. – Клянусь кровью Христовой, это все, что я о себе знаю, и все, что я помню.
Глава 4
Он будет жить.
Именно эта мысль вызвала слезы на глазах Джиллиан, отозвавшись жгучей болью в груди. Лишь на мгновение она была уязвлена тем, что он принял ее за непотребную девку. Подумать только, она с таким нетерпением ждала, когда он придет в себя, и когда это наконец случилось, ей пришлось снести подобное оскорбление!
Джиллиан душили рыдания. Наклонив голову, она сделала над собой усилие, проглотив ком в горле. Теперь она была уверена в том, что он не умрет. Он выживет. Она не знала, почему это так много для нее значило… только правда от этого не переставала быть правдой.
«Меня зовут Гарет. Это вес, что я о себе знаю… и все, что я помню».
– Как такое возможно? – размышляла она вслух. Он коротко, сухо усмехнулся:
– Откуда мне это знать, черт возьми?
– Должно же быть еще хоть что-нибудь, – произнесла Джиллиан медленно.
– Я же говорю тебе, что нет.
– Не спеши. Лучше подумай как следует. Ты помнишь имя своей матери? Или отца?
– Нет, ничего, – заявил он не допускавшим возражений тоном. – Я не знаю ничего, кроме собственного имени. Откуда я родом, как я здесь оказался… все куда-то исчезло.
Джиллиан, совершенно ошеломленная, уселась на табурет. Смысл его последних слов отдавался эхом в ее сознании, словно беспрестанный шум прибоя на морском берегу. Боже праведный, подумала она про себя словно в оцепенении. Видно, не только его тело пострадало во время кораблекрушения, но и рассудок тоже.
– Долго я здесь нахожусь?
– Уже четвертый день.
– Ты говорила, что я был на борту корабля. Значит, мы недалеко от моря?
– Да, па побережье Корнуолла, – ответила Джиллиан, но тут же пожалела о своей откровенности.
– Да, конечно, море должно быть где-то рядом. Я чувствую его запах и слышу плеск волн. – Он зажмурился и скорчил гримасу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80