У нее не было никаких сомнений относительно
того, что она берет к себе близкого человека, попавшего в беду. Матери-
альных затруднений не предвиделось: у этого преподавателя были сбереже-
ния, а клиника имела возможность держать его на больничном листе неопре-
деленно долгое время. Перемена же обстановки была просто необходима ему.
Что же касается морального аспекта всей этой истории, то, как говорится,
снявши голову, по волосам не плачут. Тем более что оба они были, несом-
ненно, счастливы. Оставалось только ждать, что будет дальше.
К сожалению, дальше все шло не очень ладно. То ли у него действи-
тельно начала пробуждаться память, то ли что-то из прошлой жизни журна-
листа было попросту вытеснено в подсознание, но так или иначе он стал
уходить из дома и часами простаивал на лестнице возле квартиры, где этот
журналист раньше жил. Его возлюбленная, естественно, встревожилась. Она
даже обращалась за советом к профессору, но что он мог ей сказать? Види-
мо, надвигалось что-то неизбежное, и вряд ли можно было в этой ситуации
что-либо изменить.
Наконец случилось неизбежное. Он встретил жену. Жену журналиста.
Я уже говорил, что они очень любили друг друга. Любовь! Сколько томов
о ней написано, и все же как мало она изучена! О, черт! - Он прервал
свой рассказ и потянулся к бутылке. - Не будем ханжами! Право, вам еще
один глоток не повредит. Ведь вы, так сказать, под наблюдением врача.
- Откуда вам известна вся эта история? - спросил я.
- Я... - Он запнулся. - Меня несколько раз приглашали на консультацию
к этому больному. Так что, продолжать?
- Пожалуйста!
- Значит, так. Они встретились. На него это произвело ошеломляющее
впечатление. Видимо, ее образ все же где-то хранился в глубинах памяти,
и то, что он считал любовью с первого взгляда, было попросту подсозна-
тельной реакцией.
- А она?
- Что ж она? Для нее это был посторонний человек, видимо, не в ее
вкусе, к тому же еще не изгладились воспоминания о погибшем муже, так
что она на него просто не обратила никакого внимания. Он начал ее прес-
ледовать. Поджидал у проходной, дома, заговаривал в метро, а если мужчи-
на очень настойчив, то рано или поздно... Словом, все шло по извечным и
непреложным законам. Не судите ее строго. Совсем еще молодая женщина,
остро переживающая одиночество. Кроме того, ей казалось, что в этом на-
зойливом поклоннике есть что-то от человека, которого она любила. Конеч-
но, не внешность. Характер, манера говорить, десятки мелочей, из которых
складываются индивидуальные черты.
- Но ведь была еще та, которая взяла его из клиники, он что, ушел от
нее? - спросил я.
- В том-то и дело, что нет. Ее он тоже любил. Как женщина она ему да-
же больше нравилась. Здесь в описании их отношений от вас потребуется
большой такт. Нужно донять его психологию. Это не вульгарный любовный
треугольник. Это... трудно объяснить... Точно так же, как в нем было два
человека, так и они обе... Нет, не то! Скорее - одна женщина в двух
ипостасях, духовной и телесной. Вот именно! Обе они слились для него в
единый образ, расчленить который было уже невозможно. Может быть, специ-
алист уловил бы тут начало психического заболевания, но разве множество
литературных героев, строго говоря, психически здоровы? Рогожин, Мышкин,
Настасья Филипповна, Раскольников, Карамазовы... Уфф!
Он вытащил свою коробочку и отправил в рот таблетку. Выглядел он
скверно, глаза блуждали, лоб покрылся потом. Кажется, нам с ним предсто-
яло поменяться ролями. Не хватало только, чтобы теперь я его успокаивал.
Однако вся эта история интересовала меня все больше и больше. Я начал
кое о чем догадываться.
- Скажите, - спросил я, - этот второй, преподаватель, он что препода-
вал?
- Какое это имеет значение? Пусть хоть физиологию. Я ведь вам излагаю
сюжет, а не...
- Продолжайте! - сказал я. - Сюжет действительно занятный.
- Хорошо! Значит, эти две женщины. Ни та ни другая с таким положением
мириться не желала. Обе они были молоды, хороши собой и по-женски само-
любивы. Каждая считала его своим. Разыгрывался последний акт трагедии, в
которой главные участники не знали своей истинной роли. Я не зря упомя-
нул о начале психического заболевания. У мозга есть защитные реакции.
Когда ситуация становится невыносимой, человек часто уходит в вымышлен-
ный мир, реальность подменяется бредом. У специалистов это носит специ-
альное название, но вы можете пользоваться термином "умопомешательство".
Особый вид, когда человек представляется себе кем-то другим. Итак, в фи-
нале вашего романа не исключена психиатрическая лечебница.
- Невеселый финал, - сказал я. - Признаться, я ожидал другого, а не
пожизненного заключения в сумасшедшем доме.
- Почему пожизненного? - возразил он. - У медицины есть достаточный
арсенал средств лечения таких болезней. Вылечить всегда можно, нужно
только устранить причину, а это самое трудное. Можно, конечно, на время
убрать больного из конфликтной обстановки, но, сами понимаете, что в
данном случае - это всего лишь временная мера. Рано или поздно они снова
встретятся, и все начнется сначала. Есть более радикальный метод - расс-
казать больному правду, чтобы он знал причину заболевания, как бы пос-
мотрел на себя со стороны. Может быть, даже сам поведал потом об этом
кому-нибудь... Однако тут накурено!.. Извините... больше не могу. Пойду
в коридор.
Я подождал, пока за ним закроется дверь, налил полстакана коньяку и
залпом выпил, потому что...
И как я мог не вспомнить раньше, что эту мальчишескую фигуру, обла-
ченную в белый халат, и внимательные зеленоватые глаза с выгоревшими
ресницами я видел над своим изголовьем в клинике, когда меня учили гово-
рить, и потом сквозь пелену бреда...
Многое становилось мне ясным, многое. И то, что начатая диссертация
казалась китайской грамотой, и обуревавшее стремление писать.
Впрочем, теперь все это уже отходило на второй план. Важно было, что
та женщина по праву назвала меня своим мужем. Все остальное не имело
значения, даже три месяца, которые мне предстояло провести в туберкулез-
ном санатории.
Последний кит
Адмирал-директор, казалось, выпрыгнул из старинной книжки, полной чу-
десных приключений. Рукава темно-синего мундира были до локтя расшиты
галуном, два ряда металлических пуговиц, украшенных силуэтом кита, сияли
отраженным светом ламп, седую голову венчала фуражка с лакированным ко-
зырьком, окаймленным золотым шнуром. Мясистые щеки с синими прожилками
подпирал воротничок крахмальной рубашки с тщательно повязанным черным
галстуком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
того, что она берет к себе близкого человека, попавшего в беду. Матери-
альных затруднений не предвиделось: у этого преподавателя были сбереже-
ния, а клиника имела возможность держать его на больничном листе неопре-
деленно долгое время. Перемена же обстановки была просто необходима ему.
Что же касается морального аспекта всей этой истории, то, как говорится,
снявши голову, по волосам не плачут. Тем более что оба они были, несом-
ненно, счастливы. Оставалось только ждать, что будет дальше.
К сожалению, дальше все шло не очень ладно. То ли у него действи-
тельно начала пробуждаться память, то ли что-то из прошлой жизни журна-
листа было попросту вытеснено в подсознание, но так или иначе он стал
уходить из дома и часами простаивал на лестнице возле квартиры, где этот
журналист раньше жил. Его возлюбленная, естественно, встревожилась. Она
даже обращалась за советом к профессору, но что он мог ей сказать? Види-
мо, надвигалось что-то неизбежное, и вряд ли можно было в этой ситуации
что-либо изменить.
Наконец случилось неизбежное. Он встретил жену. Жену журналиста.
Я уже говорил, что они очень любили друг друга. Любовь! Сколько томов
о ней написано, и все же как мало она изучена! О, черт! - Он прервал
свой рассказ и потянулся к бутылке. - Не будем ханжами! Право, вам еще
один глоток не повредит. Ведь вы, так сказать, под наблюдением врача.
- Откуда вам известна вся эта история? - спросил я.
- Я... - Он запнулся. - Меня несколько раз приглашали на консультацию
к этому больному. Так что, продолжать?
- Пожалуйста!
- Значит, так. Они встретились. На него это произвело ошеломляющее
впечатление. Видимо, ее образ все же где-то хранился в глубинах памяти,
и то, что он считал любовью с первого взгляда, было попросту подсозна-
тельной реакцией.
- А она?
- Что ж она? Для нее это был посторонний человек, видимо, не в ее
вкусе, к тому же еще не изгладились воспоминания о погибшем муже, так
что она на него просто не обратила никакого внимания. Он начал ее прес-
ледовать. Поджидал у проходной, дома, заговаривал в метро, а если мужчи-
на очень настойчив, то рано или поздно... Словом, все шло по извечным и
непреложным законам. Не судите ее строго. Совсем еще молодая женщина,
остро переживающая одиночество. Кроме того, ей казалось, что в этом на-
зойливом поклоннике есть что-то от человека, которого она любила. Конеч-
но, не внешность. Характер, манера говорить, десятки мелочей, из которых
складываются индивидуальные черты.
- Но ведь была еще та, которая взяла его из клиники, он что, ушел от
нее? - спросил я.
- В том-то и дело, что нет. Ее он тоже любил. Как женщина она ему да-
же больше нравилась. Здесь в описании их отношений от вас потребуется
большой такт. Нужно донять его психологию. Это не вульгарный любовный
треугольник. Это... трудно объяснить... Точно так же, как в нем было два
человека, так и они обе... Нет, не то! Скорее - одна женщина в двух
ипостасях, духовной и телесной. Вот именно! Обе они слились для него в
единый образ, расчленить который было уже невозможно. Может быть, специ-
алист уловил бы тут начало психического заболевания, но разве множество
литературных героев, строго говоря, психически здоровы? Рогожин, Мышкин,
Настасья Филипповна, Раскольников, Карамазовы... Уфф!
Он вытащил свою коробочку и отправил в рот таблетку. Выглядел он
скверно, глаза блуждали, лоб покрылся потом. Кажется, нам с ним предсто-
яло поменяться ролями. Не хватало только, чтобы теперь я его успокаивал.
Однако вся эта история интересовала меня все больше и больше. Я начал
кое о чем догадываться.
- Скажите, - спросил я, - этот второй, преподаватель, он что препода-
вал?
- Какое это имеет значение? Пусть хоть физиологию. Я ведь вам излагаю
сюжет, а не...
- Продолжайте! - сказал я. - Сюжет действительно занятный.
- Хорошо! Значит, эти две женщины. Ни та ни другая с таким положением
мириться не желала. Обе они были молоды, хороши собой и по-женски само-
любивы. Каждая считала его своим. Разыгрывался последний акт трагедии, в
которой главные участники не знали своей истинной роли. Я не зря упомя-
нул о начале психического заболевания. У мозга есть защитные реакции.
Когда ситуация становится невыносимой, человек часто уходит в вымышлен-
ный мир, реальность подменяется бредом. У специалистов это носит специ-
альное название, но вы можете пользоваться термином "умопомешательство".
Особый вид, когда человек представляется себе кем-то другим. Итак, в фи-
нале вашего романа не исключена психиатрическая лечебница.
- Невеселый финал, - сказал я. - Признаться, я ожидал другого, а не
пожизненного заключения в сумасшедшем доме.
- Почему пожизненного? - возразил он. - У медицины есть достаточный
арсенал средств лечения таких болезней. Вылечить всегда можно, нужно
только устранить причину, а это самое трудное. Можно, конечно, на время
убрать больного из конфликтной обстановки, но, сами понимаете, что в
данном случае - это всего лишь временная мера. Рано или поздно они снова
встретятся, и все начнется сначала. Есть более радикальный метод - расс-
казать больному правду, чтобы он знал причину заболевания, как бы пос-
мотрел на себя со стороны. Может быть, даже сам поведал потом об этом
кому-нибудь... Однако тут накурено!.. Извините... больше не могу. Пойду
в коридор.
Я подождал, пока за ним закроется дверь, налил полстакана коньяку и
залпом выпил, потому что...
И как я мог не вспомнить раньше, что эту мальчишескую фигуру, обла-
ченную в белый халат, и внимательные зеленоватые глаза с выгоревшими
ресницами я видел над своим изголовьем в клинике, когда меня учили гово-
рить, и потом сквозь пелену бреда...
Многое становилось мне ясным, многое. И то, что начатая диссертация
казалась китайской грамотой, и обуревавшее стремление писать.
Впрочем, теперь все это уже отходило на второй план. Важно было, что
та женщина по праву назвала меня своим мужем. Все остальное не имело
значения, даже три месяца, которые мне предстояло провести в туберкулез-
ном санатории.
Последний кит
Адмирал-директор, казалось, выпрыгнул из старинной книжки, полной чу-
десных приключений. Рукава темно-синего мундира были до локтя расшиты
галуном, два ряда металлических пуговиц, украшенных силуэтом кита, сияли
отраженным светом ламп, седую голову венчала фуражка с лакированным ко-
зырьком, окаймленным золотым шнуром. Мясистые щеки с синими прожилками
подпирал воротничок крахмальной рубашки с тщательно повязанным черным
галстуком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13