— Кормёжка раз в день, вода в корытах.
Трэль выпрямился и постарался напустить на себя смелый и самоуверенный вид, пока шёл к группе из пяти орков, которые сидели возле вышеупомянутых корыт с водой. На своей исцарапанной и избитой спине он почувствовал взгляд Варика и услышал, как тот сказал:
— Я готов поклясться, что видел его где-то раньше.
Затем до него донеслись удаляющиеся шаги человека.
Когда Трэль приблизился, только один орк поднял глаза. Сердце у него забилось. Ещё никогда он не видел никого из своего народа так близко, а тут их было целых пятеро.
— Приветствую вас, — сказал он по-оркски. Теперь на него посмотрели все. Но один тут же снова опустил взгляд и продолжил ковырять пальцем какой-то камень, торчавший из грязи. Трэль попытался снова.
— Приветствую вас, — сказал он, раскинув руки. Он читал, что таким жестом приветствуют друг друга воины.
— Где тебя поймали? — наконец спросила одна орчанка. Говорила она на человеческом языке.
На удивлённый взгляд Трэля она ответила:
— Оркский — не твой родной язык. Я вижу.
— Ты права. Меня вырастили люди. Они учили меня оркскому, но совсем чуть-чуть. Я надеялся, вы поможете мне изучить его лучше.
Орки переглянулись и расхохотались.
— Тебя вырастили люди? Эй, Кракис, иди-ка сюда! У нас тут такой мастер байки сочинять. Ну, расскажи нам ещё что-нибудь.
Трэль почувствовал, что всякая надежда найти взаимопонимание с этими орками стремительно утекает, как песок сквозь пальцы.
— Пожалуйста, не сердитесь, я никого не хотел обидеть. Я теперь такой же пленник, как и вы. Я никогда раньше не встречал орков. Я только хотел…
Теперь тот орк, который в самом начале отвёл взгляд, повернулся снова, и Трэль замолк. Его глаза были ярко-красными, в них будто полыхало пламя.
— Так ты хотел увидеть свой народ? Ну что ж, смотри. А теперь оставь нас в покое. — Он вернулся к своему камню.
— Твои глаза… — пролепетал Трэль, слишком ошеломлённый этим странным красным огнём, чтобы заметить оскорбление.
Орк мгновенно съёжился, закрыл руками лицо, защищаясь от взгляда Трэля, и сжался ещё больше.
Трэль повернулся, чтобы спросить у других, но обнаружил, что остался в одиночестве. Все остальные орки разбрелись кто куда, изредка бросая на него взгляды.
Весь день с утра небо затягивалось облаками, становилось всё холоднее. Когда Трэль остался один посреди двора, окружённый жалкими сородичами, серые небеса разразились снегом пополам с ледяным дождём.
Трэль так погрузился в свои невзгоды, что не обратил внимания на испортившуюся погоду. Неужели для этого он порвал со всем, к чему привык? Чтобы провести жизнь в плену, среди вялых, безвольных созданий, которых он когда-то мечтал повести за собой против людей? Трэль задумался о том, что было хуже: драться на арене, зарабатывая Блэкмуру деньги и славу, спать в тёплой и сухой постели и читать письма от Тари или стоять здесь в одиночестве, изгоем среди собственного народа, по щиколотку в замерзающей грязи?
Ответ не заставил себя ждать: и то и другое было невыносимо. Стараясь не привлекать к себе внимания, Трэль осмотрелся, потихоньку выискивая возможность для побега. Это должно быть достаточно просто. Всего-то несколько стражников, тут и там, а ночью у Трэля будет преимущество, ведь он видит гораздо лучше, чем люди. Стражники явно скучали и не очень-то старались выполнять свои обязанности. Да и зачем бы: судя по полному отсутствию боевого духа или хотя бы просто воли и интересу к жизни, которое проявляло это жалкое сборище орков, едва ли кто-то из них когда-либо отважится попытаться перелезть через довольно низкую стену.
Только теперь, когда его штаны промокли насквозь, Трэль заметил, что идёт дождь. Серый, мрачный день — самое время получить серый, мрачный урок. Орки не были ни свирепы, ни благородны. Он не мог представить себе, как подобные создания вообще могли оказать людям хоть какое-то сопротивление.
— Мы не всегда были такими, — послышался тихий низкий голос откуда-то из-под локтя Трэля. Он с удивлением обернулся и увидел того самого красноглазого орка, который пристально смотрел на него своими чудными глазами. — Равнодушными, запуганными, достойными лишь презрения. Это они сделали нас такими, — продолжил он, показывая на свои глаза. — И если бы нам удалось избавиться от этого, к нам бы вернулись и сила, и боевой дух.
Трэль опустился подле него в грязь.
— Продолжай, — сказал он. — Я слушаю.
8
Прошло почти два дня после пожара и побега Трэля, и большую часть этого времени Блэкмур провёл в раздражении и мрачных раздумьях. В конце концов, Таммис предложил хозяину съездить на ястребиную охоту, и он был вынужден признать, что идея слуги оказалась не так уж плоха.
День выдался пасмурный и прохладный, но Блэкмур и Тарета тепло оделись, а быстрая скачка горячила им кровь. Блэкмур хотел поохотиться, но его добросердечная дама убедила его, что для приятного времяпрепровождения будет вполне достаточно и простой конной прогулки. Когда она лёгким галопом обогнала его на прелестной, серой в яблоках лошадке, которую он подарил ей два года назад, он проводил её взглядом и пожалел, что сейчас холодно. Будь погода немного потеплее, он мог бы измыслить и другие способы приятно провести время с Таретой.
Кто бы мог подумать, что Фокстонова дочка окажется столь многообещающим бутоном? Прелестная, послушная девочка созрела, распустилась и стала прелестной, послушной женщиной. Кто бы мог подумать, что он окажется в плену у этих ясных голубых глаз, что он так полюбит зарываться лицом в струящееся золото её длинных локонов? Кто угодно, только не он, Блэкмур. Но с тех пор, как несколько лет назад он забрал её себе, ей неизменно удавалось излечить его от скуки, а это задача не из лёгких.
Однажды Лангстон полюбопытствовал, не забудет ли Блэкмур о Тарете, когда у него появится супруга. Блэкмур ответил, что не забудет о Тарете, даже если когда-нибудь и впрямь женится. Когда его замысел, наконец, осуществится, у него будет много времени для подобных забав. Ведь когда у его ног окажется весь Союз в полном составе, его положение будет значительно более выгодным и наверняка позволит ему заключить политически благоприятный брак. Спешить действительно некуда. У него достаточно времени, чтобы наслаждаться Таретой, где и когда ему захочется. И чем больше этого времени он проводил вместе с девушкой, тем чаще замечал, что теперь ему нужно от неё не столько удовлетворения страсти, сколько просто её общество. Не раз, лёжа без сна, он смотрел, как она спит в серебристом свете луны, льющемся через окно, и думал, не влюбляется ли он на самом деле.
Блэкмур придержал поводья Ночного Певца, который постарел, но все ещё любил поскакать галопом, и смотрел, как она игриво кружит вокруг него на своей Серой Красавице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Трэль выпрямился и постарался напустить на себя смелый и самоуверенный вид, пока шёл к группе из пяти орков, которые сидели возле вышеупомянутых корыт с водой. На своей исцарапанной и избитой спине он почувствовал взгляд Варика и услышал, как тот сказал:
— Я готов поклясться, что видел его где-то раньше.
Затем до него донеслись удаляющиеся шаги человека.
Когда Трэль приблизился, только один орк поднял глаза. Сердце у него забилось. Ещё никогда он не видел никого из своего народа так близко, а тут их было целых пятеро.
— Приветствую вас, — сказал он по-оркски. Теперь на него посмотрели все. Но один тут же снова опустил взгляд и продолжил ковырять пальцем какой-то камень, торчавший из грязи. Трэль попытался снова.
— Приветствую вас, — сказал он, раскинув руки. Он читал, что таким жестом приветствуют друг друга воины.
— Где тебя поймали? — наконец спросила одна орчанка. Говорила она на человеческом языке.
На удивлённый взгляд Трэля она ответила:
— Оркский — не твой родной язык. Я вижу.
— Ты права. Меня вырастили люди. Они учили меня оркскому, но совсем чуть-чуть. Я надеялся, вы поможете мне изучить его лучше.
Орки переглянулись и расхохотались.
— Тебя вырастили люди? Эй, Кракис, иди-ка сюда! У нас тут такой мастер байки сочинять. Ну, расскажи нам ещё что-нибудь.
Трэль почувствовал, что всякая надежда найти взаимопонимание с этими орками стремительно утекает, как песок сквозь пальцы.
— Пожалуйста, не сердитесь, я никого не хотел обидеть. Я теперь такой же пленник, как и вы. Я никогда раньше не встречал орков. Я только хотел…
Теперь тот орк, который в самом начале отвёл взгляд, повернулся снова, и Трэль замолк. Его глаза были ярко-красными, в них будто полыхало пламя.
— Так ты хотел увидеть свой народ? Ну что ж, смотри. А теперь оставь нас в покое. — Он вернулся к своему камню.
— Твои глаза… — пролепетал Трэль, слишком ошеломлённый этим странным красным огнём, чтобы заметить оскорбление.
Орк мгновенно съёжился, закрыл руками лицо, защищаясь от взгляда Трэля, и сжался ещё больше.
Трэль повернулся, чтобы спросить у других, но обнаружил, что остался в одиночестве. Все остальные орки разбрелись кто куда, изредка бросая на него взгляды.
Весь день с утра небо затягивалось облаками, становилось всё холоднее. Когда Трэль остался один посреди двора, окружённый жалкими сородичами, серые небеса разразились снегом пополам с ледяным дождём.
Трэль так погрузился в свои невзгоды, что не обратил внимания на испортившуюся погоду. Неужели для этого он порвал со всем, к чему привык? Чтобы провести жизнь в плену, среди вялых, безвольных созданий, которых он когда-то мечтал повести за собой против людей? Трэль задумался о том, что было хуже: драться на арене, зарабатывая Блэкмуру деньги и славу, спать в тёплой и сухой постели и читать письма от Тари или стоять здесь в одиночестве, изгоем среди собственного народа, по щиколотку в замерзающей грязи?
Ответ не заставил себя ждать: и то и другое было невыносимо. Стараясь не привлекать к себе внимания, Трэль осмотрелся, потихоньку выискивая возможность для побега. Это должно быть достаточно просто. Всего-то несколько стражников, тут и там, а ночью у Трэля будет преимущество, ведь он видит гораздо лучше, чем люди. Стражники явно скучали и не очень-то старались выполнять свои обязанности. Да и зачем бы: судя по полному отсутствию боевого духа или хотя бы просто воли и интересу к жизни, которое проявляло это жалкое сборище орков, едва ли кто-то из них когда-либо отважится попытаться перелезть через довольно низкую стену.
Только теперь, когда его штаны промокли насквозь, Трэль заметил, что идёт дождь. Серый, мрачный день — самое время получить серый, мрачный урок. Орки не были ни свирепы, ни благородны. Он не мог представить себе, как подобные создания вообще могли оказать людям хоть какое-то сопротивление.
— Мы не всегда были такими, — послышался тихий низкий голос откуда-то из-под локтя Трэля. Он с удивлением обернулся и увидел того самого красноглазого орка, который пристально смотрел на него своими чудными глазами. — Равнодушными, запуганными, достойными лишь презрения. Это они сделали нас такими, — продолжил он, показывая на свои глаза. — И если бы нам удалось избавиться от этого, к нам бы вернулись и сила, и боевой дух.
Трэль опустился подле него в грязь.
— Продолжай, — сказал он. — Я слушаю.
8
Прошло почти два дня после пожара и побега Трэля, и большую часть этого времени Блэкмур провёл в раздражении и мрачных раздумьях. В конце концов, Таммис предложил хозяину съездить на ястребиную охоту, и он был вынужден признать, что идея слуги оказалась не так уж плоха.
День выдался пасмурный и прохладный, но Блэкмур и Тарета тепло оделись, а быстрая скачка горячила им кровь. Блэкмур хотел поохотиться, но его добросердечная дама убедила его, что для приятного времяпрепровождения будет вполне достаточно и простой конной прогулки. Когда она лёгким галопом обогнала его на прелестной, серой в яблоках лошадке, которую он подарил ей два года назад, он проводил её взглядом и пожалел, что сейчас холодно. Будь погода немного потеплее, он мог бы измыслить и другие способы приятно провести время с Таретой.
Кто бы мог подумать, что Фокстонова дочка окажется столь многообещающим бутоном? Прелестная, послушная девочка созрела, распустилась и стала прелестной, послушной женщиной. Кто бы мог подумать, что он окажется в плену у этих ясных голубых глаз, что он так полюбит зарываться лицом в струящееся золото её длинных локонов? Кто угодно, только не он, Блэкмур. Но с тех пор, как несколько лет назад он забрал её себе, ей неизменно удавалось излечить его от скуки, а это задача не из лёгких.
Однажды Лангстон полюбопытствовал, не забудет ли Блэкмур о Тарете, когда у него появится супруга. Блэкмур ответил, что не забудет о Тарете, даже если когда-нибудь и впрямь женится. Когда его замысел, наконец, осуществится, у него будет много времени для подобных забав. Ведь когда у его ног окажется весь Союз в полном составе, его положение будет значительно более выгодным и наверняка позволит ему заключить политически благоприятный брак. Спешить действительно некуда. У него достаточно времени, чтобы наслаждаться Таретой, где и когда ему захочется. И чем больше этого времени он проводил вместе с девушкой, тем чаще замечал, что теперь ему нужно от неё не столько удовлетворения страсти, сколько просто её общество. Не раз, лёжа без сна, он смотрел, как она спит в серебристом свете луны, льющемся через окно, и думал, не влюбляется ли он на самом деле.
Блэкмур придержал поводья Ночного Певца, который постарел, но все ещё любил поскакать галопом, и смотрел, как она игриво кружит вокруг него на своей Серой Красавице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54