Думая о смерти, юноша привык представлять себя с закрытыми глазами и безмятежной улыбкой в уголках губ. Верный друг сложит его руки на груди, товарищи, боевые товарищи, обронив скупые слезы, на плечах отнесут павшего к последнему пристанищу, а луч солнца, появившись на миг из-за туч, озарит благородное лицо храброго воина, покрытое пылью и кровью.
Лишь теперь Фредерик увидел, какой бывает смерть в бою на самом деле. Глядя на валявшихся в грязи мертвецов, Фредерик чувствовал такое одиночество, такую мучительную тоску, что в горле сами собой зародились рыдания. Юноша скорбел о погибших солдатах всем сердцем и знал, что подобная участь, быть может, уготована ему самому.
Возвращение в эскадрон развеяло мрачные мысли Фредерика. Ему предстояло вернуться к товарищам, вновь стать частью мощного войска под командованием искусных полководцев, повидавших немало трупов на обочинах разных дорог. Это было как путешествие из царства мертвых в мир живых и сильных людей, где тоскливое одиночество сменяется нерассуждающей и спасительной общей верой в победу.
Вернувшись в полк, Фредерик доложил Берре и Домбровскому о положении в деревне, перечислил номера занявших ее частей и лаконично описал схватку на краю перелеска. О мертвецах на дороге и раненых в селении он говорить не стал. При виде стройных рядов гусар мрачные картины показались юноше сном, который вот-вот забудется
Заняв свое место в строю, Фредерик сердечно приветствовал де Бурмона, который ответил ему коротким взмахом руки и дружеской улыбкой. Лохматый гусар уже излагал товарищам подробности вылазки в деревню.
— Вы бы видели нашего подпоручика… — увлеченно рассказывал он, не догадываясь, что герой его повествования все слышит. — Выехал на середину улицы, такой весь прямой, будто оглоблю проглотил, а когда я намекнул, что это опасно, так глянул, словно хотел на месте меня испепелить. Нет, все-таки у нашего эльзасца то, что нужно, на месте… Не так уж он плох для новичка!
Вспыхнув от смущения и гордости, Фредерик поспешно отвернулся и принялся разглядывать поросшие оливами и миндалем просторы. Солнце вступило с тучами в отчаянную борьбу, и небо на горизонте слегка просветлело.
Пропел горн, и эскадрон тронулся рысью по непаханому полю, оставляя деревню сзади, по левую руку. Примерно через пол-лье стали попадаться другие части. Отряд егерей маршировал прямо по жнивью. Артиллерийские орудия с грохотом пересекали кукурузное поле. Усталые драгуны ехали шагом, ослабив поводья и приторочив ружья к седлам. Из-за холмов беспрерывно слышались ружейные выстрелы, и время от времени доносился гром пушек
Гусары остановились напоить коней у заболоченной речушки, на поросшем колючими кустами низком берегу. Майор Берре и ротмистр Домбровский вместе с поручиком Маньи и старшим трубачом поднялись на холм, где решили устроить командный пункт. Туда же направились старшие офицеры другого эскадрона, вставшего неподалеку. Полковник Летак, если только он не присоединился к штабу Дарнана, скорее всего, находился там же.
Фредерик спешился и пустил Нуаро погулять по берегу речушки. Дождя не было, скачка немного высушила мундиры гусар, и теперь они разминали ноги, обмениваясь слухами о ходе битвы, которая разворачивалась за холмами. Фредерик вынул из кармана часы: было самое начало одиннадцатого.
Подошли де Бурмон и поручик Филиппо, на ходу горячо обсуждая какую-то новость. Черные как смоль усы и смуглая, почти оливковая кожа делали Филиппо похожим на цыгана. Поручик был среднего роста, пониже Фредерика и значительно ниже, чем де Бурмон. Он был чванлив, франтоват, слыл беззаветным храбрецом и бранился только по-итальянски, на языке своего детства, прошедшего на южных склонах Альп. Филиппо сражался при Эйлау и в парке Монтелеон в Мадриде, пять раз дрался в сабельных дуэлях и заколол всех своих противников. Причиной поединков неизменно становились женщины — большая слабость поручика, которая, как поговаривали злые языки, рано или поздно должна была стать его погибелью. Филиппо вечно был на мели, одалживался решительно у всех на свете и, чтобы раздать долги, делал новые.
Поручик с важным видом протянул Фредерику руку.
— Мои поздравления, Глюнтц. Я слышал, вы прекрасно справились с первым заданием.
Де Бурмон, гордый за своего друга, с улыбкой закивал. Фредерик пожал плечами; в полку не принято было хвалиться своим геройством, и придавать значение рутинной вылазке было бы вопиющим моветоном.
— Было бы с чем справляться, — сказал юноша с подобающей скромностью. — Наши выкурили из деревни испанцев, обычное дело.
Филиппо обеими руками опирался на саблю. Ему чертовски нравилось изображать ветерана.
— У вас еще будет возможность пощекотать нервы, — сказал поручик с таинственным видом человека, который знает больше, чем говорит. — Все к этому идет.
Заинтригованные подпоручики уставились на Филиппо. Тот приосанился, довольный произведенным эффектом.
— Так и есть, друзья мои, — продолжал он. — Во время одного из редких приступов болтливости Домбровский намекнул, что Дарнан не отказался отрезать испанцам дорогу в горы. Все дело портит Ферре.
— А что такое с Ферре? — спросил де Бурмон. — Насколько я знаю, он должен укреплять наши фланги.
Филиппо пренебрежительно махнул рукой, явно подвергая сомнению военный гений полковника Ферре.
— В том-то и дело, — заключил он торжествующе. — Ферре уже давно должен быть здесь, но он до сих пор не явился. Так что разрушать оборону противника по ту сторону холма, судя по всему, придется нам.
— Это Домбровский сказал? — перебил Фредерик, пораженный осведомленностью Филиппо. В мыслях он уже скакал навстречу врагу.
— Ну, насчет нашего участия — это мое личное предположение. Хотя, по-моему, оно напрашивается само. Мы — единственная кавалерийская часть в этой местности, и к тому же единственный полк, который до сих пор не вступил в бой. Остальные давно дерутся, только Восьмой легкий в резерве.
— Мы видели драгун, — сообщил де Бурмон.
— Да, знаю. Я слышал, их используют для разведки. А наши четыре эскадрона здесь.
Фредерик не разделял уверенности Филиппо.
— Я вижу только два, — заметил он, окинув взглядом берег. — Наш и еще один. А коль скоро один плюс один будет два, получается, что не хватает половины полка.
Филиппо недовольно поморщился:
— Меня порядком утомляет ваша немецкая расчетливость, Глюнтц, — сказал он раздраженно. — Вы еще молоды, вам не хватает чутья. Доверьтесь ветерану.
— Вполне разумно, — заявил де Бурмон, и Фредерик поспешил согласиться.
— Хотел бы я знать, на чьей стороне преимущество, — проговорил он, глядя в даль, в ту сторону, где шло сражение.
— Этого пока никто не знает, — заверил его Филиппо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Лишь теперь Фредерик увидел, какой бывает смерть в бою на самом деле. Глядя на валявшихся в грязи мертвецов, Фредерик чувствовал такое одиночество, такую мучительную тоску, что в горле сами собой зародились рыдания. Юноша скорбел о погибших солдатах всем сердцем и знал, что подобная участь, быть может, уготована ему самому.
Возвращение в эскадрон развеяло мрачные мысли Фредерика. Ему предстояло вернуться к товарищам, вновь стать частью мощного войска под командованием искусных полководцев, повидавших немало трупов на обочинах разных дорог. Это было как путешествие из царства мертвых в мир живых и сильных людей, где тоскливое одиночество сменяется нерассуждающей и спасительной общей верой в победу.
Вернувшись в полк, Фредерик доложил Берре и Домбровскому о положении в деревне, перечислил номера занявших ее частей и лаконично описал схватку на краю перелеска. О мертвецах на дороге и раненых в селении он говорить не стал. При виде стройных рядов гусар мрачные картины показались юноше сном, который вот-вот забудется
Заняв свое место в строю, Фредерик сердечно приветствовал де Бурмона, который ответил ему коротким взмахом руки и дружеской улыбкой. Лохматый гусар уже излагал товарищам подробности вылазки в деревню.
— Вы бы видели нашего подпоручика… — увлеченно рассказывал он, не догадываясь, что герой его повествования все слышит. — Выехал на середину улицы, такой весь прямой, будто оглоблю проглотил, а когда я намекнул, что это опасно, так глянул, словно хотел на месте меня испепелить. Нет, все-таки у нашего эльзасца то, что нужно, на месте… Не так уж он плох для новичка!
Вспыхнув от смущения и гордости, Фредерик поспешно отвернулся и принялся разглядывать поросшие оливами и миндалем просторы. Солнце вступило с тучами в отчаянную борьбу, и небо на горизонте слегка просветлело.
Пропел горн, и эскадрон тронулся рысью по непаханому полю, оставляя деревню сзади, по левую руку. Примерно через пол-лье стали попадаться другие части. Отряд егерей маршировал прямо по жнивью. Артиллерийские орудия с грохотом пересекали кукурузное поле. Усталые драгуны ехали шагом, ослабив поводья и приторочив ружья к седлам. Из-за холмов беспрерывно слышались ружейные выстрелы, и время от времени доносился гром пушек
Гусары остановились напоить коней у заболоченной речушки, на поросшем колючими кустами низком берегу. Майор Берре и ротмистр Домбровский вместе с поручиком Маньи и старшим трубачом поднялись на холм, где решили устроить командный пункт. Туда же направились старшие офицеры другого эскадрона, вставшего неподалеку. Полковник Летак, если только он не присоединился к штабу Дарнана, скорее всего, находился там же.
Фредерик спешился и пустил Нуаро погулять по берегу речушки. Дождя не было, скачка немного высушила мундиры гусар, и теперь они разминали ноги, обмениваясь слухами о ходе битвы, которая разворачивалась за холмами. Фредерик вынул из кармана часы: было самое начало одиннадцатого.
Подошли де Бурмон и поручик Филиппо, на ходу горячо обсуждая какую-то новость. Черные как смоль усы и смуглая, почти оливковая кожа делали Филиппо похожим на цыгана. Поручик был среднего роста, пониже Фредерика и значительно ниже, чем де Бурмон. Он был чванлив, франтоват, слыл беззаветным храбрецом и бранился только по-итальянски, на языке своего детства, прошедшего на южных склонах Альп. Филиппо сражался при Эйлау и в парке Монтелеон в Мадриде, пять раз дрался в сабельных дуэлях и заколол всех своих противников. Причиной поединков неизменно становились женщины — большая слабость поручика, которая, как поговаривали злые языки, рано или поздно должна была стать его погибелью. Филиппо вечно был на мели, одалживался решительно у всех на свете и, чтобы раздать долги, делал новые.
Поручик с важным видом протянул Фредерику руку.
— Мои поздравления, Глюнтц. Я слышал, вы прекрасно справились с первым заданием.
Де Бурмон, гордый за своего друга, с улыбкой закивал. Фредерик пожал плечами; в полку не принято было хвалиться своим геройством, и придавать значение рутинной вылазке было бы вопиющим моветоном.
— Было бы с чем справляться, — сказал юноша с подобающей скромностью. — Наши выкурили из деревни испанцев, обычное дело.
Филиппо обеими руками опирался на саблю. Ему чертовски нравилось изображать ветерана.
— У вас еще будет возможность пощекотать нервы, — сказал поручик с таинственным видом человека, который знает больше, чем говорит. — Все к этому идет.
Заинтригованные подпоручики уставились на Филиппо. Тот приосанился, довольный произведенным эффектом.
— Так и есть, друзья мои, — продолжал он. — Во время одного из редких приступов болтливости Домбровский намекнул, что Дарнан не отказался отрезать испанцам дорогу в горы. Все дело портит Ферре.
— А что такое с Ферре? — спросил де Бурмон. — Насколько я знаю, он должен укреплять наши фланги.
Филиппо пренебрежительно махнул рукой, явно подвергая сомнению военный гений полковника Ферре.
— В том-то и дело, — заключил он торжествующе. — Ферре уже давно должен быть здесь, но он до сих пор не явился. Так что разрушать оборону противника по ту сторону холма, судя по всему, придется нам.
— Это Домбровский сказал? — перебил Фредерик, пораженный осведомленностью Филиппо. В мыслях он уже скакал навстречу врагу.
— Ну, насчет нашего участия — это мое личное предположение. Хотя, по-моему, оно напрашивается само. Мы — единственная кавалерийская часть в этой местности, и к тому же единственный полк, который до сих пор не вступил в бой. Остальные давно дерутся, только Восьмой легкий в резерве.
— Мы видели драгун, — сообщил де Бурмон.
— Да, знаю. Я слышал, их используют для разведки. А наши четыре эскадрона здесь.
Фредерик не разделял уверенности Филиппо.
— Я вижу только два, — заметил он, окинув взглядом берег. — Наш и еще один. А коль скоро один плюс один будет два, получается, что не хватает половины полка.
Филиппо недовольно поморщился:
— Меня порядком утомляет ваша немецкая расчетливость, Глюнтц, — сказал он раздраженно. — Вы еще молоды, вам не хватает чутья. Доверьтесь ветерану.
— Вполне разумно, — заявил де Бурмон, и Фредерик поспешил согласиться.
— Хотел бы я знать, на чьей стороне преимущество, — проговорил он, глядя в даль, в ту сторону, где шло сражение.
— Этого пока никто не знает, — заверил его Филиппо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32