По универсальности характера своих знаний и по своей привязанности к изучению древних авторов, Фотий является представителем того интеллектуального направления в Византийской империи, которое проявилось, особенно в столице, с середины IX века. Это движение нашло свое выражение, в частности, в таком событии, как открытие университета Варды, преподаванию в котором Фотий уделял много времени. Со времени жизни Фотия, как результат его влияния, наблюдается тенденция установить более тесные и дружеские связи между светской наукой и теологией. Широта ума Фотия в отношении с другими людьми была такова, что даже исламский правитель (эмир) Крита мог быть его другом. Один из его учеников, Николай Мистик, патриарх Константинополя в Х веке, писал в своем письме сыну эмира и преемнику, что Фотий «хорошо знал, что, несмотря на разницу в вере, являющуюся препятствием, мудрость, доброта и другие качества, которые украшают и придают достоинство человеческой природе, привлекают чувства тех, кто любит прекрасное, и вот почему, несмотря на разницу верований, он любил вашего отца, который обладал этими качествами».
Патриарх Иоанн Грамматик, иконоборец, производил впечатление на своих современников глубиной и разнообразием своих знаний. Его поэтому даже обвиняли в колдовстве. Другим значительным человеком этого времени был Лев, известный математик, живший во времена Феофила. Он стал столь знаменит за границей благодаря своим ученикам, что халиф Мамун, весьма заинтересованный в развитии образования, отправил Феофилу личное письмо с просьбой прислать Льва в Багдад на короткое время, говоря, что он воспримет это как дружеский жест и предлагая за это, как говорит традиция, вечный мир и 2000 фунтов золота. Император отказался выполнить эту просьбу. Когда Феофил услышал об этом приглашении, он дал Льву жалованье и определил его государственным преподавателем в одной из константинопольских церквей. В этом случае Феофил обращался с наукой «как если бы это был секрет, необходимый хранить, подобно производству греческого огня. Он полагал, что это плохая политика — просвещать варваров». В последующие годы Лев был избран епископом Фессалоники. Когда во времена Феодоры он был низложен за свои иконоборческие взгляды, Лев продолжал преподавать в Константинополе и стал главой высшей школы, организованной Вардой. Можно, наконец, вспомнить, что апостол славян Константин (Кирилл) учился под руководством Фотия и Льва и до своей миссии к хазарам занимал кафедру философии в высшей школе столицы.
Этот краткий обзор достаточен для того, чтобы показать, что литературная и интеллектуальная жизнь процветала во времена иконоборческого движения. Она, без сомнения, была бы для нас более насыщенной и разнообразной, если бы до нашего времени сохранились сочинения иконоборцев.
В связи с обменом письмами между Феофилом и Мамуном по поводу математика Льва интересно рассмотреть вопрос о взаимных культурных контактах между халифатом и империей в первой половине IX века. Халифат, управлявшийся в это время Харун ар-Рашидом и затем Мамуном, переживал блистательный период, характеризующийся развитием образования и наук. В своем желании соперничать со славой Багдада Феофил построил дворец по образцу арабских моделей. Некоторые свидетельства показывают, что влияние Багдада на Византийскую империю было очень плодотворным (stimulating), однако разрешение этой сложной проблемы выходит за рамки этой книги.
Довольно часто утверждалось, что в области искусства эпоха иконоборчества дала только отрицательные результаты. Верно, что иконоборцы разрушили многие ценные произведения искусства. «Приходится сожалеть об их ярости. Их вандализм обеднил не только те века, в которые он имел место, но также и те, в которые живем мы». Однако, с другой стороны, иконоборческая эпоха внесла новую струю жизни в византийское искусство, обратившись вновь к эллинистическим образцам, особенно александрийским, и введя восточные украшения, заимствованные от арабов, которые те, в свою очередь, заимствовали в Персии. И хотя иконоборцы радикальным образом изгоняли из религиозного искусства изображения Христа, Богородицы и святых, они были терпимы к изображению человеческой фигуры в целом, которое стало в эту эпоху более реалистичным под влиянием эллинистических моделей. Жанровые сцены повседневной жизни стали любимым сюжетом артистов и в целом это было время господства чисто светского искусства. В качестве примера этой тенденции можно привести следующий факт. На месте фрески, изображавшей шестой Вселенский собор, Константин V Копроним приказал поместить портрет своего любимого наездника.
Художественные памятники эпохи, как религиозные, так и светские, почти полностью погибли. Некоторое количество мозаик церквей в Фессалонике (Салонике) могут относиться к этому времени. Целая серия обработанных изделий из слоновой кости, особенно шкатулок из слоновой кости, также может быть отнесена к IX веку. Иллюстрированные рукописи иконоборческой эпохи, иллюстрации которых были сделаны византийскими монахами, свидетельствуют о новом духе, который проник в искусство. С точки зрения постраничных иллюстраций наиболее интересна Хлудовская Псалтырь. Эта древнейшая из иллюстрированных Псалтырей хранится в Москве. Остается только пожалеть, что существует так мало материала для изучения искусства иконоборческого периода. Многое из сохранившегося материала относится к иконоборческому времени только на основе косвенных данных, без полной в том уверенности.
Вот как оценивает Ш. Диль[науч.ред.70] значение иконоборческой эпохи по отношению к следующей, второму «золотому веку» византийского искусства — эпохе Македонской династии:
«Именно иконоборческой эпохе второй „золотой век“ византийского искусства обязан в конечном счете своими основными чертами. И речь не идет только об обновлении величия и материальном процветании, каковые императоры-иконоборцы дали монархии и которые позволили их последователям, продолжателям их дела, обеспечить Византии два века силы и блеска. С точки зрения и искусства, к эпохе иконоборчества восходят две взаимоисключающие тенденции, которые характеризуют Македонскую эпоху. Если в эту эпоху существовало имперское искусство, работающее на самодержцев, увлеченное классической традицией, интересующееся портретом, живой моделью и заставляющее ощутить вплоть до религиозного искусства влияние своих основных идей; если, в противоположность этому светскому искусству, существует искусство монашеское, более строгое, более традиционное, более теологическое и если, наконец, комбинация обоих приводит к появлению целой серии прекрасных шедевров, именно в иконоборческой эпохе следует искать плодоносящие зародыши этого чудесного цветения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144