Возвращение регалий новой имперской столице означало бы, по их мнению, реставрацию неокаролингианской Великой Германской Империи под знаком Гогенцоллернов и она включала бы в себя исторические немецкие земли Австрии, Богемии и Моравии. Двенадцать положений, питающихся расистскими, националистическими, антикапиталистическими и антифеминистскими чувствами вместе с проектом национальной Церкви завершали гравелловский план пангерманской империи, которая в итоге должна была включить Бельгию, Голландию и Скандинавию.
Следующий эпизод теософских отклонений в «Ostara» был связан со вторым вмешательством Гравелла в июле 1908 года. На этот раз он сформулировал целиком теософскую концепцию расы и план реставрации арийской власти во всём мире. Цитируемыми оккультными источниками для него послужили тексты Анни Безант, унаследовавшей Блаватской в качестве лидера международного теософского общества в Лондоне и Рудольфа Штейнера, генерального секретаря немецкого филиала общества в Берлине. За работой Гравелла последовала «Bibeldocumente» (1907–1908) Ланца, вышедшая в издательстве Цильмана. Новое теософское направление в мысли Ланца определялось участием Гравелла в его собственном журнале; это совершенно ясно.
Второй вариант этих серий, «Теософия и ассирийские „человеко-звери“», продемонстрировал как Ланц может использовать материалы современной теософии, как это уже было в случае с археологией и антропологией, для того, чтобы реально воплотить собственную неогностическую религию. Он начал с избирательной интерпретации основного текста Блаватской «Тайная доктрина» (1897–1901), сравнивая её оккультную антропогению с результатами современной палеонтологии. Он разделял её веру в исчезнувшие континенты Лемурии и Атлантиды, и воспроизвёл палеогеографическое картирование мира для сравнения с картой Лемурии, исполненной английским теософом Вильямом Скотт-Эллиотом. Он сравнивал её рассуждения об утраченном третьем глазе с рассуждениями Больше и Клаатца, вместе с тем соглашаясь с ней в вопросе о классификации доисторических монстров: pagatu, lidumi и bariati. Последнее и наиболее важное обстоятельство состояло в том, что Ланц нашёл поразительное теософское подтверждение своей бестиальной концепции грехопадения. В восьмой строфе Дзиан, стихи 30-2, рассказывалось как ранние лемурианцы впервые разделились на два пола и как они утратили божественное благоволение, смешиваясь с привлекательными, но низшими видами и производя при этом уродов. «Они брали к себе животных женского вида, женщины-животные были прекрасны, но дочери их не имели ни души, ни разума. Монстров они брали к себе, злых демонов». Свою благосклонную оценку «Тайной доктрины» Ланц завершил сравнением схемы пяти корневых рас с антропогенической теорией палеонтолога Штратца, опубликованной в Naturegeschichte der Menschen в 1904 году. В соответствии с Ланцем четвёртая корневая раса атлантов разделилась на чистые и бестиальные подвиды, соотносимые с ранними антропоидами и антропоморфными обезьянами. Роковой ошибкой наследников первого подвида, пятой корневой расы арийцев или homo sapiens, стало упорное скрещивание с наследниками второго подвида.
Присвоение Ланцем теософии для своей сексуально-расистской идеи произошло в контексте близкого знакомства с квазинаучными идеями современной Монистической Лиги, существовавшей в Германии. Первым свидетельством такой известности может служить номер Ostara за 1910 год. Здесь Ланц обсуждал такие философские концепции как монизм Эрнста Геккеля и Вильгельма Оствальда, неовитализм немецких плагиаторов Бергеона. Хотя Геккель считал себя материалистом, его романтическая натурфилософия и панпсихизм (вера в мировую душу и её обнаружения в качестве энергии во всякой материи) были очень далеки от обычного механического материализма. Ланц, участвовавший в монистическом журнале «Das freie Wort» присоединялся к подобным идеям и ставил панпсихическую традицию в связь с творчеством средневековых и других мистиков, таких как Альберт Великий, Комениус, Беме и Ангелус Силезиус. Он утверждал, что «идеалистический монизм» является последовательным продолжением прогрессивной точки зрения героической арийской расы, тогда как материализм – это приземлённое и пессимистическое мировоззрение, свойственное низшим тёмным расам. Эзотерические потребности Ланца отнюдь не препятствовали развитию его связей с современным монистическим движением.
Таким образом, этот «идеализм», который может быть возведён к романтизму начала девятнадцатого века и более поздним философиям воли и жизни, наряду с элементами монизма и современного оккультизма сформировали интеллектуальную базу для теологического сексуально-расистского гнозиса Ланца. Ланц был убеждён, что доктрина энергии лежит в самом сердце воображаемой традиции арио-христианской мистики; что первоначально она культивировалась кланом богов, а затем сохранялась усилиями монастырей. Первым в этом ряду стояли библейские тексты, затем организации святого Бенедикта, святого Бернарда из Клерво и святого Бруно, затем ряд продолжали апостолы арио-христианской мистики, такие как Мейстер Экхарт, Парацельс, Иоганн Георг Гаманн, Юнг-Стиллинг, Карл дю Прель. Этот широкий регистр исторических носителей тайного знания указывает на то, как хорошо использовал Ланц отдельные западные традиции монастырской жизни, средневековой мистики, ренессансного герметизма в целях представления их как единой традиции теозоологического знания. Необходимость мифологических оснований для его расистских взглядов также обнаруживает сходство с идеями Листа, несмотря на все различие их теологических и культурных предпочтений. Подобно Листу, Ланц возводил хранителей и приверженцев тайной традиции в статус элиты.
Идеологические связи Ланца с оккультизмом ещё усилились, когда он обратился к современной астрологической жизни Германии; это было нужно ему в целях прояснения обстоятельств апокалиптической победы Основных Сил в Первой Мировой войне. Поскольку астрологическая жизнь в Германии происходила почти исключительно в теософском контексте, большинство из только что появившихся астрологических трудов (Карла Брандлера-Прахта, Отто Полльнера, Эрнста Тьеде и Альберта Книпфа) вышли в Лейпциге под обложкой «Теософского Издательского Дома» после 1910. В январе 1915 Лист составил обзор астрологического творчества Полльнера и Тьеде. Первая работа Полльнера «Мировая астрология» (1914) заложила основы политической астрологии, поскольку в ней были представлены гороскопы государств, людей и городов с целью определения их будущей судьбы; во второй его работе «Судьба и звёзды» (1914) прослеживалась карьера и жизненный путь членов европейских королевских семей в связи с расположением звёзд при их рождении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Следующий эпизод теософских отклонений в «Ostara» был связан со вторым вмешательством Гравелла в июле 1908 года. На этот раз он сформулировал целиком теософскую концепцию расы и план реставрации арийской власти во всём мире. Цитируемыми оккультными источниками для него послужили тексты Анни Безант, унаследовавшей Блаватской в качестве лидера международного теософского общества в Лондоне и Рудольфа Штейнера, генерального секретаря немецкого филиала общества в Берлине. За работой Гравелла последовала «Bibeldocumente» (1907–1908) Ланца, вышедшая в издательстве Цильмана. Новое теософское направление в мысли Ланца определялось участием Гравелла в его собственном журнале; это совершенно ясно.
Второй вариант этих серий, «Теософия и ассирийские „человеко-звери“», продемонстрировал как Ланц может использовать материалы современной теософии, как это уже было в случае с археологией и антропологией, для того, чтобы реально воплотить собственную неогностическую религию. Он начал с избирательной интерпретации основного текста Блаватской «Тайная доктрина» (1897–1901), сравнивая её оккультную антропогению с результатами современной палеонтологии. Он разделял её веру в исчезнувшие континенты Лемурии и Атлантиды, и воспроизвёл палеогеографическое картирование мира для сравнения с картой Лемурии, исполненной английским теософом Вильямом Скотт-Эллиотом. Он сравнивал её рассуждения об утраченном третьем глазе с рассуждениями Больше и Клаатца, вместе с тем соглашаясь с ней в вопросе о классификации доисторических монстров: pagatu, lidumi и bariati. Последнее и наиболее важное обстоятельство состояло в том, что Ланц нашёл поразительное теософское подтверждение своей бестиальной концепции грехопадения. В восьмой строфе Дзиан, стихи 30-2, рассказывалось как ранние лемурианцы впервые разделились на два пола и как они утратили божественное благоволение, смешиваясь с привлекательными, но низшими видами и производя при этом уродов. «Они брали к себе животных женского вида, женщины-животные были прекрасны, но дочери их не имели ни души, ни разума. Монстров они брали к себе, злых демонов». Свою благосклонную оценку «Тайной доктрины» Ланц завершил сравнением схемы пяти корневых рас с антропогенической теорией палеонтолога Штратца, опубликованной в Naturegeschichte der Menschen в 1904 году. В соответствии с Ланцем четвёртая корневая раса атлантов разделилась на чистые и бестиальные подвиды, соотносимые с ранними антропоидами и антропоморфными обезьянами. Роковой ошибкой наследников первого подвида, пятой корневой расы арийцев или homo sapiens, стало упорное скрещивание с наследниками второго подвида.
Присвоение Ланцем теософии для своей сексуально-расистской идеи произошло в контексте близкого знакомства с квазинаучными идеями современной Монистической Лиги, существовавшей в Германии. Первым свидетельством такой известности может служить номер Ostara за 1910 год. Здесь Ланц обсуждал такие философские концепции как монизм Эрнста Геккеля и Вильгельма Оствальда, неовитализм немецких плагиаторов Бергеона. Хотя Геккель считал себя материалистом, его романтическая натурфилософия и панпсихизм (вера в мировую душу и её обнаружения в качестве энергии во всякой материи) были очень далеки от обычного механического материализма. Ланц, участвовавший в монистическом журнале «Das freie Wort» присоединялся к подобным идеям и ставил панпсихическую традицию в связь с творчеством средневековых и других мистиков, таких как Альберт Великий, Комениус, Беме и Ангелус Силезиус. Он утверждал, что «идеалистический монизм» является последовательным продолжением прогрессивной точки зрения героической арийской расы, тогда как материализм – это приземлённое и пессимистическое мировоззрение, свойственное низшим тёмным расам. Эзотерические потребности Ланца отнюдь не препятствовали развитию его связей с современным монистическим движением.
Таким образом, этот «идеализм», который может быть возведён к романтизму начала девятнадцатого века и более поздним философиям воли и жизни, наряду с элементами монизма и современного оккультизма сформировали интеллектуальную базу для теологического сексуально-расистского гнозиса Ланца. Ланц был убеждён, что доктрина энергии лежит в самом сердце воображаемой традиции арио-христианской мистики; что первоначально она культивировалась кланом богов, а затем сохранялась усилиями монастырей. Первым в этом ряду стояли библейские тексты, затем организации святого Бенедикта, святого Бернарда из Клерво и святого Бруно, затем ряд продолжали апостолы арио-христианской мистики, такие как Мейстер Экхарт, Парацельс, Иоганн Георг Гаманн, Юнг-Стиллинг, Карл дю Прель. Этот широкий регистр исторических носителей тайного знания указывает на то, как хорошо использовал Ланц отдельные западные традиции монастырской жизни, средневековой мистики, ренессансного герметизма в целях представления их как единой традиции теозоологического знания. Необходимость мифологических оснований для его расистских взглядов также обнаруживает сходство с идеями Листа, несмотря на все различие их теологических и культурных предпочтений. Подобно Листу, Ланц возводил хранителей и приверженцев тайной традиции в статус элиты.
Идеологические связи Ланца с оккультизмом ещё усилились, когда он обратился к современной астрологической жизни Германии; это было нужно ему в целях прояснения обстоятельств апокалиптической победы Основных Сил в Первой Мировой войне. Поскольку астрологическая жизнь в Германии происходила почти исключительно в теософском контексте, большинство из только что появившихся астрологических трудов (Карла Брандлера-Прахта, Отто Полльнера, Эрнста Тьеде и Альберта Книпфа) вышли в Лейпциге под обложкой «Теософского Издательского Дома» после 1910. В январе 1915 Лист составил обзор астрологического творчества Полльнера и Тьеде. Первая работа Полльнера «Мировая астрология» (1914) заложила основы политической астрологии, поскольку в ней были представлены гороскопы государств, людей и городов с целью определения их будущей судьбы; во второй его работе «Судьба и звёзды» (1914) прослеживалась карьера и жизненный путь членов европейских королевских семей в связи с расположением звёзд при их рождении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79