— Если, конечно, нам по пути…
Он с сожалением взглянул на свои грязные ботинки.
— Я вам тут наслежу…
— Ничего, садитесь…
Человек, явно колеблясь, подошел к машине. Я открыл заднюю дверцу, он сел, и опять я про себя отметил, что его просторная куртка почти сухая.
— Спасибо, — сказал он негромко.
Однако рюкзака не снял, может быть, опасался, что, когда выйдет из машины, забудет свои грибы. А может, вообще не привык ездить в машине…
— Куда держите путь? — спросил я от нечего делать.
Человек ответил не сразу:
— Да так, иду просто… Куда ветер дует…
Слова были простые, обычные, но голос его удивил меня. Такой хорошо поставленный, звучный голос мог принадлежать, скажем, бывшему учителю гимназии.
— Вот и хорошо, — сказал я. — Я еду до Владо Тричкова…
— Да, я знаю, — проговорил он. — У вас там дача.
— Извините, может быть, мы с вами знакомы? У меня, к сожалению, неважная память на лица.
— Нет, нет, вы меня не встречали, — ответил он. — А я однажды видел вас, вы стреляли из духового ружья…
Я вспомнил об этом случае с досадой и странным ощущением вины. Действительно, года два назад я купил такое ружье для сына, но решил попробовать игрушку, и кончилось тем, что я перебил воробьев во всей округе.
— Да, правда, — пробормотал я недовольно. — Словно бес в меня какой вселился…
— Одна из страстей, которая исчезнет у людей в последнюю очередь, — обронил он негромко.
— Какая страсть?
— Да вот эта — убивать.
Голос его прозвучал мягко, в нем не слышалось никакого упрека.
— Ну, не все можно называть убийством, — возразил я обиженно. — Ведь это же охота.
— Ну да, охота, — согласился он. — Но в конечном счете гибнет живое существо…
Я обернулся и взглянул на него. Он показался мне усталым и грустным; сидел, рассеянно устремив взгляд куда-то сквозь стекло.
— Вы случайно не вегетарианец? — задал я дурацкий вопрос.
— Нет, — ответил он. — Не вижу в этом никакого смысла. Несколько лет назад, например, когда конь становился старым и не мог работать, его сдавали на бойню. И все же в стране было много лошадей. Теперь их сменили трактора… Что от этого выиграли лошади? Разумеется, ничего. Может быть, лет этак через двадцать кони останутся только в зоопарках…
— К сожалению, это так, — подтвердил я.
— Действительно, к сожалению… Блага, которые дает нам природа, оценить по достоинству бесконечно трудно.
Было очень неожиданным и удивительным услышать подобные мысли от такого простоватого на вид человека. И мне показалось странным, что я до сих пор ничего о нем не знал и не слышал. Если он здешний, то не мог же он оставаться никем не замеченный. Во всяком случае, в нем было что-то загадочное.
— Вы живете где-то поблизости?
— Нет, не совсем, — ответил он уклончиво.
— Мне подумалось, что вы шли от какого-то дома…
— Почему?
— Ваша одежда была почти сухой, когда я остановил машину.
— Ах да, я и забыл, что вы интересуетесь криминалистикой, — ответил он шутливо.
Это было уже чересчур! Я снова обернулся к нему, и наши взгляды скрестились. Ни у кого не встречал я столь проницательного и твердого взгляда.
И вдруг что-то мелькнуло в этих глазах.
— Осторожнее! — воскликнул он.
Но в голосе его не слышалось испуга, и я не затормозил. Только в следующее мгновение стало ясно, что машину заносит. Я быстро повернулся, взглянул, что там впереди, но машина уже начала скользить вниз по длинному и крутому склону, который терялся где-то за поворотом. Теперь машина летела вниз, уже совершенно неуправляемая. Я даже не успел ничего предпринять. И ранее случалось мне впадать в полное оцепенение, как теперь; я просто бездумно держал руль и не ощущал ничего — ни ужаса, ни отчаяния. Осознавал только, что машина сорвалась и летит в пропасть.
Именно летит — это, пожалуй, самое точное слово. Я помнил, что не успел даже зажмуриться в предчувствии страшного удара. И вдруг с изумлением заметил, что машина плавно, как птица, проносится над бездной, вместо того чтобы рухнуть вниз. Я только придерживал руль, машина развернулась сама, и колеса легко, почти без толчка, коснулись асфальта.
С минуту я сидел словно в трансе. Первой моей мыслью было, что все это происходит во сне. Но нет, на сон не похоже. Я хорошо помню все, четко вижу мокрые листья и грязь на асфальте, ручеек, стекающий по изборожденному дождевыми потоками обрыву. Вижу птиц, усевшихся на телефонных проводах, совершенно ясно слышу пыхтенье паровоза, ползущего где-то в горах. Но яснее всего вижу бездну справа от себя, с ее резкой глубиной, мутную, взбаламученную бурей реку. Не сои, но, может быть, галлюцинация? Правда, галлюцинациям я не подвержен, тем более будучи в трезвом уме и здравой памяти.
Я совсем позабыл о человеке, сидевшем сзади. Неожиданно раздался его голос, по-прежнему ровный и негромкий:
— Не стоит так уж изумляться. Все, что произошло, — факт реальный и вполне естественный.
Я вздрогнул и обернулся. Он спокойно сидел на своем месте, словно бы ничего и не случилось.
— То есть как реальный?
— Абсолютно реальный! — ответил он серьезно. — Вы человек культурный, вы же знаете, как называется это явление.
— В том-то и дело, что такого явления не существует, — ответил я, все еще не вполне придя в себя. — Во всяком случае, ни один человек на свете этого не видел…
— Не стоит утверждать так безапелляционно… Разве вы ничего не слышали о левитации?
— Слышал, разумеется; но ведь это же какой-то факирский фокус… И кроме того, подобный фокус вряд ли можно проделать с легковой машиной.
Незнакомец улыбнулся.
— Да, с машиной несколько труднее… Но принцип тот же.
— Не хотите ли вы сказать, что знаете и умеете применять законы антигравитации?
— Да, что-то в этом роде…
— Но для этого нужен какой-то мощный источник энергии? — усомнился я.
— Понятие об энергии отнюдь не исчерпывается тем, что знают о ней люди…
Знают люди? Что он хочет этим сказать? Разве он не человек? Но какое бы значение ни крылось в словах, факт оставался фактом. Перед моими глазами все еще стоял грязный след от колес, оборвавшийся почти у самого края пропасти. И вместо того, чтобы лежать где-то там внизу со своей вдребезги разбитой машиной, я мирно сидел за рулем в нескольких метрах от возможной катастрофы. Я человек без предрассудков, я готов признать, что существует даже дьявол, но только в том случае, если увижу его собственными глазами. А человек на заднем сиденье мог быть похожим на кого угодно, только не на дьявола.
— Вы сделали это ради меня? — продолжал я задавать вопросы.
— Не совсем так… Ведь вы по моей вине чуть не попали в беду. Если бы я не сел в машину, этого бы не случилось. — Он откинулся назад и прибавил: — Ну поехали.
Я молча включил мотор и только теперь припомнил, что не выключал его.
1 2 3 4 5
Он с сожалением взглянул на свои грязные ботинки.
— Я вам тут наслежу…
— Ничего, садитесь…
Человек, явно колеблясь, подошел к машине. Я открыл заднюю дверцу, он сел, и опять я про себя отметил, что его просторная куртка почти сухая.
— Спасибо, — сказал он негромко.
Однако рюкзака не снял, может быть, опасался, что, когда выйдет из машины, забудет свои грибы. А может, вообще не привык ездить в машине…
— Куда держите путь? — спросил я от нечего делать.
Человек ответил не сразу:
— Да так, иду просто… Куда ветер дует…
Слова были простые, обычные, но голос его удивил меня. Такой хорошо поставленный, звучный голос мог принадлежать, скажем, бывшему учителю гимназии.
— Вот и хорошо, — сказал я. — Я еду до Владо Тричкова…
— Да, я знаю, — проговорил он. — У вас там дача.
— Извините, может быть, мы с вами знакомы? У меня, к сожалению, неважная память на лица.
— Нет, нет, вы меня не встречали, — ответил он. — А я однажды видел вас, вы стреляли из духового ружья…
Я вспомнил об этом случае с досадой и странным ощущением вины. Действительно, года два назад я купил такое ружье для сына, но решил попробовать игрушку, и кончилось тем, что я перебил воробьев во всей округе.
— Да, правда, — пробормотал я недовольно. — Словно бес в меня какой вселился…
— Одна из страстей, которая исчезнет у людей в последнюю очередь, — обронил он негромко.
— Какая страсть?
— Да вот эта — убивать.
Голос его прозвучал мягко, в нем не слышалось никакого упрека.
— Ну, не все можно называть убийством, — возразил я обиженно. — Ведь это же охота.
— Ну да, охота, — согласился он. — Но в конечном счете гибнет живое существо…
Я обернулся и взглянул на него. Он показался мне усталым и грустным; сидел, рассеянно устремив взгляд куда-то сквозь стекло.
— Вы случайно не вегетарианец? — задал я дурацкий вопрос.
— Нет, — ответил он. — Не вижу в этом никакого смысла. Несколько лет назад, например, когда конь становился старым и не мог работать, его сдавали на бойню. И все же в стране было много лошадей. Теперь их сменили трактора… Что от этого выиграли лошади? Разумеется, ничего. Может быть, лет этак через двадцать кони останутся только в зоопарках…
— К сожалению, это так, — подтвердил я.
— Действительно, к сожалению… Блага, которые дает нам природа, оценить по достоинству бесконечно трудно.
Было очень неожиданным и удивительным услышать подобные мысли от такого простоватого на вид человека. И мне показалось странным, что я до сих пор ничего о нем не знал и не слышал. Если он здешний, то не мог же он оставаться никем не замеченный. Во всяком случае, в нем было что-то загадочное.
— Вы живете где-то поблизости?
— Нет, не совсем, — ответил он уклончиво.
— Мне подумалось, что вы шли от какого-то дома…
— Почему?
— Ваша одежда была почти сухой, когда я остановил машину.
— Ах да, я и забыл, что вы интересуетесь криминалистикой, — ответил он шутливо.
Это было уже чересчур! Я снова обернулся к нему, и наши взгляды скрестились. Ни у кого не встречал я столь проницательного и твердого взгляда.
И вдруг что-то мелькнуло в этих глазах.
— Осторожнее! — воскликнул он.
Но в голосе его не слышалось испуга, и я не затормозил. Только в следующее мгновение стало ясно, что машину заносит. Я быстро повернулся, взглянул, что там впереди, но машина уже начала скользить вниз по длинному и крутому склону, который терялся где-то за поворотом. Теперь машина летела вниз, уже совершенно неуправляемая. Я даже не успел ничего предпринять. И ранее случалось мне впадать в полное оцепенение, как теперь; я просто бездумно держал руль и не ощущал ничего — ни ужаса, ни отчаяния. Осознавал только, что машина сорвалась и летит в пропасть.
Именно летит — это, пожалуй, самое точное слово. Я помнил, что не успел даже зажмуриться в предчувствии страшного удара. И вдруг с изумлением заметил, что машина плавно, как птица, проносится над бездной, вместо того чтобы рухнуть вниз. Я только придерживал руль, машина развернулась сама, и колеса легко, почти без толчка, коснулись асфальта.
С минуту я сидел словно в трансе. Первой моей мыслью было, что все это происходит во сне. Но нет, на сон не похоже. Я хорошо помню все, четко вижу мокрые листья и грязь на асфальте, ручеек, стекающий по изборожденному дождевыми потоками обрыву. Вижу птиц, усевшихся на телефонных проводах, совершенно ясно слышу пыхтенье паровоза, ползущего где-то в горах. Но яснее всего вижу бездну справа от себя, с ее резкой глубиной, мутную, взбаламученную бурей реку. Не сои, но, может быть, галлюцинация? Правда, галлюцинациям я не подвержен, тем более будучи в трезвом уме и здравой памяти.
Я совсем позабыл о человеке, сидевшем сзади. Неожиданно раздался его голос, по-прежнему ровный и негромкий:
— Не стоит так уж изумляться. Все, что произошло, — факт реальный и вполне естественный.
Я вздрогнул и обернулся. Он спокойно сидел на своем месте, словно бы ничего и не случилось.
— То есть как реальный?
— Абсолютно реальный! — ответил он серьезно. — Вы человек культурный, вы же знаете, как называется это явление.
— В том-то и дело, что такого явления не существует, — ответил я, все еще не вполне придя в себя. — Во всяком случае, ни один человек на свете этого не видел…
— Не стоит утверждать так безапелляционно… Разве вы ничего не слышали о левитации?
— Слышал, разумеется; но ведь это же какой-то факирский фокус… И кроме того, подобный фокус вряд ли можно проделать с легковой машиной.
Незнакомец улыбнулся.
— Да, с машиной несколько труднее… Но принцип тот же.
— Не хотите ли вы сказать, что знаете и умеете применять законы антигравитации?
— Да, что-то в этом роде…
— Но для этого нужен какой-то мощный источник энергии? — усомнился я.
— Понятие об энергии отнюдь не исчерпывается тем, что знают о ней люди…
Знают люди? Что он хочет этим сказать? Разве он не человек? Но какое бы значение ни крылось в словах, факт оставался фактом. Перед моими глазами все еще стоял грязный след от колес, оборвавшийся почти у самого края пропасти. И вместо того, чтобы лежать где-то там внизу со своей вдребезги разбитой машиной, я мирно сидел за рулем в нескольких метрах от возможной катастрофы. Я человек без предрассудков, я готов признать, что существует даже дьявол, но только в том случае, если увижу его собственными глазами. А человек на заднем сиденье мог быть похожим на кого угодно, только не на дьявола.
— Вы сделали это ради меня? — продолжал я задавать вопросы.
— Не совсем так… Ведь вы по моей вине чуть не попали в беду. Если бы я не сел в машину, этого бы не случилось. — Он откинулся назад и прибавил: — Ну поехали.
Я молча включил мотор и только теперь припомнил, что не выключал его.
1 2 3 4 5