Сколько снаружи градусов? — Она посмотрела на термометр с люминесцирующим столбиком и цифрами, укрепленный снаружи. — Всего минус тридцать пять по Цельсию. На Земле при такой температуре жизнь существует.
— Существует. Но она не смогла бы развиться при температуре ниже точки замерзания воды. Для жизни необходима жидкая вода.
Она в ответ мягко рассмеялась:
— Ты все-таки говоришь с биологом, Хэм. Да, жизнь не может развиться при тридцати градусах ниже нуля, но представь, что она возникла в Зоне Сумерек, а затем мигрировала сюда, или ее вытеснили из более теплых районов другие виды в результате жестокой конкуренции. Ты-то знаешь, какие условия в Хотлэнде с его почвой, скоплениями «живого теста», с деревьями Джека Кетча, вспомни к тому же миллионы мельчайших насекомых, которые беспрерывно пожирают друг друга. Они такие агрессивные, что по сравнению с ними джунгли Амазонки на Земле кажутся такими же безжизненными, как, например, Гренландия.
Он обдумал ее слова.
— Ну и какие, по-твоему, здесь могут быть формы жизни?
Она усмехнулась:
— Ты желаешь прогнозов? Очень хорошо. Прежде всего, я полагаю, какой-нибудь вид растительности в качестве базового, ибо животная жизнь не может поддерживать себя только за счет самой себя, без какого-нибудь дополнительного питания. Это похоже на анекдот о человеке, который держал ферму по разведению песцов. Он разводил крыс и кормил ими песцов, потом, сняв с тех шкурки, скармливал тушки крысам и снова кормил крысами уже новых песцов. Выглядит неплохо, но на практике так не бывает.
— Итак, должна быть растительность. Что еще?
— Еще? Бог знает что! Вероятно, жизнь темной стороны, если она существует, произошла от одной из ветвей животной жизни Зоны Сумерек, но какой она стала здесь — об этом, право же, не могу догадаться. Конечно, здесь должны встречаться триопы, которых я обнаружила в Горах Вечности.
— Подумать только, ты обнаружила! — Он ухмыльнулся. — Да ты едва дышала, когда я выносил тебя из логова этих дьяволов. Ты их вообще в глаза не видела!
— Я исследовала мертвого триопа, которого принесли в Венобль охотники, — ответила невозмутимо женщина. — И не забудь, что Общество хотело назвать его в мою честь — Triops Patricias. — Она невольно содрогнулась при воспоминании об этих сатанинских созданиях, которые едва не сожрали их обоих.
— Но я выбрала другое имя — трехглазый обитатель ночи.
— Не слишком ли романтичное название для такой дьявольской твари?!
— Возможно, я лишь хотела указать на вероятность того, что триопы… или триопсы… Подскажи, как форма множественного числа от триопа?
— Триопты, — ухмыльнулся он. — Корень латинский.
— Ведь вполне возможно, что триопты, которые должны обитать здесь, на ночной стороне, и те свирепые дьяволы, которые атаковали нас в темном каньоне Гор Вечности, являются аванпостом и через темные и слабоосвещенные проходы в горах постепенно подбираются к Зоне Сумерек. Ты сам видел, что они не выносят света.
— Ну так что?
Пэт рассмеялась, услышав явный американизм.
— Ну так вот. Судя по их очертаниям и строению — шести конечностям, трем глазам и всему прочему, — ясно, что триопты относятся к аборигенам Хотлэнда. Отсюда я делаю вывод, что здесь, на темной стороне, они появились недавно, что их развитие совершалось не здесь, но что они мигрировали сюда значительно позже, с точки зрения геологии, разумеется. Хотя «геологии» не совсем правильно, ведь «ge» означает «земля». Лучше, пожалуй, венерологии.
— Я бы не сказал. Ты подменяешь греческий корень латинским. Так что, скорее, ты имеешь в виду «афродитологни».
Она вновь рассмеялась:
— Что я имею в виду и должна немедленно Вам объявить, дабы избежать дальнейших пререканий, так это то, что «с точки зрения палеонтологии» звучит куда лучше. Так или иначе, но я заявляю, что триопты обитают на темной стороне уже около двадцати — пятидесяти тысяч земных лет, а может быть, и меньше, ведь мы мало что знаем о скорости эволюции на Венере. Если здесь она течет быстрее, чем на Земле, то триопты вполне могли приспособиться и за пять тысяч лет.
— Я сам видел, как студенты одного колледжа приспособились к ночному образу жизни всего за один семестр, — усмехнулся Хэммонд.
Она пропустила его замечание мимо ушей.
— …И следовательно, — продолжала она, — я настаиваю на том, что здесь должна была существовать жизнь еще до того, как сюда пришел триоп, поскольку, для того чтобы выжить, он должен был найти здесь хоть какое-то пропитание. Поскольку мои исследования показали, что он отчасти плотояден, здесь должна была существовать не просто жизнь, а жизнь животная.
— Но ты не знаешь конкретно, какая животная жизнь здесь может существовать. А вдруг разумная?
— Не знаю. Может быть. Но несмотря на то, что вы, янки, преклоняетесь перед интеллектом, с точки зрения биологии он не имеет большого значения, не слишком увеличивая шансы на выживание вида.
— Что-о? Как ты можешь так говорить, Пэт? Что еще, кроме разума, сделало человека властелином на Земле, да и на Венере, кстати, тоже?!
— Властелином? Но так ли это? Послушай, Хэм, вот что я понимаю под разумом. Возьмем, к примеру, гориллу и черепаху. У гориллы мозг гораздо более развит, чем у черепахи, не так ли? И все же, кто из них более удачлив — горилла, которая встречается редко и прикована к небольшому региону в Африке, или черепаха, которая живет повсюду — от Арктики до Антарктики? А что касается человека, то будь у тебя глаза-микроскопы, имей ты возможность видеть каждое земное существо, ты бы понял, что человек — существо довольно редкое, а на самом деле мир Земли населен в основном нематодами, то есть червями, потому что по численности нематоды превосходят все другие формы жизни, вместе взятые.
— Но это еще не значит быть властелином!
— Я этого и не говорила. Я только сказала, что разум не играет большой роли в выживании. Иначе как объяснить, почему насекомые, имеющие не разум, а всего лишь инстинкты, настолько успешно сопротивляются человеческой расе? У человека мозг более развит, чем у комаров, разных там короедов, колорадских жуков, моли и всех прочих вредителей. Но все-таки они успешно противостоят нашему разуму, пользуясь лишь одним оружием — своей огромной плодовитостью. Ты понимаешь теперь, что у человека от рождения и до самой смерти есть только один способ добыть пищу — отнять ее у насекомых.
— Все это звучит довольно убедительно, но какое это имеет отношение к разуму на темной стороне Венеры?
— Не знаю, — ответила Пэт, и в ее голосе появилась необычная нотка раздражения. — Я просто хотела сказать, что… Подумай сам, Хэм. Ящерица более разумна, чем рыба, однако не настолько, чтобы воспользоваться этим преимуществом. Тогда для чего ящерице и ее потомкам развивать свой разум?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
— Существует. Но она не смогла бы развиться при температуре ниже точки замерзания воды. Для жизни необходима жидкая вода.
Она в ответ мягко рассмеялась:
— Ты все-таки говоришь с биологом, Хэм. Да, жизнь не может развиться при тридцати градусах ниже нуля, но представь, что она возникла в Зоне Сумерек, а затем мигрировала сюда, или ее вытеснили из более теплых районов другие виды в результате жестокой конкуренции. Ты-то знаешь, какие условия в Хотлэнде с его почвой, скоплениями «живого теста», с деревьями Джека Кетча, вспомни к тому же миллионы мельчайших насекомых, которые беспрерывно пожирают друг друга. Они такие агрессивные, что по сравнению с ними джунгли Амазонки на Земле кажутся такими же безжизненными, как, например, Гренландия.
Он обдумал ее слова.
— Ну и какие, по-твоему, здесь могут быть формы жизни?
Она усмехнулась:
— Ты желаешь прогнозов? Очень хорошо. Прежде всего, я полагаю, какой-нибудь вид растительности в качестве базового, ибо животная жизнь не может поддерживать себя только за счет самой себя, без какого-нибудь дополнительного питания. Это похоже на анекдот о человеке, который держал ферму по разведению песцов. Он разводил крыс и кормил ими песцов, потом, сняв с тех шкурки, скармливал тушки крысам и снова кормил крысами уже новых песцов. Выглядит неплохо, но на практике так не бывает.
— Итак, должна быть растительность. Что еще?
— Еще? Бог знает что! Вероятно, жизнь темной стороны, если она существует, произошла от одной из ветвей животной жизни Зоны Сумерек, но какой она стала здесь — об этом, право же, не могу догадаться. Конечно, здесь должны встречаться триопы, которых я обнаружила в Горах Вечности.
— Подумать только, ты обнаружила! — Он ухмыльнулся. — Да ты едва дышала, когда я выносил тебя из логова этих дьяволов. Ты их вообще в глаза не видела!
— Я исследовала мертвого триопа, которого принесли в Венобль охотники, — ответила невозмутимо женщина. — И не забудь, что Общество хотело назвать его в мою честь — Triops Patricias. — Она невольно содрогнулась при воспоминании об этих сатанинских созданиях, которые едва не сожрали их обоих.
— Но я выбрала другое имя — трехглазый обитатель ночи.
— Не слишком ли романтичное название для такой дьявольской твари?!
— Возможно, я лишь хотела указать на вероятность того, что триопы… или триопсы… Подскажи, как форма множественного числа от триопа?
— Триопты, — ухмыльнулся он. — Корень латинский.
— Ведь вполне возможно, что триопты, которые должны обитать здесь, на ночной стороне, и те свирепые дьяволы, которые атаковали нас в темном каньоне Гор Вечности, являются аванпостом и через темные и слабоосвещенные проходы в горах постепенно подбираются к Зоне Сумерек. Ты сам видел, что они не выносят света.
— Ну так что?
Пэт рассмеялась, услышав явный американизм.
— Ну так вот. Судя по их очертаниям и строению — шести конечностям, трем глазам и всему прочему, — ясно, что триопты относятся к аборигенам Хотлэнда. Отсюда я делаю вывод, что здесь, на темной стороне, они появились недавно, что их развитие совершалось не здесь, но что они мигрировали сюда значительно позже, с точки зрения геологии, разумеется. Хотя «геологии» не совсем правильно, ведь «ge» означает «земля». Лучше, пожалуй, венерологии.
— Я бы не сказал. Ты подменяешь греческий корень латинским. Так что, скорее, ты имеешь в виду «афродитологни».
Она вновь рассмеялась:
— Что я имею в виду и должна немедленно Вам объявить, дабы избежать дальнейших пререканий, так это то, что «с точки зрения палеонтологии» звучит куда лучше. Так или иначе, но я заявляю, что триопты обитают на темной стороне уже около двадцати — пятидесяти тысяч земных лет, а может быть, и меньше, ведь мы мало что знаем о скорости эволюции на Венере. Если здесь она течет быстрее, чем на Земле, то триопты вполне могли приспособиться и за пять тысяч лет.
— Я сам видел, как студенты одного колледжа приспособились к ночному образу жизни всего за один семестр, — усмехнулся Хэммонд.
Она пропустила его замечание мимо ушей.
— …И следовательно, — продолжала она, — я настаиваю на том, что здесь должна была существовать жизнь еще до того, как сюда пришел триоп, поскольку, для того чтобы выжить, он должен был найти здесь хоть какое-то пропитание. Поскольку мои исследования показали, что он отчасти плотояден, здесь должна была существовать не просто жизнь, а жизнь животная.
— Но ты не знаешь конкретно, какая животная жизнь здесь может существовать. А вдруг разумная?
— Не знаю. Может быть. Но несмотря на то, что вы, янки, преклоняетесь перед интеллектом, с точки зрения биологии он не имеет большого значения, не слишком увеличивая шансы на выживание вида.
— Что-о? Как ты можешь так говорить, Пэт? Что еще, кроме разума, сделало человека властелином на Земле, да и на Венере, кстати, тоже?!
— Властелином? Но так ли это? Послушай, Хэм, вот что я понимаю под разумом. Возьмем, к примеру, гориллу и черепаху. У гориллы мозг гораздо более развит, чем у черепахи, не так ли? И все же, кто из них более удачлив — горилла, которая встречается редко и прикована к небольшому региону в Африке, или черепаха, которая живет повсюду — от Арктики до Антарктики? А что касается человека, то будь у тебя глаза-микроскопы, имей ты возможность видеть каждое земное существо, ты бы понял, что человек — существо довольно редкое, а на самом деле мир Земли населен в основном нематодами, то есть червями, потому что по численности нематоды превосходят все другие формы жизни, вместе взятые.
— Но это еще не значит быть властелином!
— Я этого и не говорила. Я только сказала, что разум не играет большой роли в выживании. Иначе как объяснить, почему насекомые, имеющие не разум, а всего лишь инстинкты, настолько успешно сопротивляются человеческой расе? У человека мозг более развит, чем у комаров, разных там короедов, колорадских жуков, моли и всех прочих вредителей. Но все-таки они успешно противостоят нашему разуму, пользуясь лишь одним оружием — своей огромной плодовитостью. Ты понимаешь теперь, что у человека от рождения и до самой смерти есть только один способ добыть пищу — отнять ее у насекомых.
— Все это звучит довольно убедительно, но какое это имеет отношение к разуму на темной стороне Венеры?
— Не знаю, — ответила Пэт, и в ее голосе появилась необычная нотка раздражения. — Я просто хотела сказать, что… Подумай сам, Хэм. Ящерица более разумна, чем рыба, однако не настолько, чтобы воспользоваться этим преимуществом. Тогда для чего ящерице и ее потомкам развивать свой разум?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10