«Сколько, думаешь, до той вон горушки?» – «Километров шестьдесят – семьдесят». – «Триста пятьдесят километров». «Горушкой» был потухший вулкан Гаус. Его было видно так далеко потому, что воздух в Антарктиде чист и прозрачен. Вспомнил Есенина: «Только синь сосет глаза…»
Из Мирного ночью на корабли передали ледовую карту. Но мы не увидим, как придут корабли. Сегодня летчики и руководители экспедиции совещались. Решение: «Улетать, и как можно скорее». Синоптики сулят пургу. Но главное – портится час от часу взлетная полоса. От жаркого солнца она становится рыхлой. Днем тяжелому самолету уже не взлететь. Ночью снег от морозного ветра становится жестким и твердым. Будем взлетать ночью.
Третьего декабря прилетели, третьего января улетаем. Спешим. Низкое солнце покрыто дымкой. Морозец. Лед на полосе твердый. Можно взлетать.
Выпита «стременная» в домике у радистов. Вышли на край ледника. На виду у темного острова сняли шапки прощание с теми, кто уже никогда домой не вернется.
Весь Мирный высыпал на взлетную полосу. Возбужденно носятся Мэнди и Волосан. Даже Старика разбудил шум вездеходов. Пес оставил службу в свинарнике, с любопытством подбежал к самолету, потерся о колесо.
Кто-то палит из ракетницы. Желтые, зеленые, красные звезды пишут дуги над самолетами. Последние слова, объятия. Все! В первом самолете закрыли дверь. Четыре прозрачных круга гонят снег из-под крыльев. Разбег… Что-то долго бежим. Уже конец полосы… Облегченно вздыхаем – взлетел.
И наш самолет задрожал. В круглом окошке мелькают знакомые лица: Иванов Валя с ракетницей, Сашка Дряхлов с Волосаном…
И вот Антарктида уже под крыльями. Прощальный полукруг, и ложимся на курс. Слева – синяя полоса Индийского океана, справа – голубые обрывы спящей земли. Щемящее ощущение простора, полета в холодной, пугающей синеве. Что-то подобное я уже чувствовал. Когда? Память в кладовках своих находит далекий день детства. Я собирал репродукции с картин художников-пейзажистов. Кто-то принес в подарок деревенскому пацану выдранную из «Огонька» репродукцию: Рылов. «В голубом просторе». Над морем, над скалистым заснеженным островком летят лебеди, большие сильные птицы. Написаны они так, что, разглядывая картину, испытываешь волнение, будто и сам летишь вместе с птицами и сверху видишь далеко-далеко… Пережитое в детстве возникло сильно и явственно, сливаясь с нахлынувшим чувством.
На самолетах домой возвращаются ребята, зимовавшие на Молодежной, и несколько человек из Мирного. Все смотрят в иллюминаторы. Не слышно обычного галдежа. Таков этот час.
Впереди двадцать пять тысяч километров дороги. Внизу – океан. Сейчас круто повернем влево, к Новой Зеландии. Вот уже еле видна справа по борту полоска снегов. Где-то там, у Мак-Мёрдо, высоко над скалой стоит большой деревянный крест – памятник Скотту. На нем слова, ставшие девизом для всех беспокойных: «Бороться и искать. Найти и не сдаваться!»
Прощай, Антарктида!
1964 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Из Мирного ночью на корабли передали ледовую карту. Но мы не увидим, как придут корабли. Сегодня летчики и руководители экспедиции совещались. Решение: «Улетать, и как можно скорее». Синоптики сулят пургу. Но главное – портится час от часу взлетная полоса. От жаркого солнца она становится рыхлой. Днем тяжелому самолету уже не взлететь. Ночью снег от морозного ветра становится жестким и твердым. Будем взлетать ночью.
Третьего декабря прилетели, третьего января улетаем. Спешим. Низкое солнце покрыто дымкой. Морозец. Лед на полосе твердый. Можно взлетать.
Выпита «стременная» в домике у радистов. Вышли на край ледника. На виду у темного острова сняли шапки прощание с теми, кто уже никогда домой не вернется.
Весь Мирный высыпал на взлетную полосу. Возбужденно носятся Мэнди и Волосан. Даже Старика разбудил шум вездеходов. Пес оставил службу в свинарнике, с любопытством подбежал к самолету, потерся о колесо.
Кто-то палит из ракетницы. Желтые, зеленые, красные звезды пишут дуги над самолетами. Последние слова, объятия. Все! В первом самолете закрыли дверь. Четыре прозрачных круга гонят снег из-под крыльев. Разбег… Что-то долго бежим. Уже конец полосы… Облегченно вздыхаем – взлетел.
И наш самолет задрожал. В круглом окошке мелькают знакомые лица: Иванов Валя с ракетницей, Сашка Дряхлов с Волосаном…
И вот Антарктида уже под крыльями. Прощальный полукруг, и ложимся на курс. Слева – синяя полоса Индийского океана, справа – голубые обрывы спящей земли. Щемящее ощущение простора, полета в холодной, пугающей синеве. Что-то подобное я уже чувствовал. Когда? Память в кладовках своих находит далекий день детства. Я собирал репродукции с картин художников-пейзажистов. Кто-то принес в подарок деревенскому пацану выдранную из «Огонька» репродукцию: Рылов. «В голубом просторе». Над морем, над скалистым заснеженным островком летят лебеди, большие сильные птицы. Написаны они так, что, разглядывая картину, испытываешь волнение, будто и сам летишь вместе с птицами и сверху видишь далеко-далеко… Пережитое в детстве возникло сильно и явственно, сливаясь с нахлынувшим чувством.
На самолетах домой возвращаются ребята, зимовавшие на Молодежной, и несколько человек из Мирного. Все смотрят в иллюминаторы. Не слышно обычного галдежа. Таков этот час.
Впереди двадцать пять тысяч километров дороги. Внизу – океан. Сейчас круто повернем влево, к Новой Зеландии. Вот уже еле видна справа по борту полоска снегов. Где-то там, у Мак-Мёрдо, высоко над скалой стоит большой деревянный крест – памятник Скотту. На нем слова, ставшие девизом для всех беспокойных: «Бороться и искать. Найти и не сдаваться!»
Прощай, Антарктида!
1964 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34