Насчет анекдота Высоковский, конечно, здорово придумал, но в этот момент из его головы вылетело все, что он когда-либо слышал. В мозгу пронеслось: «То березка, то рябина, куст ракиты над рекой…»
Нет, петь лучше не надо. Владимир Фомич напряг свой гениальный мозг, и тут его осенило.
– Летают в космосе два наших космонавта, – пропищал он, – уже полгода летают. Один пошел как-то в туалет, вдруг слышит стук в дверь. «Кто там?» – спрашивает.
Молчанье повисло над столом. А по лбу Высоковского заструились потоки пота.
– Что это получается, – строго спросил Президент, – они на нашей орбитальной станции «Мир» по полгода в нужник не ходят?
– Да, – прошептал «академик».
– Ха-ха-ха-ха! – раскатисто засмеялся Глава Российской Федерации.
И все за столом засмеялись, захихикали и заржали. Некоторые даже хлопнули в ладоши. Тогда все собравшиеся в зале, которые, естественно, не могли слышать анекдота, дружно зааплодировали.
– Ну, ползи отсюда, наука, – сказал Президент, вытирая слезы.
И для убедительности пнул Высоковского ногой. Владимир Фомич быстро-быстро пополз к выходу. И когда выбрался из-под стола, увидел обращенный к нему взгляд Верховной власти.
– Налейте академику! – приказал Президент.
Свободной рюмки не нашлось, и тогда водку стали наливать в бокал на тонкой и длинной ножке.
– Ну! – приказал Любитель анекдотов.
Высоковский зажмурился и начал, захлебываясь, пить мелкими глотками. Сорокаградусный российский продукт проливался из широкого бокала, стекал по подбородку, но то, что попадало внутрь, обжигало горло и разогревало душу. Щелкали блицы, фотографы старались вовсю, а Владимир Фомич продолжал делать маленькие глотки, стараясь продлить очарование встречи с первым лицом государства. Даже когда в бокале не осталось ни одной капли, он продолжал прижимать его к губам. Пауза грозила затянуться, и пришлось ставить бездонный сосуд на стол.
– Что касается пьянства, – заметил Президент, – наша наука всегда на передовых позициях.
И все вокруг засмеялись снова. Какой-то высокорослый, словно сжалившись над Высоковским, дал ему в руку бутерброд с красной икрой и подтолкнул к толпе приглашенных. Теперь на нашего героя все смотрели с восхищением и завистью. Мир стал лучше, он стал таким, каким и должен был быть. Но он еще не принадлежал Владимиру Фомичу.
Вскоре Главе государства помогли подняться, и повели его к выходу. Толпа вокруг Высоковского стала расслаиваться. Рядом остался фотограф, увешанный своими аппаратами.
– Вы меня сняли? – спросил его наш герой.
Тот молча кивнул.
– Тысячу долларов за каждый кадр, – предложил Владимир Фомич, и сам испугался собственной щедрости.
Кадр, к сожаленью, оказался только один. Но зато какой! На переднем плане улыбающийся Президент, который смотрит веселыми глазами на стоящего как бы во главе стола Высоковского, поднявшего бокал, будто бы произносит остроумный тост.
Потом снимки эти раздавались нужным людям: они во многом помогли и диссертацию успешно защитить, и членом-корреспондентом стать, и пробиться в министерство финансов со своими великими идеями.
3
Сказать, что за все годы, пронесшиеся с того памятного дня, наш герой ни разу не вспоминал друга детства, значит, погрешить против истины. Группа компаний «Лидер» расширялась, завоевывая различные кусочки российского рынка. Появилась нефтяная компания «Лидер», телеканал «Лидер-плюс», сеть магазинов в обеих столицах с таким же названием, «Лидер-банк» вошел в десятку крупнейших финансовых структур страны, марка компьютеров «Лидер» становилась популярной. Радовало всё, кроме одного. Шестьдесят процентов акций в крупнейшем холдинге по закону принадлежали Подрезову. Правда, время от времени Владимир Фомич увеличивал уставной капитал подчиненных ему компаний, устраивал эмиссии акций, но это не давало ему никакого преимущества. Даже при выпуске новых акций – шестьдесят процентов их все равно принадлежали пропадающему где-то Подрезову. «А вдруг он заявится и потребует свою долю», – думал иногда Высоковский и долго не мог заснуть от реальности этого предположения.
Можно было бы, конечно, открыть собственные фирмы и перекачать туда весь капитал, но даже любой необразованный адвокат тут же докажет, что это мошенничество. К тому же разорять фирмы с громким и популярным названием себе дороже: торговая марка – прекрасный товар, стоимость которого только повышается.
Воспоминание о Викторе – пожалуй, единственное, что мешало жить спокойно, все остальное только радовало. Годы шли, принося счастливые перемены, а бывший друг оставался в далеком прошлом, из которого не доносятся ни угрызения совести, ни крики о помощи.
Все дела, конечно, в Москве. Но даже приобретя многоэтажный офис в столице, на крыше которого он оборудовал себе квартиру с зимним садом и большой смотровой площадкой с видом на Храм Христа Спасителя и Кремль, Владимир Фомич большую часть времени проводил все-таки в родном городе.
Поездки за рубеж – не в счет. К испанской вилле он так и не смог привыкнуть: там было скучно и одиноко, зимний домик в Швейцарских Альпах куплен был ради престижа и для того, чтобы привозить туда высокопоставленных любителей горнолыжного спорта. Гости, накатавшись по скрипучему снегу, возвращались, залезали в бассейн с водой, разогретой до температуры человеческого тела, а потом за дело брались молоденькие тайские массажистки, которых Высоковскому присылали прямо из Бангкока. В Швейцарии легко подписывались контракты, взятки брали даже те гости, которые не понимали, за что им предлагают деньги, – ведь от них все равно ничего не зависит, и тут же они звонили в Москву и приказывали кому-то: «Переведи-ка все наши счета в „Лидер-банк“». Или – «Закупить для всех школ губернии компьютеры марки „Лидер“».
По вечерам Владимир Фомич садился в кресло на большом балконе, его всего заворачивали в плед, и он смотрел, как между далекими заснеженными вершинами опускается в мутную морозную синеву ослепительно-оранжевый диск солнца. Но это длилось недолго, небо еще подсвечивалось снизу, а Высоковский возвращался в дом. Тайки помогали ему раздеться, он ложился в разогретую теплым воздухом фена постель, и почти сразу появлялась Габи – светловолосая швейцарская немочка, одной из обязанностей которой было следить за содержанием дома и управлять прислугой.
– Was wollen Sie? – спрашивала она.
А что хотел бы Владимир Фомич? Только одного – любви. Но не той, что дарила ему высокая молодая немка, – стерильно темпераментной, а настоящей, от которой остается дупло в сердце, от которой хочется плакать и быть смелым. Может быть, даже прыгнуть с балкона в рыхлый сугроб или хотя бы один раз проехаться на горных лыжах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81