Конечно, колдуну моего уровня бегать на такие сомнительные жесты не пристало, но, как ни крути, он спас мне жизнь, да и у меня с колдовством сейчас проблемы, о внешности я вообще молчу.
Для начала кролик-переросток спросил, кто я, откуда и что, собственно, делаю в их лесу. Я, как обычно, наплел с три короба про тяжелое детство, еще более тяжелую юность. О том, что папаша-кот каждую весну гуляет налево как последний кобель, про то, что мама замучилась тянуть на себе огромную кошачью семью, про то, как я подался на заработки и заблудился. Похоже, кроль не шибко мне поверил, но, к счастью, добиваться правды не стал. Даже боюсь представить, какими методами он бы действовал.
Сам он мне рассказал, что является командиром летучего отряда Добровольной лесной дружины. Что со своими орлами (это его выражение, не мое!) патрулирует лес, следит за порядком и борется с его нарушителями. На мой скромный вопрос, много ли дружинников в ДЛД, сообщил, что в его летучем отряде собраны лучшие из лучших, но в данный момент остальные его собратья усиленно тренируются, наращивают мышечную массу и обтачивают о камни зубы (последнее заявление заставило меня вздрогнуть, ужас какой-то). Что вскоре все новые и новые дружинники выйдут на тропу правопорядка и защиты лесной законности.
Смутная догадка закралась мне в голову, и я поинтересовался у говорливого командира летучего отряда, чего вдруг тихие и миролюбивые кролики так резко преобразились. Похоже, он ожидал подобного вопроса, и с радостью поведал мне, что совсем недавно к его братьям, которых готовилась употребить в качестве закуски стая волков, спустился могучий и блистательный (опять не мои слова) кроличий бог. Он был ростом с медведя, голос – как у филина, мышцы – как у тигра, и… крылья – как у стрекозы. Именно он открыл глаза своему народу и указал путь, куда ему следует двигаться в дальнейшем. В качестве подтверждения своих слов он жестоко покарал стаю волков и долго проповедовал новые ценности и заветы. После такого пришествия кролики одумались, поняли, насколько неправильно они доселе жили, и стали тренироваться.
По мере этого рассказа я потихоньку выпадал в осадок, соответственно, когда он завершился, я выпал окончательно. Да ничего подобного я не говорил! Ничего не проповедовал и никого не наставлял на путь истинный! Да я сам толком не знаю, где этот путь, и уж тем более не собирался туда направлять кроличьи массы. Но по-любому теперь уже ничего не исправишь, «мой народ» почувствовал вкус силы и уже не согласится вернуться к роли банальной пищи для хищников. Ну и ладно, что ни делается, все к лучшему, может, наконец порядок в лесу наведут.
Кролик нового поколения закончил свое повествование, пожал мне лапу и торжественным маршем во главе колонны дружинников покинул поле выигранной им битвы. Интересно, что бы с ним стало, если бы он узнал, что снисходительно похлопал по плечу того самого кроличьего бога? Наверное, выпал бы в осадок, как я только что.
«Ростом с медведя, голос – как у филина, мышцы – как у тигра, крылья – как у стрекозы», – вспомнилось мне. Ох и приукрасили же меня те лопоухие, которых я спас тогда от волков. Впрочем, что я хочу, если у страха глаза велики, то у восторга еще больше. В нарисованном портрете только крылья получили точное описание, они действительно были похожи на стрекозьи.
Стоп, крылья! Ведь когда я превращался в сокола и кролика, они неизменно были со мной. Так, значит, сейчас, когда я стал Барсиком, они тоже не должны были никуда исчезнуть!
Я прислушался к своим ощущениям и максимально миролюбивым голосом позвал:
– Крылышки, вы как, целы?
Ответом мне послужило еле заметное шевеление за спиной.
– Целы, значит, – сделал верный вывод я, – и, стало быть, невредимы?
То же скромное движение.
– А раз так, то скажите мне на милость, какого лешего вы палец о палец не ударили, чтобы спасти хозяина, когда того совсем недавно чуть не съели! – голосом, полным праведного гнева, возопил я. – Почему я один должен защищаться от когтей и зубов рыси, почему один на один должен сражаться с целой стаей волков, когда вы развалились на моей спине в полной безопасности!
Крылья стрекотнули и в отчаянии повисли без сил.
– Ага, стыдно, нечего сказать в свое оправдание? – продолжал я клеймить и разоблачать свою нерадивую часть тела. – Правильно, что нечего, потому что предателям нет прощения!
Возмущение клокотало во мне, грубые слова так и норовили слететь с губ, но вдруг я всем своим естеством почувствовал, насколько несчастны и полны раскаяния мои крылья. Ведь они до этого не бывали в подобных передрягах, и, когда Азнавур сперва превратил меня в кошку, а после завертел белым вихрем, они очень испугались, впали в какое-то оцепенение и очнулись уже после того, как появились длинноухие дружинники. Вся история с рысью и волками в их восприятии вообще не отразилась. Похоже, крылья были просто-напросто без сознания. Не знаю как, но это было действительно так.
А сейчас они готовы сгореть со стыда и не сделали это исключительно из-за того, что могут подпалить мне шерсть. Мало того, они приняли твердое решение понести самое суровое наказание, вплоть до отделения от меня самого.
Знаете, когда я все это прочувствовал, мне даже стало стыдно. И чего я на них напустился? Это мне не привыкать в чужих шкурах от врагов да за врагами бегать, а у них это в первый раз. Да и сам я хорош: если бы раньше о них вспомнил, может, и нашел способ привести в чувство.
Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем. Странная, наверное, была картина: задумчивый котяра с философским выражением на морде и стрекозьи крылья на его спине в полном смятении и сгорающие от стыда. Первым заговорил конечно же я.
– Вы того; извините, что ли, – буркнул я, – сами понимаете, день был тяжелым, вот и сорвался.
За спиной активно застрекотало.
– Да ладно, какое еще предательство? Так, колдовской инцидент.
Опять активное выражение своей жизненной позиции за спиной.
– Не говорите глупости, никакой отставки я вам не дам, – отрезал я, – не то время, чтобы между собой разборки чинить. Вот выкрутимся, уединимся, нальем… То есть налью по чарочке, вот тогда и поговорим. А сейчас я предлагаю вам мир. В конце концов мы с вами в одной связке, ежели съедят меня, то вам тоже не поздоровится, а без вашей помощи мне до города добраться будет проблематично. Одно дело – домашний зажравшийся котяра, и совсем другое – домашний зажравшийся котяра с крыльями. Добровольная лесная дружина, к сожалению, пока не контролирует весь лес, и перспектива угодить кому-нибудь на завтрак остается вполне отчетливой.
На этот раз стрекотание было тихим и каким-то жалостливым.
– Да прощаю, прощаю, с кем не бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Для начала кролик-переросток спросил, кто я, откуда и что, собственно, делаю в их лесу. Я, как обычно, наплел с три короба про тяжелое детство, еще более тяжелую юность. О том, что папаша-кот каждую весну гуляет налево как последний кобель, про то, что мама замучилась тянуть на себе огромную кошачью семью, про то, как я подался на заработки и заблудился. Похоже, кроль не шибко мне поверил, но, к счастью, добиваться правды не стал. Даже боюсь представить, какими методами он бы действовал.
Сам он мне рассказал, что является командиром летучего отряда Добровольной лесной дружины. Что со своими орлами (это его выражение, не мое!) патрулирует лес, следит за порядком и борется с его нарушителями. На мой скромный вопрос, много ли дружинников в ДЛД, сообщил, что в его летучем отряде собраны лучшие из лучших, но в данный момент остальные его собратья усиленно тренируются, наращивают мышечную массу и обтачивают о камни зубы (последнее заявление заставило меня вздрогнуть, ужас какой-то). Что вскоре все новые и новые дружинники выйдут на тропу правопорядка и защиты лесной законности.
Смутная догадка закралась мне в голову, и я поинтересовался у говорливого командира летучего отряда, чего вдруг тихие и миролюбивые кролики так резко преобразились. Похоже, он ожидал подобного вопроса, и с радостью поведал мне, что совсем недавно к его братьям, которых готовилась употребить в качестве закуски стая волков, спустился могучий и блистательный (опять не мои слова) кроличий бог. Он был ростом с медведя, голос – как у филина, мышцы – как у тигра, и… крылья – как у стрекозы. Именно он открыл глаза своему народу и указал путь, куда ему следует двигаться в дальнейшем. В качестве подтверждения своих слов он жестоко покарал стаю волков и долго проповедовал новые ценности и заветы. После такого пришествия кролики одумались, поняли, насколько неправильно они доселе жили, и стали тренироваться.
По мере этого рассказа я потихоньку выпадал в осадок, соответственно, когда он завершился, я выпал окончательно. Да ничего подобного я не говорил! Ничего не проповедовал и никого не наставлял на путь истинный! Да я сам толком не знаю, где этот путь, и уж тем более не собирался туда направлять кроличьи массы. Но по-любому теперь уже ничего не исправишь, «мой народ» почувствовал вкус силы и уже не согласится вернуться к роли банальной пищи для хищников. Ну и ладно, что ни делается, все к лучшему, может, наконец порядок в лесу наведут.
Кролик нового поколения закончил свое повествование, пожал мне лапу и торжественным маршем во главе колонны дружинников покинул поле выигранной им битвы. Интересно, что бы с ним стало, если бы он узнал, что снисходительно похлопал по плечу того самого кроличьего бога? Наверное, выпал бы в осадок, как я только что.
«Ростом с медведя, голос – как у филина, мышцы – как у тигра, крылья – как у стрекозы», – вспомнилось мне. Ох и приукрасили же меня те лопоухие, которых я спас тогда от волков. Впрочем, что я хочу, если у страха глаза велики, то у восторга еще больше. В нарисованном портрете только крылья получили точное описание, они действительно были похожи на стрекозьи.
Стоп, крылья! Ведь когда я превращался в сокола и кролика, они неизменно были со мной. Так, значит, сейчас, когда я стал Барсиком, они тоже не должны были никуда исчезнуть!
Я прислушался к своим ощущениям и максимально миролюбивым голосом позвал:
– Крылышки, вы как, целы?
Ответом мне послужило еле заметное шевеление за спиной.
– Целы, значит, – сделал верный вывод я, – и, стало быть, невредимы?
То же скромное движение.
– А раз так, то скажите мне на милость, какого лешего вы палец о палец не ударили, чтобы спасти хозяина, когда того совсем недавно чуть не съели! – голосом, полным праведного гнева, возопил я. – Почему я один должен защищаться от когтей и зубов рыси, почему один на один должен сражаться с целой стаей волков, когда вы развалились на моей спине в полной безопасности!
Крылья стрекотнули и в отчаянии повисли без сил.
– Ага, стыдно, нечего сказать в свое оправдание? – продолжал я клеймить и разоблачать свою нерадивую часть тела. – Правильно, что нечего, потому что предателям нет прощения!
Возмущение клокотало во мне, грубые слова так и норовили слететь с губ, но вдруг я всем своим естеством почувствовал, насколько несчастны и полны раскаяния мои крылья. Ведь они до этого не бывали в подобных передрягах, и, когда Азнавур сперва превратил меня в кошку, а после завертел белым вихрем, они очень испугались, впали в какое-то оцепенение и очнулись уже после того, как появились длинноухие дружинники. Вся история с рысью и волками в их восприятии вообще не отразилась. Похоже, крылья были просто-напросто без сознания. Не знаю как, но это было действительно так.
А сейчас они готовы сгореть со стыда и не сделали это исключительно из-за того, что могут подпалить мне шерсть. Мало того, они приняли твердое решение понести самое суровое наказание, вплоть до отделения от меня самого.
Знаете, когда я все это прочувствовал, мне даже стало стыдно. И чего я на них напустился? Это мне не привыкать в чужих шкурах от врагов да за врагами бегать, а у них это в первый раз. Да и сам я хорош: если бы раньше о них вспомнил, может, и нашел способ привести в чувство.
Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем. Странная, наверное, была картина: задумчивый котяра с философским выражением на морде и стрекозьи крылья на его спине в полном смятении и сгорающие от стыда. Первым заговорил конечно же я.
– Вы того; извините, что ли, – буркнул я, – сами понимаете, день был тяжелым, вот и сорвался.
За спиной активно застрекотало.
– Да ладно, какое еще предательство? Так, колдовской инцидент.
Опять активное выражение своей жизненной позиции за спиной.
– Не говорите глупости, никакой отставки я вам не дам, – отрезал я, – не то время, чтобы между собой разборки чинить. Вот выкрутимся, уединимся, нальем… То есть налью по чарочке, вот тогда и поговорим. А сейчас я предлагаю вам мир. В конце концов мы с вами в одной связке, ежели съедят меня, то вам тоже не поздоровится, а без вашей помощи мне до города добраться будет проблематично. Одно дело – домашний зажравшийся котяра, и совсем другое – домашний зажравшийся котяра с крыльями. Добровольная лесная дружина, к сожалению, пока не контролирует весь лес, и перспектива угодить кому-нибудь на завтрак остается вполне отчетливой.
На этот раз стрекотание было тихим и каким-то жалостливым.
– Да прощаю, прощаю, с кем не бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97