но некоторые идут дальше: они требуют поставить единственных сыновей или дочерей, по отношению к наследству, в то же положение, в каком они находились бы, если бы имели братьев или сестер. Если мы признаем принцип справедливого уравновешения, то отсюда еще не следует, чтобы государство имело право присваивать себе все, что получили бы несуществующие наследники. Очевидно, что этот вывод заходит за пределы основной посылки. Мы не можем также согласиться с мнением Бертильона, что "институт наследства не имеет другого оправдания, кроме того, что он стимулирует труд". Наследство составляет частную собственность, которую государство должно уважать, ибо тот, кто сберегал и накоплял для своих детей, мог бы истратить все на самого себя. Не следует только, чтобы забота о будущем детей доходила до того, что подрывала бы будущее всей нации. Государство может вмешиваться здесь лишь в той мере, в какой нарушаются его собственные права. Оно не представляет собой "не родившихся братьев"; оно представляет коллективные интересы и права перед лицом индивидуальных и семейных. Для осуществления этого радикального и слишком социалистического проекта, пришлось бы отменить всякий налог на наследство в тех случаях, когда родители оставляют после себя четверых детей; установить очень слабый налог, например в 1%, когда родители оставляют троих детей, поднять его до тридцати процентов при двух детях и до шестидесяти при единственном ребенке. Эти меры поставили бы единственных наследников в то же положение, в каком они находились бы, если бы имели братьев. Но подобная система равносильна конфискации, в форме пошлин с наследства, трети имущества отца, оставляющего только двоих детей, и двух третей, когда он оставляет лишь одного сына. Подобная конфискация государством значительной части наследств, даже с похвальным намерением покровительствовать повышению рождаемости, была бы и незаконна и недействительна. В Риме изобретались тысячи уловок для обхода закона Паппия. Надо считаться с значительными утаиваниями, всегда вызываемыми слишком высокими пошлинами на наследство. У нас перед глазами опыт Англии, где с 1894 г. установлены чрезмерные пошлины на наследство, доходящие, при передаче даже по прямой линии, до 3, 4 и 6% со средних наследств и до 7 и 8% с колоссальных (от 121/2 и до 25 миллионов франков); этот пример говорит далеко не в пользу очень высокого обложения наследств. Действительно, отчеты комиссаров по сбору внутренних доходов свидетельствуют, что эти драконовские законы не достигают своей цели. В последние годы общая стоимость наследств значительно понизилась в Англии благодаря именно чрезмерному возвышению пошлин; цифру утаенного имущества определяют в 600 миллионов и даже в миллиард франков в некоторые годы. Следует также опасаться эмиграции движимых имуществ, которая будет неизбежно вызвана всяким драконовским законом. Она уже началась недавно даже под влиянием простого ожидания подоходного налога. Существуют иные более надежные точки опоры для воздействия в пользу повышения процента рождаемости. Отца четверых живых детей следовало бы освобождать от всякой службы в запасе, даже в военное время. Бюджетных средств не хватает для принятия на службу всего годового контингента рекрутов; нерационально поэтому обращаться к жребию для назначения второго разряда этого контингента. "Это значит, -- говорит Гюйо, -- обращаться к неравенству и милости под предлогом равенства и права; будущее каждого общества зависит от уменьшения той роли, которая предоставлена в нем несправедливой игре случая. Необходимо, следовательно, распределить воинскую повинность, падающую на каждую семью, сообразно числу ее детей. Всякий моралист согласится со справедливостью этого принципа. Из него можно сделать еще тот вывод, что так как военному министру приходится ежегодно увольнять после однолетней службы часть контингента армии, то первыми должны увольняться женатые". По этому поводу указывают на то, с каким ослеплением сыновья буржуазии набрасываются на переполненные кандидатами либеральные профессии, чтобы сократить для себя срок военной службы; не лучше ли было бы для самих заинтересованных и для всей страны, чтобы право на увольнение давалось им браком, особенно -- плодовитым? Таким образом, необходимо следовало бы провести закон о сокращении военной службы до одного года для женатых новобранцев. Требовали также, и не без основания, сокращения, по крайней мере наполовину, двадцативосьмидневного и тринадцатидневного периодов, на которые призываются состоящие в запасе, для отцов семейств, имеющих троих и более детей.
В другой области необходимо стремиться к расширению свободы завещания; Франция -- единственная из больших стран, в которой она до такой степени ограничена. Те, кто усматривает социализм во всяком вмешательстве государства, должны были бы спросить себя, по какому праву государство вмешивается в этом случае свыше того, чего можно требовать от отца на воспитание ребенка и на необходимые затраты по его первоначальному устройству. Известное ограничение воли завещателя в пользу ребенка справедливо и необходимо; но нет никакой надобности доходить против воли отца до обременительного дробления наследства и валового равенства в его разделе. Можно понять, что закон заставляет делить между детьми крупную собственность; но поддержание во всей их целости средней и мелкой представляет большой общественный интерес. Следовательно, часть наследства, которой может свободно располагать завещатель, должна была бы быть доведена по крайней мере до половины, когда эта часть предназначается ребенку. Другое, часто предлагавшееся средство заключается в обеспечении пропитания отцам троих детей. Гюйо нарисовал трогательную картину старцев, вынужденных выпрашивать у соседей или даже вымаливать по большим дорогам средства существования, в которых им отказывают в их собственном доме; он показал, что французский закон безоружен против сыновней неблагодарности, проявляющейся не в побоях, а в простых оскорблениях. Закон уничтожает дарственные записи, сделанные в пользу неблагодарных детей; "но он не может уничтожить того дара, каким является само воспитание ребенка, и неблагодарные дети пользуются этим положением". Отец должен был бы иметь право по крайней мере на минимум того, чего можно требовать от детей, "каков бы ни был их характер". Гюйо желал бы, чтобы закон способствовал даже искоренению из разговорного языка таких постыдных выражений, как например: "быть на содержании у своих детей", особенно в применении к тем, кто широко выполнил свои родительские обязанности. Он желал бы, -- и не без основания, -- чтобы люди приучились смотреть на такого рода заботы, не как на случайное бедствие для детей и несчастье, почти позор для родителей, а как на последствия и на осуществление юридического права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85