ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Соединяя конечный слог «инг» с названием Флисс, мы получаем «Флиссинген», действительно приморский порт, через который всегда проезжает мой брат, возвращаясь из Англии. Английское название Флиссинген – Flushing, что означает «краснеть» и напоминает о пациентках с такого рода фобией, которых мне приходится часто лечить, а также и о недавней статье Бехтерева по вопросу об этом неврозе, вызвавшей во мне недовольное чувство.
IV. В другой раз я видел сновидение, состоявшее из двух отдельных частей. В первой центральное место занимает слово «автодидаскер», другая же относится к появившейся у меня накануне мысли о том, что, когда я увижу профессора Н., я ему должен сказать: «пациент, которого вы недавно осматривали, действительно страдает только неврозом, – как вы и предполагали». Слово «автодидаскер» не только содержит в себе «сгущенный смысл», но этот смысл стоит в тесной связи с моим намерением дать вышеупомянутое удовлетворение профессору Н.
«Автодидаскер» разлагается легко на: автор, автодидакт и Ласкер; к последнему примыкает имя Лассаль. Первые два слова объясняются непосредственным возбудителем сновидения. Я принес своей жене несколько томов известного автора, с которым находился в дружбе мой брат и который, как я недавно узнал, родился в том же городе, что и я. Однажды вечером она со мною говорила о глубоком впечатлении, которое произвела на нее захватывающая печальная история, постигшая талант в одной из новелл этого автора; разговор наш перешел отсюда к тем признакам недюжинных дарований, которые обнаруживают наши дети. Под впечатлением прочитанного она выразила опасение, относившееся к нашим детям, и я утешил ее замечанием, что как раз такие опасности могут быть устранены воспитанием. Ночью мои мысли развивались в том же направлении и включили в себя заботу моей жены. Замечание, которое сделал писатель по адресу моего брата и которое касалось женитьбы, направило мои мысли по другому пути. Путь этот вел в Бреславль, куда вышла замуж одна близко знакомая нам дама. Опасение, что даровитый человек может погибнуть от женщины, служило центром моих мыслей и нашло себя в Бреславле в качестве примеров Ласкера и Лассаля. Ласкер умер от прогрессирующего паралича, то есть от последствии приобретенного от женщины люэса; Лассалъ, как известно, погиб на дуэли из-за женщины. Элемент «cherchez la femme», которым можно резюмировать эти мысли, приводит меня к моему холостому брату, которого зовут Александром. Я замечаю, что имя Алекс, как мы его обычно называем, похоже по созвучию на Ласкер и что этот момент помог, очевидно, обращению моих мыслей к Бреславлю.
Игра именами и словами имеет еще и другой, более глубокий смысл. Она воплощает собою желание счастливой семейной жизни для моего брата и делает это следующим образом. В романе Зола «L'ouevre», с которым по существу тесно связаны мысли писателя, автор изобразил, как известно, себя самого и свое собственное семейное счастье. В романе он фигурирует под именем Сандо. По всей вероятности, при придумывании этого имени он поступил следующим образом. Фамилия Зола, будучи прочтена наоборот, дает: Алоз. Но это показалось ему слишком прозрачным, поэтому он заменил первый слог «ал», которым начинается и имя Александр, третьим слогом того же имени «санд», так и получилось Сандо (по фр. – «Sandos»). Аналогично обстояло дело и с моим словом «автодидаскер».
Мысль о том, что я должен сообщить профессору Н., что наш общий пациент страдает только неврозом, была включена в сновидение следующим образом. Незадолго до конца моего рабочего года ко мне пришел пациент, но я не решался дать категорического диагноза его болезни. У него можно было предположить наличие органического страдания, какого-либо изменения в спинном мозгу, хотя очевидных признаков этого не было. Поставить диагноз невроза было очень заманчиво; это положило бы конец всяким сомнениям, но я не мог этого сделать, так как больной категорически отрицал какое бы то ни было наличие половой анемнезии, без которой, по моему глубокому убеждению, не может быть невроза. Не зная, что предпринять, я призвал на помощь врача, перед авторитетом которого я охотно склоняюсь. Он выслушал мои сомнения, согласился с ними, но сказал все-таки: «Понаблюдайте за пациентом. У него все-таки только невроз». Так как я знаю, что он не разделяет моих взглядов относительно этиологии неврозов, то я не стал ему противоречить и попросту скрыл свое недовольство его ответом. Несколько дней спустя я заявил пациенту, что не знаю, что с ним предпринять, и посоветовал ему обратиться к другому врачу. В ответ, к моему глубокому удивлению, он стал просить у меня извинения и сознался во лжи; ему было очень стыдно, но теперь он готов раскрыть свою половую жизнь. Оказалось, что он действительно страдает половой анемне-зией, наличие которой необходимо для установления невроза. Я испытал при этом чувство удовлетворения, хотя в то же время мне стало и стыдно; я должен был сознаться, что мой консультант, не смущаясь отсутствием анемнезии, оказался дальновиднее меня, и я решил откровенно сказать ему это, когда с ним увижусь, и признаться в том, что он был прав, а я заблуждался.
Именно это-то и делаю я в сновидении. Но при чем же тут осуществление желания, раз я признаюсь в своей неправоте? Но это как раз и служит моим желанием; мне хочется оказаться неправым в своих опасениях, точнее говоря, мне хочется, чтобы моя жена, опасения которой были включены в мысли, скрывавшиеся за моим сновидением, оказалась неправой. Тема, к которой относится «правота» и «неправота» в сновидениях, недалека от элемента, действительно имевшегося в моих мыслях. Тут та же альтернатива органического или функционального ущерба от женщины, точнее говоря, от половой жизни.
Профессор Н. играет в этом сновидении видную роль не только благодаря этой аналогии, но и благодаря моему желанию оказаться неправым, а также и не вследствие его близкой связи с Бреславлем и дружбе с дамой, вышедшей туда замуж, – а вследствие нашего небольшого разговора, имевшего место после нашей вышеупомянутой консультации. Исполнив свой врачебный долг, он заговорил со мною о моей семье. «Сколько у вас детей?» – «Шестеро». – «Мальчиков или девочек?» – «Три мальчика и три девочки – это моя гордость и все мое богатство». – «Ну, смотрите, с девочками не так уже трудно, но мальчиков воспитывать нелегко». Я заметил, что они у меня очень послушные; по всей вероятности, эти два диалога относительно будущего моих сыновей столь же мало мне понравились, как и первый относительно моего пациента. Оба эти впечатления связаны между собою непосредственным следованием одно за другим, и если я включаю в сновидение историю с неврозом, то я заменяю ею разговор о воспитании, обнаруживающий еще большую связь с мыслями сновидения, так как он еще ближе к высказанным накануне опасениям моей жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164