Статичная вселенная или элементарные частицы, похожие на кирпичики, могут обладать единой «глубокой реальностью», но процессу присущи изменения траекторий, эволюция, бергсонианский «поток» и т.п. Вот простой пример: если бы приматы обладали единой «глубокой реальностью» или аристотелевской «сущностью», мы не могли бы отличить Шекспира от шимпанзе.
(Наша неспособность отличить от шимпанзе некоторых фундаменталистских проповедников нисколько не противоречит предыдущему высказыванию.)
«Единая глубокая реальность» также подразумевает идею вселенной как простого двухслойного образования, состоящего из «внешних проявлений» и одной «фундаментальной реальности» – как бы из маски и лица, скрывающегося за маской. Но современные исследования показывают, что на различных уровнях инструментального увеличения обнаруживаются неопределенно длинные серии «внешних проявлений». Наука не находит никакой единой «субстанции» или «глубокой реальности», которая лежала бы в основе всех различных внешних проявлений, регистрируемых различными классами инструментов. Простой пример: традиционная философия и здравый смысл предполагают, что герой и злодей обладают различными «сущностями», как в мелодрамах (злодей может носить маску добродетели, но мы-то знаем, что «на самом деле» он злодей); но современная наука изображает вещи как потоки, а потоки как вещи. Твердые тела становятся газами, а газы – снова твердыми телами; точно так же образы героя и злодея расплываются и становятся неоднозначными в современной литературе и у Шекспира.
Какая-то одна модель, какой-то один «туннель реальности» никогда не должны, так сказать, «надевать корону» и восседать в царской славе выше всех остальных. Каждая модель полезна в своей конкретной сфере – там она и должна применяться. «Хорошие стихи» не имеют никакого смысла для науки, но имеют много, много смыслов для любителей поэзии – наверное, свой особый смысл для каждого читателя…
В общем, «единая глубокая реальность» кажется нам таким же абсурдом, как и «единственный правильный инструмент» или средневековая «единственно истинная религия»; предпочитать, скажем, волновую модель «материи» корпускулярной модели – так же глупо, как заявлять, что термометр больше говорит об истине, чем барометр.
Мой друг всегда терпеть не может те фильмы, которые я обожаю, но это не значит, что у кого-то из нас неисправен «детектор хороших фильмов». Это значит только то, что мы живем в различных эмических реальностях.
Возможно, мы пошли немного дальше, чем хотели бы строгие операционалисты. Мы не только предположили, что «физической истине» не присуща большая «глубина», чем «химической истине», или «биологической истине», или даже «психиатрической истине», и что все эти эмические реальности имеют применения в своих собственных сферах. Мы также открыли возможность того, что «экзистенциальная истина» или «феноменологическая истина» (истины опыта) имеют такую же «глубину» (или «мелкость»), как и любая научная (или философская) истина.
Радикальные психологи спрашивают нас: не остается ли «реальность» шизофрении или искусства «реальной» для тех, кто находится в шизофренических или художественных состо-яниях, какими бы бессмысленными эти состояния ни казались не-шизофренику или не-художнику? Антропологи спрашивают: не остаются ли эмические реальности других культур экзистенциально реальными для тех, кто живет в данных культурах, какими бы немыслимьши они ни казались для Гериатрической Белой Мужской иерархии, которая определяет официальную «реальность» в нашей культуре?
В конце XVIII века наука верила в то, что солнце «является» горящим камнем. (Согласно нашей нынешней модели, это ядерная печь.) Поэт Вильям Блейк отрицал, что солнце «на самом деле является» камнем и заявлял, что оно «является» хором ангелов, поющих: «Слава, слава, слава Всемогущему Господу Богу». Феноменология может только сказать, что научная фразеология кажется полезной для науки (в данный конкретный момент), а поэтическая фразеология кажется полезной для поэтов (или для некоторых поэтов). Это становится совершенно ясно, если нарочито избегать слова «является», как это делаю я. Но если мы станем говорить: «Солнце является камнем или печью для ученых, но оно также является хором ангелов для некоторых поэтов», начнутся бесконечные споры, которые очень быстро приведут нас в пучины хаоса и полного абсурда. Попробуйте поспорить о последней формулировке, и вы поймете, почему физики приходили в бешенство, доказывая, что «материя – это волны, но это также и частицы» (пока Бор не научил их говорить: «Мы можем в различных контекстах моделировать материю и как волны, и как частицы»).
Итак, похоже, что и с операциональной, и с экзистенциальной точек зрения утверждения, содержащие в себе слова «является», «существует», «есть», не имеют смысла, особенно если они относятся к одному из следующих типов:
1. Физика реальна; поэзия – абсурдна.
2. Психология не является настоящей наукой.
3. Существует только одна реальность, и моя церковь (культура, область науки, политическая идеология и т.д.) знает о ней всё.
4. Люди, которые не согласны с этой книгой, – кучка кретинов.
Тем не менее похоже, что, поскольку бессмысленность всех такого рода утверждений еще не получила широкого признания, многие физики вводят в заблуждение и самих себя, и своих читателей, заявляя, что «Не существует глубокой реальности» (или даже хуже: «Не существует такой вещи, как реальность». Я видел последнее утверждение в книге одного видного физика – из жалости не скажу, кого именно.).
Такое недоразумение имеет место не только в квантовой механике: популяризаторы трансакционной психологии (и, кроме того, популяризаторы восточных философий, напоминающих трансакционную психологию) часто говорят нам, что «реальность не существует» или «мы создаем нашу собственную реальность». Эти утверждения нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Последнее можно отнести к разряду даже более серьезных возражений, чем отсутствие доказательств, ведь наука уже признает, что неопровергаемые утверждения не имеют никакого операционного или феноменологического «смысла».
Таким образом, «Все, что случается, каким бы трагичным и ужасным оно нам ни казалось, случается во благо, иначе Бог бы не позволил этому случиться» – очень популярная идея, особенно среди людей, переживших большое горе, – может служить лекарством от сильной душевной боли, но, к сожалению, она обладает классическими признаками чистой бессмыслицы.Никакой свидетель не может опровергнуть это утверждение, поскольку любой свидетель подпадает под категорию «как это нам кажется», а данное утверждение как раз отказывается адресоваться к этой категории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
(Наша неспособность отличить от шимпанзе некоторых фундаменталистских проповедников нисколько не противоречит предыдущему высказыванию.)
«Единая глубокая реальность» также подразумевает идею вселенной как простого двухслойного образования, состоящего из «внешних проявлений» и одной «фундаментальной реальности» – как бы из маски и лица, скрывающегося за маской. Но современные исследования показывают, что на различных уровнях инструментального увеличения обнаруживаются неопределенно длинные серии «внешних проявлений». Наука не находит никакой единой «субстанции» или «глубокой реальности», которая лежала бы в основе всех различных внешних проявлений, регистрируемых различными классами инструментов. Простой пример: традиционная философия и здравый смысл предполагают, что герой и злодей обладают различными «сущностями», как в мелодрамах (злодей может носить маску добродетели, но мы-то знаем, что «на самом деле» он злодей); но современная наука изображает вещи как потоки, а потоки как вещи. Твердые тела становятся газами, а газы – снова твердыми телами; точно так же образы героя и злодея расплываются и становятся неоднозначными в современной литературе и у Шекспира.
Какая-то одна модель, какой-то один «туннель реальности» никогда не должны, так сказать, «надевать корону» и восседать в царской славе выше всех остальных. Каждая модель полезна в своей конкретной сфере – там она и должна применяться. «Хорошие стихи» не имеют никакого смысла для науки, но имеют много, много смыслов для любителей поэзии – наверное, свой особый смысл для каждого читателя…
В общем, «единая глубокая реальность» кажется нам таким же абсурдом, как и «единственный правильный инструмент» или средневековая «единственно истинная религия»; предпочитать, скажем, волновую модель «материи» корпускулярной модели – так же глупо, как заявлять, что термометр больше говорит об истине, чем барометр.
Мой друг всегда терпеть не может те фильмы, которые я обожаю, но это не значит, что у кого-то из нас неисправен «детектор хороших фильмов». Это значит только то, что мы живем в различных эмических реальностях.
Возможно, мы пошли немного дальше, чем хотели бы строгие операционалисты. Мы не только предположили, что «физической истине» не присуща большая «глубина», чем «химической истине», или «биологической истине», или даже «психиатрической истине», и что все эти эмические реальности имеют применения в своих собственных сферах. Мы также открыли возможность того, что «экзистенциальная истина» или «феноменологическая истина» (истины опыта) имеют такую же «глубину» (или «мелкость»), как и любая научная (или философская) истина.
Радикальные психологи спрашивают нас: не остается ли «реальность» шизофрении или искусства «реальной» для тех, кто находится в шизофренических или художественных состо-яниях, какими бы бессмысленными эти состояния ни казались не-шизофренику или не-художнику? Антропологи спрашивают: не остаются ли эмические реальности других культур экзистенциально реальными для тех, кто живет в данных культурах, какими бы немыслимьши они ни казались для Гериатрической Белой Мужской иерархии, которая определяет официальную «реальность» в нашей культуре?
В конце XVIII века наука верила в то, что солнце «является» горящим камнем. (Согласно нашей нынешней модели, это ядерная печь.) Поэт Вильям Блейк отрицал, что солнце «на самом деле является» камнем и заявлял, что оно «является» хором ангелов, поющих: «Слава, слава, слава Всемогущему Господу Богу». Феноменология может только сказать, что научная фразеология кажется полезной для науки (в данный конкретный момент), а поэтическая фразеология кажется полезной для поэтов (или для некоторых поэтов). Это становится совершенно ясно, если нарочито избегать слова «является», как это делаю я. Но если мы станем говорить: «Солнце является камнем или печью для ученых, но оно также является хором ангелов для некоторых поэтов», начнутся бесконечные споры, которые очень быстро приведут нас в пучины хаоса и полного абсурда. Попробуйте поспорить о последней формулировке, и вы поймете, почему физики приходили в бешенство, доказывая, что «материя – это волны, но это также и частицы» (пока Бор не научил их говорить: «Мы можем в различных контекстах моделировать материю и как волны, и как частицы»).
Итак, похоже, что и с операциональной, и с экзистенциальной точек зрения утверждения, содержащие в себе слова «является», «существует», «есть», не имеют смысла, особенно если они относятся к одному из следующих типов:
1. Физика реальна; поэзия – абсурдна.
2. Психология не является настоящей наукой.
3. Существует только одна реальность, и моя церковь (культура, область науки, политическая идеология и т.д.) знает о ней всё.
4. Люди, которые не согласны с этой книгой, – кучка кретинов.
Тем не менее похоже, что, поскольку бессмысленность всех такого рода утверждений еще не получила широкого признания, многие физики вводят в заблуждение и самих себя, и своих читателей, заявляя, что «Не существует глубокой реальности» (или даже хуже: «Не существует такой вещи, как реальность». Я видел последнее утверждение в книге одного видного физика – из жалости не скажу, кого именно.).
Такое недоразумение имеет место не только в квантовой механике: популяризаторы трансакционной психологии (и, кроме того, популяризаторы восточных философий, напоминающих трансакционную психологию) часто говорят нам, что «реальность не существует» или «мы создаем нашу собственную реальность». Эти утверждения нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Последнее можно отнести к разряду даже более серьезных возражений, чем отсутствие доказательств, ведь наука уже признает, что неопровергаемые утверждения не имеют никакого операционного или феноменологического «смысла».
Таким образом, «Все, что случается, каким бы трагичным и ужасным оно нам ни казалось, случается во благо, иначе Бог бы не позволил этому случиться» – очень популярная идея, особенно среди людей, переживших большое горе, – может служить лекарством от сильной душевной боли, но, к сожалению, она обладает классическими признаками чистой бессмыслицы.Никакой свидетель не может опровергнуть это утверждение, поскольку любой свидетель подпадает под категорию «как это нам кажется», а данное утверждение как раз отказывается адресоваться к этой категории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52