Красотка притворно вопила от наслаждения, и наивный Дени не почувствовал искусственности ее заверений, что она на седьмом небе.
Он еще пребывал в каком-то полусознательном состоянии, не сравнимом со всем тем, что испытал до сих пор, когда услышал бой часов. И, "в сердце с отравой", почти как у Верлена, привстал и застыл в тупом изумлении, глядя на то, как его подружка - попкой кверху, простите за выражение - проворно шарила в кармане его пиджака.
- Вы хотите мое фото? - спросил он вдруг, полагая, что догадался.
Он почувствовал себя польщенным, но по тому, как дернулись подружкины полушария, понял ошибочность своего предположения.
- Гм... да, дорогой,-сказала та, не зная толком, издевается он или нет.
Дени насупился. Он встал и проверил содержимое бумажника. - Выходит, вы одна из тех бабенок, о чьих гнусностях можно прочесть в сочинениях господина Мориака! - заключил Дени.- В некотором роде - шлюха.
Она собралась было ответить, да еще как, сказать, что плевать она на него хотела, хрен ему в пятку, и что она не ложится с такими фраерами ради удовольствия, однако от зловещей вспышки в глазах очеловеченного волка язык у нее прилип к гортани. Зрачки Дени испустили два тонких огненных снопа, которые впились в глазные яблоки брюнетки и повергли ее в странное смятение.
- Извольте одеться - и катитесь отсюда подобру-поздорову! - посоветовал Дени.
Ему вдруг пришла мысль завыть для вящего эффекта. Никогда раньше он не испытывал такого искушения, но, несмотря на свою неопытность, вой он издал поистине жуткий.
Охваченная ужасом девица, ни слова не говоря, оделась в мгновение ока. Оставшись один, Дени рассмеялся. Он испытывал какое-то порочное, довольно волнующее чувство. - Мстительное чувство,- предположил он вслух. Он навел порядок в одежде, помыл то, что нужно, и вышел. Уже стемнело, и феерически сверкали огни бульвара.
Едва он сделал несколько шагов, как к нему подошли три субъекта. Они были одеты несколько броско: на них были слишком светлые костюмы, слишком новые шляпы и слишком хорошо начищенные ботинки. Троица окружила Дени.
- Пойдем поговорим? - сказал самый худосочный из трех, смуглый мужчина с аккуратными усиками. - О чем же? - удивился Дени.
- Не придуривайся,- отчеканил другой, красномордый, с квадратными плечами.
- Зайдем-ка сюда...- предложил смуглый, когда они проходили мимо бара.
Дени вошел не без любопытства. Приключение пока еще казалось ему занятным.
- Вы хотите сыграть в карты? - осведомился он у трех приятелей.
- Спутаешь наши карты, и твоя харя - бита,- загадочно ответил красномордый. Он выглядел разгневанным.
- Вот что, дорогой,- сказал смуглый,- только что поступили не очень-то красиво с одной девушкой.
Дени расхохотался.
- Он еще насмехается, этот педик! - бросил красномордый.- Скоро ему будет не до смеху.
- Дело в том,- продолжал смуглый,- что мы имеем кое-какое отношение к этой девочке.
Тут Дени осенило. - Понял,- сказал он,- вы - сутенеры.
Все трое вскочили на ноги.
- Не нарывайся - хуже будет! - проговорил красномордый. Дени поглядел на них волком.
- Кажется, я сейчас рассержусь,- спокойно сказал он,это со мной впервые, но я узнаю это ощущение. Я о нем читал. Тройка, по-видимому, была сбита с толку. - Думаешь, ты нас очень напугал, болван,- сказал красномордый.
Третий был неразговорчив. Он сжал кулак и размахнулся, нацелясь в подбородок Дени, но тот увернулся, поймал парня за запястье и сжал его. Кость затрещала.
Бутылка приголовилась на череп Дени; он моргнул и попятился.
- Сейчас ты у нас попрыгаешь! - сказал смуглый. Бар опустел. Дени перемахнул через стол и красномордого. Тот ошеломленно разинул рот, но все же успел вцепиться в замшевый башмак бирюка из леса Фос-Репоз.
Произошла короткая схватка, по окончании которой Дени поглядел на себя в зеркало. Ворот был разодран; щеку бороздила глубокая царапина, а под глазом засветился фонарь цвета индиго. Дени проворно запихал три бесчувственных тела под скамейки. Сердце у него выскакивало из груди. Он немного привел себя в порядок. И вдруг его взгляд упал на стенные часы. Одиннадцать. - Черт возьми! Пора сматывать удочки! - подумал он. Он поспешно надел темные очки и опрометью бросился в гостиницу. Душа его была переполнена ненавистью, но чувство не помрачило разум.
Он расплатился за номер, взял чемоданчик, вскочил на велосипед и стартовал, как заправский велогонщик. Он подъезжал к мосту Сен-Клу, когда его остановил полицейский.
- У вас что, фонаря нет? - сказал этот ничем не примечательный человек.
- А что? - переспросил Дени.- Зачем он мне? Я и так все вижу.
Вы-то видите,- сказал полицейский,- но нужно, чтобы видели вас. А если авария? Что тогда?
- А? - сказал Дени.- Да, в самом деле. Но как же он включается?
- Вы что, смеетесь? - спросил страж порядка. Послушайте,- взмолился Дени,- я правда очень спешу. Мне некогда смеяться.
- А штраф заплатить не хотите? - спросил мерзопакостный фараон.
- Ну и зануда же вы! - ответил волк-велосипедист. - Так и запишем! - сказал отвратительный топтун.- Платите!
Он полез в карман за записной книжкой и шариковой ручкой и на секунду опустил голову. - Имя? - спросил он, поднимая голову. Затем засвистел в свою свистульку, так как увидел вдали быстро удаляющийся велосипед Дени, бросившегося на штурм склона.
Дени жал что есть мочи. Оторопевший асфальт дрогнул перед столь яростным натиском. Склон Сен-Клу был взят за рекордное время. Дени пересек часть города, которая тянется вдоль Монтрету - тонкий намек на наготу сатиров из парка Сен-Клу и свернул налево, в сторону Пон-Нуар и Виль д'Авре. Когда он вынырнул из этого благородного города перед рестораном Кабассюд, то заметил у себя за спиной какое-то движение. Он подналег и стрелой влетел на лесную дорогу. Время поджимало. Вдруг где-то вдалеке башенные часы пробили полночь.
С первым ударом часов Дени понял, что дело худо. Он уже с трудом доставал до педалей, казалось, ноги укоротились. Освещенный луной, он все еще по инерции мчался по каменистой проселочной дороге, как вдруг заметил свою тень - вытянутую морду, уши торчком,- и тут же шлепнулся, потому что волк на велосипеде не обладает достаточной устойчивостью.
К счастью для него. Едва коснувшись земли, он кинулся в чащу, и полицейский мотоцикл с лязгом врезался в рухнувший велосипед. При этом мотоциклист наполовину оскопил себя, вследствие чего острота его слуха снизилась на тридцать девять процентов.
Не успел Дени сызнова обратиться в волка и затрусить по направлению к логову, как подивился странному неистовству, владевшему им, пока он был в человеческом обличье. У такого добряка, такого тихони, как он, вдруг полетели ко всем чертям все моральные устои и все благодушие. Мстительная ярость, послужившая уроком для тех сутенеров с площади Ля Мадлен,один из коих, поспешим это подчеркнуть в оправдание остальным, получал жалованье в полицейской префектуре, в отделе по борьбе с наркотиками и проституцией,- казалась ему одновременно непостижимой и захватывающей.
1 2 3 4
Он еще пребывал в каком-то полусознательном состоянии, не сравнимом со всем тем, что испытал до сих пор, когда услышал бой часов. И, "в сердце с отравой", почти как у Верлена, привстал и застыл в тупом изумлении, глядя на то, как его подружка - попкой кверху, простите за выражение - проворно шарила в кармане его пиджака.
- Вы хотите мое фото? - спросил он вдруг, полагая, что догадался.
Он почувствовал себя польщенным, но по тому, как дернулись подружкины полушария, понял ошибочность своего предположения.
- Гм... да, дорогой,-сказала та, не зная толком, издевается он или нет.
Дени насупился. Он встал и проверил содержимое бумажника. - Выходит, вы одна из тех бабенок, о чьих гнусностях можно прочесть в сочинениях господина Мориака! - заключил Дени.- В некотором роде - шлюха.
Она собралась было ответить, да еще как, сказать, что плевать она на него хотела, хрен ему в пятку, и что она не ложится с такими фраерами ради удовольствия, однако от зловещей вспышки в глазах очеловеченного волка язык у нее прилип к гортани. Зрачки Дени испустили два тонких огненных снопа, которые впились в глазные яблоки брюнетки и повергли ее в странное смятение.
- Извольте одеться - и катитесь отсюда подобру-поздорову! - посоветовал Дени.
Ему вдруг пришла мысль завыть для вящего эффекта. Никогда раньше он не испытывал такого искушения, но, несмотря на свою неопытность, вой он издал поистине жуткий.
Охваченная ужасом девица, ни слова не говоря, оделась в мгновение ока. Оставшись один, Дени рассмеялся. Он испытывал какое-то порочное, довольно волнующее чувство. - Мстительное чувство,- предположил он вслух. Он навел порядок в одежде, помыл то, что нужно, и вышел. Уже стемнело, и феерически сверкали огни бульвара.
Едва он сделал несколько шагов, как к нему подошли три субъекта. Они были одеты несколько броско: на них были слишком светлые костюмы, слишком новые шляпы и слишком хорошо начищенные ботинки. Троица окружила Дени.
- Пойдем поговорим? - сказал самый худосочный из трех, смуглый мужчина с аккуратными усиками. - О чем же? - удивился Дени.
- Не придуривайся,- отчеканил другой, красномордый, с квадратными плечами.
- Зайдем-ка сюда...- предложил смуглый, когда они проходили мимо бара.
Дени вошел не без любопытства. Приключение пока еще казалось ему занятным.
- Вы хотите сыграть в карты? - осведомился он у трех приятелей.
- Спутаешь наши карты, и твоя харя - бита,- загадочно ответил красномордый. Он выглядел разгневанным.
- Вот что, дорогой,- сказал смуглый,- только что поступили не очень-то красиво с одной девушкой.
Дени расхохотался.
- Он еще насмехается, этот педик! - бросил красномордый.- Скоро ему будет не до смеху.
- Дело в том,- продолжал смуглый,- что мы имеем кое-какое отношение к этой девочке.
Тут Дени осенило. - Понял,- сказал он,- вы - сутенеры.
Все трое вскочили на ноги.
- Не нарывайся - хуже будет! - проговорил красномордый. Дени поглядел на них волком.
- Кажется, я сейчас рассержусь,- спокойно сказал он,это со мной впервые, но я узнаю это ощущение. Я о нем читал. Тройка, по-видимому, была сбита с толку. - Думаешь, ты нас очень напугал, болван,- сказал красномордый.
Третий был неразговорчив. Он сжал кулак и размахнулся, нацелясь в подбородок Дени, но тот увернулся, поймал парня за запястье и сжал его. Кость затрещала.
Бутылка приголовилась на череп Дени; он моргнул и попятился.
- Сейчас ты у нас попрыгаешь! - сказал смуглый. Бар опустел. Дени перемахнул через стол и красномордого. Тот ошеломленно разинул рот, но все же успел вцепиться в замшевый башмак бирюка из леса Фос-Репоз.
Произошла короткая схватка, по окончании которой Дени поглядел на себя в зеркало. Ворот был разодран; щеку бороздила глубокая царапина, а под глазом засветился фонарь цвета индиго. Дени проворно запихал три бесчувственных тела под скамейки. Сердце у него выскакивало из груди. Он немного привел себя в порядок. И вдруг его взгляд упал на стенные часы. Одиннадцать. - Черт возьми! Пора сматывать удочки! - подумал он. Он поспешно надел темные очки и опрометью бросился в гостиницу. Душа его была переполнена ненавистью, но чувство не помрачило разум.
Он расплатился за номер, взял чемоданчик, вскочил на велосипед и стартовал, как заправский велогонщик. Он подъезжал к мосту Сен-Клу, когда его остановил полицейский.
- У вас что, фонаря нет? - сказал этот ничем не примечательный человек.
- А что? - переспросил Дени.- Зачем он мне? Я и так все вижу.
Вы-то видите,- сказал полицейский,- но нужно, чтобы видели вас. А если авария? Что тогда?
- А? - сказал Дени.- Да, в самом деле. Но как же он включается?
- Вы что, смеетесь? - спросил страж порядка. Послушайте,- взмолился Дени,- я правда очень спешу. Мне некогда смеяться.
- А штраф заплатить не хотите? - спросил мерзопакостный фараон.
- Ну и зануда же вы! - ответил волк-велосипедист. - Так и запишем! - сказал отвратительный топтун.- Платите!
Он полез в карман за записной книжкой и шариковой ручкой и на секунду опустил голову. - Имя? - спросил он, поднимая голову. Затем засвистел в свою свистульку, так как увидел вдали быстро удаляющийся велосипед Дени, бросившегося на штурм склона.
Дени жал что есть мочи. Оторопевший асфальт дрогнул перед столь яростным натиском. Склон Сен-Клу был взят за рекордное время. Дени пересек часть города, которая тянется вдоль Монтрету - тонкий намек на наготу сатиров из парка Сен-Клу и свернул налево, в сторону Пон-Нуар и Виль д'Авре. Когда он вынырнул из этого благородного города перед рестораном Кабассюд, то заметил у себя за спиной какое-то движение. Он подналег и стрелой влетел на лесную дорогу. Время поджимало. Вдруг где-то вдалеке башенные часы пробили полночь.
С первым ударом часов Дени понял, что дело худо. Он уже с трудом доставал до педалей, казалось, ноги укоротились. Освещенный луной, он все еще по инерции мчался по каменистой проселочной дороге, как вдруг заметил свою тень - вытянутую морду, уши торчком,- и тут же шлепнулся, потому что волк на велосипеде не обладает достаточной устойчивостью.
К счастью для него. Едва коснувшись земли, он кинулся в чащу, и полицейский мотоцикл с лязгом врезался в рухнувший велосипед. При этом мотоциклист наполовину оскопил себя, вследствие чего острота его слуха снизилась на тридцать девять процентов.
Не успел Дени сызнова обратиться в волка и затрусить по направлению к логову, как подивился странному неистовству, владевшему им, пока он был в человеческом обличье. У такого добряка, такого тихони, как он, вдруг полетели ко всем чертям все моральные устои и все благодушие. Мстительная ярость, послужившая уроком для тех сутенеров с площади Ля Мадлен,один из коих, поспешим это подчеркнуть в оправдание остальным, получал жалованье в полицейской префектуре, в отделе по борьбе с наркотиками и проституцией,- казалась ему одновременно непостижимой и захватывающей.
1 2 3 4