Можно было рассмотреть статую Свободы, одетую в леса для ремонта. Но все, что было в тарелках, попадало сюда прямо из морозильника. Спутник Малко, казалось, этого не замечал и ел с аппетитом самые невкусные вещи. Это был руководитель нью-йоркского отдела ЦРУ Эмиль Кауфман, лысоватый и сутулый еврей с интеллигентным лицом и постоянной приветливой улыбкой. Оба «гориллы» устроились в кафетерии на первом этаже, возле выхода из метро.
Едва покончив с рыбным заливным, сотрудник ЦРУ извлек из своего атташе-кейса небольшой магнитофон и поставил его на стол.
— Слушайте.
Он включил аппарат, и после небольшого потрескивания мужской голос, говорящий по-английски с сильным акцентом, медленно произнес: «Вам остается десять дней, чтобы вернуть все, что вы украли у Революции. Аллах велик».
Раздался щелчок. Человек повесил трубку. Эмиль Кауфман остановил магнитофон.
— Вам это о чем-нибудь говорит?
— Нет, — сказал Малко. — О чем идет речь?
— Это агент аятоллы Хомейни Ардешир Нассири, в настоящий момент в бегах. Очень опасный субъект, главарь банды убийц из Ирана. У них есть оружие, фальшивые документы и много денег.
— А с кем он говорил?
— С Шарнилар Хасани, вдовой молодого аятоллы из окружения Хомейни. Это на нее напали месяц назад в Нью-Йорке и так страшно покалечили...
— Бог ты мой, — вздохнул Малко.
Поистине, тесен мир. Он вновь представил себе гнев Александры, когда они говорили о молодой женщине... Если бы она узнала о содержании его миссии, то разыгралась бы потрясающая драма...
— Этот разговор был перехвачен неделю назад, — объяснил Эмиль Кауфман. — Благодаря подслушивающему устройству, помещенному в больничной палате Шарнилар Хасани. Мы не смогли перехватить звонившего, так как это был очень короткий звонок.
Малко отпил немного своего отвратительного кофе. Когда он встретил молодую женщину в Монте-Карло, то и представить себе не мог, что эта очаровательная светская дама будет замешана в столь кровавой истории...
— Расскажите мне побольше об этой особе, — попросил он. — Оказывается, я встречался с ней однажды на Ривьере и мы симпатизировали друг другу.
Эмиль Кауфман поставил свою чашку с кофе на стол.
— Вы знакомы?
— Это слишком сильно сказано. Мы улыбнулись друг другу однажды вечером, выходя с праздничного вечера.
Было незачем объяснять американцу, почему их знакомство на том и оборвалось.
— Хорошо, — сказал Кауфман. — Эта молодая женщина — дочь одной индийки и английского летчика. Она была воспитана в Англии, и о ней заговорили только в 1980 году. Она довольно успешно подвизалась в качестве фотомодели. И потом однажды отец повез ее в Тегеран, чтобы показать Персеполь. Это было уже после установления режима Хомейни. Возвращаясь, она познакомилась в самолете с молодым аятоллой, который направлялся в Европу, чтобы закупить оружие для Ирана. То было время заложников, и его миссия казалась не совсем ясной... Молодого человека звали Хуссейн Хасани. Это был сын одного из самых могущественных столпов режима... Он влюбился без ума в Шарнилар Бартон, осыпал ее подарками и в конце концов женился на ней.
— Прямо-таки волшебная сказка, — заметил Малко.
Эмиль Кауфман улыбнулся.
— Но он долго не прожил. Прошло немного времени после их медового месяца, и 28 июня 1981 года в штаб-квартире Исламской партии в Тегеране взорвалась бомба. Многие аятоллы, в том числе отец и сын Хасани, были убиты. Шарнилар Хасани находилась в это время в Лондоне. Она воздержалась от поездки на похороны и стала вести роскошную жизнь, покупать меха, машины, драгоценности, дорогие платья... Разумеется, английская разведка заинтересовалась ею и обнаружила, что молодой Хасани оставил ей доверенность на пользование его счетом и сейфом в цюрихском банке.
— Это уже весело, — сказал Малко.
— Еще веселее, чем вы думаете. Потому что после его смерти выяснилось, что он предал интересы Иранской революции. Для войны против Ирака аятолла Хомейни остро нуждался в танках. Работа Хуссейна Хасани состояла в том, чтобы добывать их. Он утверждал, что делает это, и смог убедить Совет Иранской революции перевести в Цюрих 242 миллиона долларов для оплаты стоимости двухсот американских танков «М-48». Эти деньги могли быть деблокированы лишь после предъявления декларации о погрузке танков на судно. При помощи одного иранского офицера Хуссейн Хасани сумел сфабриковать фальшивую декларацию и перевести деньги на свой счет... Танков, разумеется, не было и в помине, но он оказался владельцем четверти миллиарда долларов.
— Действительно, Шарнилар Хасани — вдова из чистого золота.
— О, да! Только старый Хомейни, кажется, очень плохо воспринял эту шутку... Свидетельство тому — неприятный инцидент на Гудзон-стрит. Демонстрация свирепого устрашения.
— А как вы включились в это дело?
Эмиль Кауфман сдержанно улыбнулся.
— Когда эта молодая женщина переехала жить в Нью-Йорк, ее адвокат обратился в ФБР в Вашингтоне, сообщив, что его клиентке грозят убийством и что она просит защиты. Обычно такие заявления не имеют последствий. Но поскольку речь шла об иностранке, ФБР связалось с нами и мы добились, чтобы они выделили агента и обеспечили ей легкое и ненавязчивое прикрытие. Оно носило скорее символический характер, и ход дальнейших событий, увы, это подтвердил.
— А чего же вы тогда добивались этой мерой?
— Мы хотели проверить, действительно ли ей угрожали.
— Как видите, это оказалось правдой, — сказал Малко. — Демонстрация более чем впечатляющая.
Эмиль Кауфман предпочел ничего не отвечать. После смерти Уолтера Кортни именно на него обрушился гнев ФБР, возложившего ответственность за нее на ЦРУ.
Малко прервал молчание:
— А где сейчас находится наша вдова?
Сотрудник ЦРУ внезапно нахмурился.
— В настоящий момент мы о ней ничего не знаем, но я организовал поиски. Мы доверили ее двум вашим друзьям, Крису Джонсу и Милтону Брабеку. Дав задание не отпускать ее ни на шаг в интересах безопасности. Она убежала от них. Позавчера она попросила их сопровождать ее к парикмахеру. Разумеется, там был второй выход...
Малко про себя рассмеялся, представив себе уязвимость этих двух «горилл» рядом с таким созданием, как Шарнилар. Вид стройных бедер вызывал у этих детей пуританского Среднего Запада такое состояние души, что они теряли всякую способность соображать.
— Вы ничего не сделали, чтобы ее задержать?
— Ничего, — вздохнул Эмиль Кауфман. — Она не совершила никакого преступления. Напротив, она жертва. Мы можем действовать только с целью ее защиты. И то лишь в том случае, если она об этом просит...
— Чего, по-видимому, нет...
Кауфман снова замолчал. Вертолеты продолжали кружить в ясном небе Манхэттена, и Малко рассеянно следил за их пируэтами, заинтригованный рассказом собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Едва покончив с рыбным заливным, сотрудник ЦРУ извлек из своего атташе-кейса небольшой магнитофон и поставил его на стол.
— Слушайте.
Он включил аппарат, и после небольшого потрескивания мужской голос, говорящий по-английски с сильным акцентом, медленно произнес: «Вам остается десять дней, чтобы вернуть все, что вы украли у Революции. Аллах велик».
Раздался щелчок. Человек повесил трубку. Эмиль Кауфман остановил магнитофон.
— Вам это о чем-нибудь говорит?
— Нет, — сказал Малко. — О чем идет речь?
— Это агент аятоллы Хомейни Ардешир Нассири, в настоящий момент в бегах. Очень опасный субъект, главарь банды убийц из Ирана. У них есть оружие, фальшивые документы и много денег.
— А с кем он говорил?
— С Шарнилар Хасани, вдовой молодого аятоллы из окружения Хомейни. Это на нее напали месяц назад в Нью-Йорке и так страшно покалечили...
— Бог ты мой, — вздохнул Малко.
Поистине, тесен мир. Он вновь представил себе гнев Александры, когда они говорили о молодой женщине... Если бы она узнала о содержании его миссии, то разыгралась бы потрясающая драма...
— Этот разговор был перехвачен неделю назад, — объяснил Эмиль Кауфман. — Благодаря подслушивающему устройству, помещенному в больничной палате Шарнилар Хасани. Мы не смогли перехватить звонившего, так как это был очень короткий звонок.
Малко отпил немного своего отвратительного кофе. Когда он встретил молодую женщину в Монте-Карло, то и представить себе не мог, что эта очаровательная светская дама будет замешана в столь кровавой истории...
— Расскажите мне побольше об этой особе, — попросил он. — Оказывается, я встречался с ней однажды на Ривьере и мы симпатизировали друг другу.
Эмиль Кауфман поставил свою чашку с кофе на стол.
— Вы знакомы?
— Это слишком сильно сказано. Мы улыбнулись друг другу однажды вечером, выходя с праздничного вечера.
Было незачем объяснять американцу, почему их знакомство на том и оборвалось.
— Хорошо, — сказал Кауфман. — Эта молодая женщина — дочь одной индийки и английского летчика. Она была воспитана в Англии, и о ней заговорили только в 1980 году. Она довольно успешно подвизалась в качестве фотомодели. И потом однажды отец повез ее в Тегеран, чтобы показать Персеполь. Это было уже после установления режима Хомейни. Возвращаясь, она познакомилась в самолете с молодым аятоллой, который направлялся в Европу, чтобы закупить оружие для Ирана. То было время заложников, и его миссия казалась не совсем ясной... Молодого человека звали Хуссейн Хасани. Это был сын одного из самых могущественных столпов режима... Он влюбился без ума в Шарнилар Бартон, осыпал ее подарками и в конце концов женился на ней.
— Прямо-таки волшебная сказка, — заметил Малко.
Эмиль Кауфман улыбнулся.
— Но он долго не прожил. Прошло немного времени после их медового месяца, и 28 июня 1981 года в штаб-квартире Исламской партии в Тегеране взорвалась бомба. Многие аятоллы, в том числе отец и сын Хасани, были убиты. Шарнилар Хасани находилась в это время в Лондоне. Она воздержалась от поездки на похороны и стала вести роскошную жизнь, покупать меха, машины, драгоценности, дорогие платья... Разумеется, английская разведка заинтересовалась ею и обнаружила, что молодой Хасани оставил ей доверенность на пользование его счетом и сейфом в цюрихском банке.
— Это уже весело, — сказал Малко.
— Еще веселее, чем вы думаете. Потому что после его смерти выяснилось, что он предал интересы Иранской революции. Для войны против Ирака аятолла Хомейни остро нуждался в танках. Работа Хуссейна Хасани состояла в том, чтобы добывать их. Он утверждал, что делает это, и смог убедить Совет Иранской революции перевести в Цюрих 242 миллиона долларов для оплаты стоимости двухсот американских танков «М-48». Эти деньги могли быть деблокированы лишь после предъявления декларации о погрузке танков на судно. При помощи одного иранского офицера Хуссейн Хасани сумел сфабриковать фальшивую декларацию и перевести деньги на свой счет... Танков, разумеется, не было и в помине, но он оказался владельцем четверти миллиарда долларов.
— Действительно, Шарнилар Хасани — вдова из чистого золота.
— О, да! Только старый Хомейни, кажется, очень плохо воспринял эту шутку... Свидетельство тому — неприятный инцидент на Гудзон-стрит. Демонстрация свирепого устрашения.
— А как вы включились в это дело?
Эмиль Кауфман сдержанно улыбнулся.
— Когда эта молодая женщина переехала жить в Нью-Йорк, ее адвокат обратился в ФБР в Вашингтоне, сообщив, что его клиентке грозят убийством и что она просит защиты. Обычно такие заявления не имеют последствий. Но поскольку речь шла об иностранке, ФБР связалось с нами и мы добились, чтобы они выделили агента и обеспечили ей легкое и ненавязчивое прикрытие. Оно носило скорее символический характер, и ход дальнейших событий, увы, это подтвердил.
— А чего же вы тогда добивались этой мерой?
— Мы хотели проверить, действительно ли ей угрожали.
— Как видите, это оказалось правдой, — сказал Малко. — Демонстрация более чем впечатляющая.
Эмиль Кауфман предпочел ничего не отвечать. После смерти Уолтера Кортни именно на него обрушился гнев ФБР, возложившего ответственность за нее на ЦРУ.
Малко прервал молчание:
— А где сейчас находится наша вдова?
Сотрудник ЦРУ внезапно нахмурился.
— В настоящий момент мы о ней ничего не знаем, но я организовал поиски. Мы доверили ее двум вашим друзьям, Крису Джонсу и Милтону Брабеку. Дав задание не отпускать ее ни на шаг в интересах безопасности. Она убежала от них. Позавчера она попросила их сопровождать ее к парикмахеру. Разумеется, там был второй выход...
Малко про себя рассмеялся, представив себе уязвимость этих двух «горилл» рядом с таким созданием, как Шарнилар. Вид стройных бедер вызывал у этих детей пуританского Среднего Запада такое состояние души, что они теряли всякую способность соображать.
— Вы ничего не сделали, чтобы ее задержать?
— Ничего, — вздохнул Эмиль Кауфман. — Она не совершила никакого преступления. Напротив, она жертва. Мы можем действовать только с целью ее защиты. И то лишь в том случае, если она об этом просит...
— Чего, по-видимому, нет...
Кауфман снова замолчал. Вертолеты продолжали кружить в ясном небе Манхэттена, и Малко рассеянно следил за их пируэтами, заинтригованный рассказом собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55