Тебе будет очень больно, а главное, потом его уже не вставить. Если будешь молчать и дальше, я тебе выковыряю второй, и ты совсем ослепнешь. Начнешь говорить – останешься жить. А протезы теперь делают отличные.
Наталья не издала ни единого звука, но он почувствовал, как напряглись все мышцы ее тела. Значит, она не усомнилась в его словах. На какой-то миг в ее серых глазах мелькнул ужас, и она даже не закрыла их.
Твердым движением полковник Тафик воткнул ложечку торчком точно под левым глазом, как показывал ему доктор Наджибулла. Женщина испустила такой страшный вопль, что даже у хадовских костоломов, притерпевшихся к страданиям своих жертв, мурашки побежали по коже. Один из ремней, стягивающих ее правую руку, лопнул, и эта рука с такой силой обрушилась на полковника, что у него перехватило дыхание... Полковник отскочил, оставив ложку торчать там, где ее воткнул. Из-под глаза лилась кровь. Свирепо кривясь, полковник вернулся к ней, схватил черенок ложки, повернул ее против часовой стрелки, перерезав зрительный нерв, и нажал вбок.
Глаз выскочил из глазной впадины и, разбрызгивая кровь, упал в нескольких сантиметрах от ног палача, который живо отскочил.
Наталья пронзительно и непрерывно кричала, перекатывая голову с боку на бок и брызжа во все стороны кровью. Тафик брезгливо отошел подальше.
– Оботрите ее и перевяжите! – приказал он.
Как бы там ни было, кожа его лица приобрела зеленоватый оттенок. Он удалился в небольшой смежный кабинет, схватил бутылку водки и надолго припал к горлышку. Ему сразу стало легче, и он отупело повалился на стул. Жуткие вопли не прекращались за стеной. Полковник злорадно ухмыльнулся, вспомнив о том, что недавно "Международная амнистия" прислала президенту Наджибулле благодарственную телеграмму за то, что он освободил нескольких изувеченных палачами политических заключенных.
* * *
Изуродованную глазницу Натальи перевязали. Ее лицо по-прежнему искажала боль. Приблизившись к ней со стороны целого глаза, полковник Тафик заговорил:
– Мне крайне прискорбно. Знаю, боль ужасная, но ведь мы – воюющие стороны, не правда ли? И я вынужден продолжить допрос. Вы намерены говорить? Ибо в противном случае...
Он вертел в руках ложечку. К его безмерному удивлению, женщина, которую он только что подверг пытке, повернулась к нему и устремила на него взгляд, где не было и намека на ненависть.
– Да!
Это было для него такой неожиданностью, что он подумал, что просто ослышался, но женщина продолжала:
– Что вы хотите знать?
– Подождите!
Тафик сделал знак одному из своих помощников, который положил на стол небольшой магнитофон. Полковник спросил:
– На кого вы работаете?
– На американцев, на Центральное разведывательное управление. Отдел планирования.
– Кто руководит им?
– Дэвид Крамб, бывший заместитель директора разведывательной службы. Занимался этими делами с 1987 года. Срок его полномочий истекает.
– Это он направил вас сюда?
– Да.
– Что вас связывает с Дженнифер Стэнфорд?
– С разрешения австралийских спецслужб я прилетела вместо нее. Она имела визу.
– Какое ваше подлинное имя?
– Этого я вам не скажу.
Полковник Тафик не настаивал. Спешить было некуда. С помощью ЭВМ советские коллеги установят, в конце концов, ее личность. Предстояло более важное дело.
– Какое у вас было задание в Афганистане?
– Убить президента Наджибуллу.
Спокойно сказано. У Тафика дух занялся. Неслыханно! От возбуждения он перебирал ногами, вопросы толпились в его мозгу. Он почти любил эту шпионку. Благодаря ей он получит генерала!
– Каким образом?
– С помощью полученной мною аппаратуры.
– Где она была изготовлена?
– В Техническом отделе ЦРУ, в Лэнгли.
Слава Богу, магнитофон крутился! Кто бы мог подумать! Тафик возбужденно расхаживал.
– Как это предполагалось осуществить?
– Либо в мечети, куда он ходит молиться по пятницам, либо на собачьих боях.
– Откуда вам известно, что президент собирается смотреть собачьи бои? Это держится в тайне! – заметил Тафик, насторожившись.
– От маршала Селима Хана. Он сказал об этом всем журналистам.
– А мечеть?
– Брат президента, занимающийся журналистами, обещал устроить меня прямо напротив мечети. С того места не составило бы труда пустить в ход мой прибор.
– Почему он сделал это?
– Хотел переспать со мной.
Тафик отер взмокший лоб. В допросной стояла нестерпимая жара, но эти признания были настолько поразительны, что его бросило в холодный пот. Правда, кое-что еще нужно было уточнить.
– Почему американцы хотели убить президента?
– Это мне неизвестно. Такие решения не принимаются людьми моего положения...
– Вас уже использовали для выполнения подобных заданий?
– Да.
– Часто?
– Иногда.
Утомленная допросом, она закрыла свой единственный глаз. Тафик мог задать ей еще сотни вопросов, но то, чем он уже располагал, не имело цены.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы ваши показания перепечатали, а вы их подпишете.
Он вышел и направился в железную комнату, где американский агент все так же бессильно висел на своем "электрическом стуле".
– Советую вам одуматься для вашего же блага. Ваша сообщница только что призналась, что Центральное разведывательное управление замышляло убийство президента Наджибуллы!
Он наклонился над Малко:
– Если вы пойдете нам навстречу, я обещаю, что вас быстро расстреляют и положат, таким образом, конец вашим страданиям.
Но Малко едва слушал его. В его мозгу сверкнул свет, и он все понял. Поздновато, к сожалению!
Глава 17
Элиас Маврос не сомкнул глаз во всю ночь, обдумывая все возможные варианты спасения Натальи, один безумнее другого. Единственным его оружием оставалась хитрость. Чтобы вызволить ее оттуда, где она находилась теперь, понадобилось бы начать боевые действия. Каждый час, проведенный ею там, имел значение. Коли уж так случилось, хадовские палачи будут лезть из кожи нон. Он завершил одевание, глядя в безмятежно синее небо. И сегодня погода обещала быть великолепной. В горле у него стоял комок, и он подумал, что чашка кофе не повредила бы ему. А поскольку в «Кабуле» не имели понятия о том, что такое подать в номер ранний завтрак, он сошел в холл.
И наткнулся там на Алексея Гончарова. Лицо офицера посерело от усталости.
– Есть новости, – мрачно объявил он. – Идем. Элиас последовал за ним к "волге", поставленной у подъезда "Кабула".
– Я сегодня не спал, – признался офицер КГБ. – Ты не можешь вообразить, какая кутерьма поднялась в Москве. Всю ночь там раскидывали мозгами, и вот только что мне принесли инструкции, где тщательно взвешена доля возможного неуспеха.
– Какова же эта доля?
– Сегодня, в два часа пополудни, поднимется в воздух и возьмет курс на Ташкент "Ил-96", возвращающийся порожняком после выгрузки доставленных ракет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Наталья не издала ни единого звука, но он почувствовал, как напряглись все мышцы ее тела. Значит, она не усомнилась в его словах. На какой-то миг в ее серых глазах мелькнул ужас, и она даже не закрыла их.
Твердым движением полковник Тафик воткнул ложечку торчком точно под левым глазом, как показывал ему доктор Наджибулла. Женщина испустила такой страшный вопль, что даже у хадовских костоломов, притерпевшихся к страданиям своих жертв, мурашки побежали по коже. Один из ремней, стягивающих ее правую руку, лопнул, и эта рука с такой силой обрушилась на полковника, что у него перехватило дыхание... Полковник отскочил, оставив ложку торчать там, где ее воткнул. Из-под глаза лилась кровь. Свирепо кривясь, полковник вернулся к ней, схватил черенок ложки, повернул ее против часовой стрелки, перерезав зрительный нерв, и нажал вбок.
Глаз выскочил из глазной впадины и, разбрызгивая кровь, упал в нескольких сантиметрах от ног палача, который живо отскочил.
Наталья пронзительно и непрерывно кричала, перекатывая голову с боку на бок и брызжа во все стороны кровью. Тафик брезгливо отошел подальше.
– Оботрите ее и перевяжите! – приказал он.
Как бы там ни было, кожа его лица приобрела зеленоватый оттенок. Он удалился в небольшой смежный кабинет, схватил бутылку водки и надолго припал к горлышку. Ему сразу стало легче, и он отупело повалился на стул. Жуткие вопли не прекращались за стеной. Полковник злорадно ухмыльнулся, вспомнив о том, что недавно "Международная амнистия" прислала президенту Наджибулле благодарственную телеграмму за то, что он освободил нескольких изувеченных палачами политических заключенных.
* * *
Изуродованную глазницу Натальи перевязали. Ее лицо по-прежнему искажала боль. Приблизившись к ней со стороны целого глаза, полковник Тафик заговорил:
– Мне крайне прискорбно. Знаю, боль ужасная, но ведь мы – воюющие стороны, не правда ли? И я вынужден продолжить допрос. Вы намерены говорить? Ибо в противном случае...
Он вертел в руках ложечку. К его безмерному удивлению, женщина, которую он только что подверг пытке, повернулась к нему и устремила на него взгляд, где не было и намека на ненависть.
– Да!
Это было для него такой неожиданностью, что он подумал, что просто ослышался, но женщина продолжала:
– Что вы хотите знать?
– Подождите!
Тафик сделал знак одному из своих помощников, который положил на стол небольшой магнитофон. Полковник спросил:
– На кого вы работаете?
– На американцев, на Центральное разведывательное управление. Отдел планирования.
– Кто руководит им?
– Дэвид Крамб, бывший заместитель директора разведывательной службы. Занимался этими делами с 1987 года. Срок его полномочий истекает.
– Это он направил вас сюда?
– Да.
– Что вас связывает с Дженнифер Стэнфорд?
– С разрешения австралийских спецслужб я прилетела вместо нее. Она имела визу.
– Какое ваше подлинное имя?
– Этого я вам не скажу.
Полковник Тафик не настаивал. Спешить было некуда. С помощью ЭВМ советские коллеги установят, в конце концов, ее личность. Предстояло более важное дело.
– Какое у вас было задание в Афганистане?
– Убить президента Наджибуллу.
Спокойно сказано. У Тафика дух занялся. Неслыханно! От возбуждения он перебирал ногами, вопросы толпились в его мозгу. Он почти любил эту шпионку. Благодаря ей он получит генерала!
– Каким образом?
– С помощью полученной мною аппаратуры.
– Где она была изготовлена?
– В Техническом отделе ЦРУ, в Лэнгли.
Слава Богу, магнитофон крутился! Кто бы мог подумать! Тафик возбужденно расхаживал.
– Как это предполагалось осуществить?
– Либо в мечети, куда он ходит молиться по пятницам, либо на собачьих боях.
– Откуда вам известно, что президент собирается смотреть собачьи бои? Это держится в тайне! – заметил Тафик, насторожившись.
– От маршала Селима Хана. Он сказал об этом всем журналистам.
– А мечеть?
– Брат президента, занимающийся журналистами, обещал устроить меня прямо напротив мечети. С того места не составило бы труда пустить в ход мой прибор.
– Почему он сделал это?
– Хотел переспать со мной.
Тафик отер взмокший лоб. В допросной стояла нестерпимая жара, но эти признания были настолько поразительны, что его бросило в холодный пот. Правда, кое-что еще нужно было уточнить.
– Почему американцы хотели убить президента?
– Это мне неизвестно. Такие решения не принимаются людьми моего положения...
– Вас уже использовали для выполнения подобных заданий?
– Да.
– Часто?
– Иногда.
Утомленная допросом, она закрыла свой единственный глаз. Тафик мог задать ей еще сотни вопросов, но то, чем он уже располагал, не имело цены.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы ваши показания перепечатали, а вы их подпишете.
Он вышел и направился в железную комнату, где американский агент все так же бессильно висел на своем "электрическом стуле".
– Советую вам одуматься для вашего же блага. Ваша сообщница только что призналась, что Центральное разведывательное управление замышляло убийство президента Наджибуллы!
Он наклонился над Малко:
– Если вы пойдете нам навстречу, я обещаю, что вас быстро расстреляют и положат, таким образом, конец вашим страданиям.
Но Малко едва слушал его. В его мозгу сверкнул свет, и он все понял. Поздновато, к сожалению!
Глава 17
Элиас Маврос не сомкнул глаз во всю ночь, обдумывая все возможные варианты спасения Натальи, один безумнее другого. Единственным его оружием оставалась хитрость. Чтобы вызволить ее оттуда, где она находилась теперь, понадобилось бы начать боевые действия. Каждый час, проведенный ею там, имел значение. Коли уж так случилось, хадовские палачи будут лезть из кожи нон. Он завершил одевание, глядя в безмятежно синее небо. И сегодня погода обещала быть великолепной. В горле у него стоял комок, и он подумал, что чашка кофе не повредила бы ему. А поскольку в «Кабуле» не имели понятия о том, что такое подать в номер ранний завтрак, он сошел в холл.
И наткнулся там на Алексея Гончарова. Лицо офицера посерело от усталости.
– Есть новости, – мрачно объявил он. – Идем. Элиас последовал за ним к "волге", поставленной у подъезда "Кабула".
– Я сегодня не спал, – признался офицер КГБ. – Ты не можешь вообразить, какая кутерьма поднялась в Москве. Всю ночь там раскидывали мозгами, и вот только что мне принесли инструкции, где тщательно взвешена доля возможного неуспеха.
– Какова же эта доля?
– Сегодня, в два часа пополудни, поднимется в воздух и возьмет курс на Ташкент "Ил-96", возвращающийся порожняком после выгрузки доставленных ракет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52