Они зашли в квартиру мисс Питерс. Доктор остался в гостиной, а Люсинду отправил предупредить Бродовски. Уже выходя на лестничную площадку, девочка обернулась. Лицо ее просто сияло от радости.
– Спорим, доктор Хичкок, что Тринкет уже завтра станет получше? – спросила она. – Можно даже на деньги поспорить. Я целых две недели свои карманные расходы копила.
Выпалив это, она взлетела на третий этаж и принялась колотить изо всех сил в дверь Бродовски. Она уже все обдумала. Сначала надо подробно расспросить о здоровье Тринкет, а потом неожиданно сообщить про доктора.
– Ну, как там сегодня Тринкет? – весело осведомилась она, когда мистер Бродовски приоткрыл дверь.
Тот ничего не ответил. Лишь скорбно качал головой и разводил руками. Похоже, он вообще сейчас не мог говорить. Поняв, что с Тринкет совсем плохо, Люсинда выпалила:
– Я привела там внизу доктора! Это наш семейный мистер Хичкок! Он самый лучший во всем Нью-Йорке. Только не отказывайтесь, пожалуйста! Меня он вылечивает от каждой болезни! Умоляю, разрешите ему полечить вашу Тринкет!
– Я сдаюсь, – сдавленным голосом произнес мистер Бродовски.
Люсинда ушам своим не поверила. Ведь те же слова она совсем недавно услышала от доктора Хичкока. Но размышлять над этим сейчас просто не было времени, и она опрометью кинулась вниз.
Вместе с доктором они вошли в маленькую нищую комнату. Мистер Хичкок подошел к кроватке Тринкет, миссис Бродовски помогала ему, а мистер Бродовски с Люсиндой остались стоять у двери. Вдруг Люсинда повела себя так, словно рядом стоял дядя Эрл. Она крепко обвила папу Тринкет за талию и прижалась головой к его животу. Мистер Бродовски положил руку ей на голову и легонько провел по ее коротким волосам. Люсинда немедленно вспомнила первый свой разговор с Бродовски. Какими ослепительно золотистыми показались ей тогда в полутьме лестничной клетки волосы Тринкет! И как она была счастлива, когда мистер Бродовски похвалил ее собственные черные волосы! Люсинда посмотрела в глаза папе Тринкет и ободряюще улыбнулась. Мистер Бродовски едва заметно улыбнулся в ответ.
Остаток дня (впрочем, от дня уже почти ничего не осталось) Люсинда запомнила очень смутно. Сначала вроде бы зашел разговор о ванне и горячей воде. На третьем этаже ни того ни другого не оказалось. Поэтому Тринкет перенесли вниз и положили в кровать Люсинды. Оказавшись снова в квартире мисс Питерс, доктор Хичкок снял пиджак, жилетку, галстук, расстегнул ворот рубашки и закатал рукава.
– Вы как будто к битве готовитесь, – сказала Люсинда.
– Да, милая, – кивнул головой тот, – и, признаюсь тебе, враг очень силен.
Потом мистер Бродовски о чем-то спросил доктора. Тот ответил. Лица у обоих мужчин словно окаменели, и каждый занялся своим делом.
Доктор то и дело бегал за чайниками с кипятком, которые стояли в комнате для работы, смачивал горячей водой простыни, отжимал и заворачивал в них Тринкет. Люсинда подумала, что, наверное, терпеть такое не очень приятно. Во всяком случае, сама она явно не смогла бы вынести это так же невозмутимо, как Тринкет. Глаза ее были закрыты, и она казалась совершенно спокойной. Только вот дышала хрипло и тяжело.
Люсинде разрешили давать Тринкет лекарства. Каждые полчаса она приближалась к кровати со стаканом и, пропихнув ложку больной между губ, говорила:
– Ты должна это выпить за прекрасного жирафа из цирка.
Тринкет послушно пила лекарство. Вскоре Люсинда так наловчилась, что даже не проливала ни капли.
Возвратившись с работы, сестры Питерс занялись чайниками и простынями. Доктор Хичкок оделся и сказал, что вернется тотчас же после ужина. Возвратился он и впрямь очень быстро и больше не уходил.
Люсинду положили на маленьком диване в гостиной. Раздеваться она не стала, просто свернулась под одеялом, однако заснуть никак не могла. Заметив через некоторое время, что Люсинда не спит, мисс Питерс сказала:
– Спускайся к мисс Люси. Она тебя уложит в своей квартире.
И тут Люсинда не выдержала:
– Нет! – истошно закричала она. – Не пойду! Не пойду!
– Пусть останется, – пришел ей на помощь доктор Хичкок, – так будет лучше, мисс Питерс.
Мисс Питерс покорилась. Люсинда лежала, поджав ноги под одеялом. Глаза ее были открыты, но она все видела как во сне. Люди вокруг суетились, сновали туда-сюда, шептали что-то совсем неразборчивое друг другу. Кто-то положил подушки и одеяло на полу, рядом с ее диваном. Сперва на них прилегла мама Тринкет, затем – папа. Но доктор Хичкок не ложился ни разу.
Никогда еще у Люсинды не было такой длинной ночи. Казалось, с тех пор как ее уложили на этот диван, прошло часов сто, а сон все еще не шел к ней и утро не наступало. Наконец она почувствовала, что так больше не может. Она встала и подошла узнать, не стало ли Тринкет лучше? Доктор Хичкок мрачно покачал головой. Люсинда снова легла. Некоторое время спустя она провалилась в сон, но, казалось, только затем, чтобы через четверть часа голова ее скатилась с подушки. Люсинда вновь открыла глаза, а потом снова заснула, и на этот раз достаточно крепко. Доктору пришлось изрядно потрясти ее за плечо, прежде чем она вернулась к действительности.
– Что? – спросила она мистера Хичкока, который склонился над ней.
– Девочка говорит, что ты ей очень нужна.
Люсинда попыталась подняться, но ноги спросонья ее не слушались. Доктор Хичкок обнял ее и помог дойти до кровати. Там Люсинда опустилась на колени, а голову положила на подушку совсем рядом с Тринкет.
– Ну, маленькая, что сделать Люсинде? – тихо спросила она.
Тринкет улыбнулась, открыла глаза и прошептала:
– Про лягушонка.
– Она меня просит спеть, – в замешательстве взглянула Люсинда на доктора. – Как вы думаете, это не повредит ей?
Мистер Хичкок с силой дернул себя за бороду.
– Пой, – одними губами ответил он и отвернулся к окну.
Люсинда начала совсем тихо. А потом ей вдруг показалось, будто они с Тринкет вновь сидят на качалке в гостиной, и песня зазвучала столь же громко и весело, как всегда. На мгновение Люсинда вроде даже услышала смех девочки. Она посмотрела на Тринкет. Та ответила ей внимательным взглядом, потом закрыла глаза, открыла и снова закрыла.
– Видите, как она хорошо засыпает, – поделилась Люсинда с миссис Бродовски и запела последний куплет.
Доктор Хичкок снова поднял ее с колен и препроводил к маленькому дивану.
– Ты очень помогла нам, Люсинда, – заботливо укрывая ее одеялом, проговорил он. – А теперь тебе обязательно нужно поспать.
Когда Люсинда очнулась в следующий раз, в квартире стояла полная тишина. Она огляделась. Никого. И кровать, где еще недавно лежала Тринкет, была пуста. Люсинду это сперва удивило, но потом она все поняла. Наверное, после того как Тринкет уснула, ее отнесли домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47