– засмеялся Ашанин.
– Нет… смеялся… Просил всю песню показать…
И маленький гардемарин с задорным вихорком и мышиными глазками, благоразумно затворив двери каюты, затянул фальцетом, а все подтянули хором:
Хуже ливня и тумана,
Мелей, рифов, скал,
Шквала, шторма, урагана –
Грозный адмирал…
Второго куплета не успели начать. Ворвавшийся в каюту рассыльный прокричал: «Свистали всех наверх с дрейхвы сниматься!», и все юные моряки, нахлобучивши на свои головы фуражки, как полоумные, бросились наверх и разбежались по своим местам.
Вышел наверх и Ашанин. Чувствуя себя пассажиром, он приютился в сторонке, к борту у шканцев, чтобы не мешать авралу, и посматривал то на адмирала, стоявшего, расставив фертом ноги, на полуюте, то на свой «Коршун». И Ашанин, уже давно проникшийся особенной знакомой морякам любовью к своему судну, горячо желал, чтобы «Коршун» снялся с дрейфа скорее «Витязя».
На «Витязе» в свою очередь желали противного и, видимо, желали этого все, начиная с кругленького, пузатенького, похожего на бочонок капитана и долговязого старшего офицера и кончая вот этим белобрысым матросиком, который, весь напрягаясь, тянул вместе с другими снасть, поворачивавшую грота-рею.
Матросы так и рвались, чтобы отметить «Коршуну» за его недавнее первенство, вызвавшее адмиральский гнев. Капитан то и дело взглядывал на «Коршун» ни жив ни мертв. У старшего офицера на лице стояло такое напряженное выражение нетерпения и вместе с тем страдания, что, казалось, он тут же на мостике растянется от отчаяния, если «Витязь» опоздает. И он командует громко, отрывисто и властно.
Володя взглянул на мачты «Витязя». Реи уже обрасоплены, марсели надулись, фок и грот посажены и уже взлетают брамсели… Он отвернулся и с замиранием сердца посмотрел на «Коршун», думая почему-то, что на «Коршуне» еще нет брамселей. Но вдруг лицо Володи светлеет, и сердце радостно бьется в груди: и на «Коршуне» уже стоят брамсели, и он, разрезая носом воду, плавно несется за «Витязем».
Оба корвета снялись с дрейфа одновременно.
Ашанин взглянул на адмирала. Тот, видимо, доволен, и глаза его, недавно страшные, выпученные глаза, не мечут молний, они смотрят весело и добродушно. И Володя слышит, как адмирал говорит капитану самым приветливым тоном:
– Славно мы снялись с дрейфа, Степан Степанович… Отлично… Прикажите выдать от меня команде по чарке водки…
Володя видит вслед за тем, как проясняются лица у капитана и у старшего офицера, как на всем корвете исчезает атмосфера тишины и страха, и все стали словно бы удовлетворенными и спокойными только потому, что «Витязь» не отстал от «Коршуна» и не осрамился.
«Какая странная эта морская жизнь! Как она объединяет людей и сколько разнообразных ощущений дает!» – подумал Ашанин.
Когда просвистали подвахтенных вниз, он спустился в гардемаринскую каюту вместе с Касаткиным, который весело говорил:
– Адмирал «заштилел». Ты, Ашанин, отлично позавтракаешь. Ешь вволю, он не скупой и любит угостить. Только смотри: белое вино наливай в зеленую рюмку, а красное – в маленький стакан, иначе… взъерепенится.
Когда в гардемаринской каюте узнали, что после завтрака Ашанин будет читать адмиралу свой отчет о пребывании в Кохинхине, все обрадовались. Значит, сегодня не будет чтения морской истории. Ура! Не надо идти после обеда к адмиралу.
– А у тебя длинный отчет, Ашанин? – спросил Касаткин.
– Порядочный…
– Значит, сразу не прочтешь… Хватит на несколько сеансов?
– Пожалуй…
– Так будь другом, тяни… Читай потише.
– Зачем?
– А затем, чтобы он нас подольше не звал. А то слушай, да потом еще объясняй ему… С ним нельзя не слушать. Сейчас поймает и начнет разносить.
III
Завтрак у адмирала был действительно вкусный и обильный. «Штилевший» адмирал был необыкновенно гостеприимным и приветливым хозяином и с каждым из гостей любезен. Когда после кофе его гости – капитан, флагманский штурман, флаг-офицер и стоявшие на вахте с 4 до 8 ч. утра вахтенный лейтенант и вахтенный гардемарин – ушли, адмирал приказал Ашанину принести рукопись.
Через несколько минут Ашанин уже сидел, по указанию адмирала, у круглого стола в углу большой, светлой, роскошно убранной адмиральской каюты с диванами по бортам и большим столом посредине. Эта каюта была приемной и столовой. Рядом с нею были две каюты поменьше – кабинет и спальня с ванной.
– Удобно вам? – спросил адмирал, усаживаясь напротив чтеца на диване.
– Удобно, ваше превосходительство.
– Так начинайте.
Ашанин начал и, помня просьбу товарищей, читал нарочно медленно.
Адмирал слушал внимательно, но через пять минут нетерпеливо заерзал плечами и проговорил:
– А знаете ли, что я вам скажу, любезный друг…
– Что, ваше превосходительство?
– Да называйте меня попросту по имени и отчеству, а то вы все: ваше превосходительство… Слышите?
– Слушаю-с.
– Так вот что я вам скажу, Ашанин: ужасно вы медленно читаете… Нельзя так тянуть… Надо читать поскорей… Можете вы читать скорей?
– Могу.
И Ашанин невольно должен был пренебречь просьбой товарищей.
– Ну вот, теперь вы хорошо читаете… А то тянули-тянули… А еще собираетесь быть хорошим морским офицером… В морской службе нельзя копаться… Продолжайте.
Адмирал больше не останавливал, и когда Ашанин окончил первую главу, в которой излагался исторический очерк сношений французов с Анамом, адмирал заметил:
– Преинтересно, я вам скажу… И хорошо изложено… И видно, что вы серьезно потрудились… Теперь отдохнем… Вечером вы мне прочтете вторую главу, а завтра третью… Их у вас три?..
– Три.
– Ну, а как вас принял адмирал Бонар?.. Надеюсь, хорошо?
– Очень, Иван Андреевич.
– И оказывал вам содействие?..
– Вполне. Даже в экспедицию против анамитов пригласил.
– Пригласил?.. Эдакий болван! И вы были в экспедиции?
– Был.
– Какая, однако, скотина этот Бонар! Ведь вас могли подстрелить неизвестно за что… Он не должен был приглашать… И я вас не за тем посылал, чтобы вы рисковали своей жизнью из-за глупости этого осла… Ну, слава богу, вы целы… Больше я вас к дуракам не пошлю… Да не хотите ли чего-нибудь выпить? Вы целый час читали; горло, я думаю, пересохло. Чего хотите: лимонаду, аршаду, сельтерской воды…
– Все равно…
– Да ведь и мне все равно!.. – резко крикнул Корнев. – Надо, любезный друг, отвечать определенно.
– Я выпью лимонаду.
– Ну, вот, теперь я знаю, чего хотите, а то: «все равно!» – улыбнулся адмирал и, крикнув своего вестового, приказал принести две бутылки.
Вскоре адмирал отпустил Ашанина и почти тоном приказания сказал:
– Вы завтракаете и обедаете у меня каждый день!
Вечером Ашанин прочел только полглавы. Адмирал объяснил, что он хочет спать и слушать хорошо не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Нет… смеялся… Просил всю песню показать…
И маленький гардемарин с задорным вихорком и мышиными глазками, благоразумно затворив двери каюты, затянул фальцетом, а все подтянули хором:
Хуже ливня и тумана,
Мелей, рифов, скал,
Шквала, шторма, урагана –
Грозный адмирал…
Второго куплета не успели начать. Ворвавшийся в каюту рассыльный прокричал: «Свистали всех наверх с дрейхвы сниматься!», и все юные моряки, нахлобучивши на свои головы фуражки, как полоумные, бросились наверх и разбежались по своим местам.
Вышел наверх и Ашанин. Чувствуя себя пассажиром, он приютился в сторонке, к борту у шканцев, чтобы не мешать авралу, и посматривал то на адмирала, стоявшего, расставив фертом ноги, на полуюте, то на свой «Коршун». И Ашанин, уже давно проникшийся особенной знакомой морякам любовью к своему судну, горячо желал, чтобы «Коршун» снялся с дрейфа скорее «Витязя».
На «Витязе» в свою очередь желали противного и, видимо, желали этого все, начиная с кругленького, пузатенького, похожего на бочонок капитана и долговязого старшего офицера и кончая вот этим белобрысым матросиком, который, весь напрягаясь, тянул вместе с другими снасть, поворачивавшую грота-рею.
Матросы так и рвались, чтобы отметить «Коршуну» за его недавнее первенство, вызвавшее адмиральский гнев. Капитан то и дело взглядывал на «Коршун» ни жив ни мертв. У старшего офицера на лице стояло такое напряженное выражение нетерпения и вместе с тем страдания, что, казалось, он тут же на мостике растянется от отчаяния, если «Витязь» опоздает. И он командует громко, отрывисто и властно.
Володя взглянул на мачты «Витязя». Реи уже обрасоплены, марсели надулись, фок и грот посажены и уже взлетают брамсели… Он отвернулся и с замиранием сердца посмотрел на «Коршун», думая почему-то, что на «Коршуне» еще нет брамселей. Но вдруг лицо Володи светлеет, и сердце радостно бьется в груди: и на «Коршуне» уже стоят брамсели, и он, разрезая носом воду, плавно несется за «Витязем».
Оба корвета снялись с дрейфа одновременно.
Ашанин взглянул на адмирала. Тот, видимо, доволен, и глаза его, недавно страшные, выпученные глаза, не мечут молний, они смотрят весело и добродушно. И Володя слышит, как адмирал говорит капитану самым приветливым тоном:
– Славно мы снялись с дрейфа, Степан Степанович… Отлично… Прикажите выдать от меня команде по чарке водки…
Володя видит вслед за тем, как проясняются лица у капитана и у старшего офицера, как на всем корвете исчезает атмосфера тишины и страха, и все стали словно бы удовлетворенными и спокойными только потому, что «Витязь» не отстал от «Коршуна» и не осрамился.
«Какая странная эта морская жизнь! Как она объединяет людей и сколько разнообразных ощущений дает!» – подумал Ашанин.
Когда просвистали подвахтенных вниз, он спустился в гардемаринскую каюту вместе с Касаткиным, который весело говорил:
– Адмирал «заштилел». Ты, Ашанин, отлично позавтракаешь. Ешь вволю, он не скупой и любит угостить. Только смотри: белое вино наливай в зеленую рюмку, а красное – в маленький стакан, иначе… взъерепенится.
Когда в гардемаринской каюте узнали, что после завтрака Ашанин будет читать адмиралу свой отчет о пребывании в Кохинхине, все обрадовались. Значит, сегодня не будет чтения морской истории. Ура! Не надо идти после обеда к адмиралу.
– А у тебя длинный отчет, Ашанин? – спросил Касаткин.
– Порядочный…
– Значит, сразу не прочтешь… Хватит на несколько сеансов?
– Пожалуй…
– Так будь другом, тяни… Читай потише.
– Зачем?
– А затем, чтобы он нас подольше не звал. А то слушай, да потом еще объясняй ему… С ним нельзя не слушать. Сейчас поймает и начнет разносить.
III
Завтрак у адмирала был действительно вкусный и обильный. «Штилевший» адмирал был необыкновенно гостеприимным и приветливым хозяином и с каждым из гостей любезен. Когда после кофе его гости – капитан, флагманский штурман, флаг-офицер и стоявшие на вахте с 4 до 8 ч. утра вахтенный лейтенант и вахтенный гардемарин – ушли, адмирал приказал Ашанину принести рукопись.
Через несколько минут Ашанин уже сидел, по указанию адмирала, у круглого стола в углу большой, светлой, роскошно убранной адмиральской каюты с диванами по бортам и большим столом посредине. Эта каюта была приемной и столовой. Рядом с нею были две каюты поменьше – кабинет и спальня с ванной.
– Удобно вам? – спросил адмирал, усаживаясь напротив чтеца на диване.
– Удобно, ваше превосходительство.
– Так начинайте.
Ашанин начал и, помня просьбу товарищей, читал нарочно медленно.
Адмирал слушал внимательно, но через пять минут нетерпеливо заерзал плечами и проговорил:
– А знаете ли, что я вам скажу, любезный друг…
– Что, ваше превосходительство?
– Да называйте меня попросту по имени и отчеству, а то вы все: ваше превосходительство… Слышите?
– Слушаю-с.
– Так вот что я вам скажу, Ашанин: ужасно вы медленно читаете… Нельзя так тянуть… Надо читать поскорей… Можете вы читать скорей?
– Могу.
И Ашанин невольно должен был пренебречь просьбой товарищей.
– Ну вот, теперь вы хорошо читаете… А то тянули-тянули… А еще собираетесь быть хорошим морским офицером… В морской службе нельзя копаться… Продолжайте.
Адмирал больше не останавливал, и когда Ашанин окончил первую главу, в которой излагался исторический очерк сношений французов с Анамом, адмирал заметил:
– Преинтересно, я вам скажу… И хорошо изложено… И видно, что вы серьезно потрудились… Теперь отдохнем… Вечером вы мне прочтете вторую главу, а завтра третью… Их у вас три?..
– Три.
– Ну, а как вас принял адмирал Бонар?.. Надеюсь, хорошо?
– Очень, Иван Андреевич.
– И оказывал вам содействие?..
– Вполне. Даже в экспедицию против анамитов пригласил.
– Пригласил?.. Эдакий болван! И вы были в экспедиции?
– Был.
– Какая, однако, скотина этот Бонар! Ведь вас могли подстрелить неизвестно за что… Он не должен был приглашать… И я вас не за тем посылал, чтобы вы рисковали своей жизнью из-за глупости этого осла… Ну, слава богу, вы целы… Больше я вас к дуракам не пошлю… Да не хотите ли чего-нибудь выпить? Вы целый час читали; горло, я думаю, пересохло. Чего хотите: лимонаду, аршаду, сельтерской воды…
– Все равно…
– Да ведь и мне все равно!.. – резко крикнул Корнев. – Надо, любезный друг, отвечать определенно.
– Я выпью лимонаду.
– Ну, вот, теперь я знаю, чего хотите, а то: «все равно!» – улыбнулся адмирал и, крикнув своего вестового, приказал принести две бутылки.
Вскоре адмирал отпустил Ашанина и почти тоном приказания сказал:
– Вы завтракаете и обедаете у меня каждый день!
Вечером Ашанин прочел только полглавы. Адмирал объяснил, что он хочет спать и слушать хорошо не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112