Как врач, я не могу не быть против огнестрельного оружия, против иприта. Я видел, во что они превращают людей! Поймите, я говорю просто, как врач… Я не политик, господа, но, как врач, я обязан… бороться за каждую человеческую жизнь. Прямой долг врача — предотвратить войну.
Журналист. Каким же образом?
Гален. Очень просто. Пусть мир откажется от войны и насилия — и за это я дам ему свое лекарство от белой болезни. А?
2-й ассистент поспешно уходит.
Журналист. Уж не думаете ли вы, что правительства всего мира…
Гален. Да, да, вот в этом-то и загвоздка. Я знаю, что они не станут со мной разговаривать. Но если вы напишете в газетах… Напишите. что ни один народ не получит моего лекарства, пока… не примет обязательства никогда больше не воевать. Понятно?
Журналист. А для обороны?
Гален. Для обороны… Ну, самооборону я признаю. Если на нас нападут… я тоже буду стрелять, да, да… Но почему бы не уничтожить оружие, служащее для нападения? Почему бы всем странам не сократить вооружения?
Журналист. Это исключено! На это сейчас не пойдет ни одно государство.
Гален. Не пойдет? И значит, допустит, чтобы его население вымирало от такой ужасной эпидемии? Как? Столько народа должно страдать напрасно? И… и… люди примирятся с этим, а? Вы думаете, они не восстанут? Да и сами властители начнут разлагаться заживо. Говорю вам, друг мой, они испугаются… все испугаются!
Журналист. В этом есть доля истины. С общественным мнением нельзя не считаться…
Гален. Да. А вы скажете людям: не бойтесь, от белой болезни есть лекарство. Заставьте только своих правителей дать обет вечного мира… заключить напеки договор о мире между всеми народами… И белой болезни придет конец, а?
Журналист. А если ни одно государство не согласится?
Гален. Это будет очень печально… Но в таком случае, я не смогу дать свое лекарство. Нет, не смогу!
Журналист. И что же вы с ним будете делать?
Гален. Что? Я врач и обязан лечить людей, верно? Буду лечить своих бедняков…
Журналист. Почему же только бедняков?..
Гален. Потому что их много. У меня будет огромная практика. И, во всяком случае, я сумею на массе примеров доказать, что белая болезнь излечима.
Журналист. А богатым вы откажете в лечении?
Гален. Мне очень жаль, но это так. Я не стану лечить их. У богатых… больше влияния. Если сильные и богатые действительно захотят мира, они смогут… С ними больше считаются, не так ли?
Журналист. Не кажется ли вам, что вы немного несправедливы к богатым?
Гален. Да, сударь. Я знаю. Но не кажется ли вам, что по отношению к бедным несколько несправедливо… что они бедные? Подумайте: всегда умирало гораздо больше бедняков, чем богачей, а ведь этого не должно быть, нет, не должно! Каждый имеет право на жизнь, не правда ли? Если бы на больницы тратилось столько же, сколько на дредноуты…
Быстро входят Сигелиус и 2-й ассистент.
Сигелиус. Прошу господ журналистов покинуть клинику. У доктора Галена нервное расстройство.
Журналисты. Но мы хотели бы еще узнать…
Сигелиус. Господа, здесь рядом заразные больные. В ваших же интересах вам следует удалиться. Господин ассистент, проводите журналистов к выходу.
Журналисты уходят.
Гален, вы с ума сошли?! В степах моей клиники я не потерплю таких вздорных и вредных речей… да еще в такой день? Мне следовало бы тут же на месте передать вас властям за подстрекательство, понятно? Но я, как врач, извиняю вас, так как знаю, что вы переутомлены. Пойдемте ко мне, доктор Дитя!
Гален. Зачем?
Сигелиус. Вы сообщите мне химическую формулу и точный режим применения вашего лекарства, а потом пойдете отдохнуть. Вам необходим отдых.
Гален. Я ведь выдвинул свои условия, господин советник, не так ли?.. Без них…
Сигелиус. Что без них?
Гален. Простите, но без них… я не могу передать вам свой рецепт, господин советник.
Сигелиус. Вы или безумец, или государственный преступник, Гален! Категорически предлагаю вам: ведите себя как врач. Ваш долг — помогать больным, до остального вам нет дела.
Гален. Но я, как врач, не хочу, чтобы люди убивали друг друга.
Сигелиус. А я в стенах моей клиники запрещаю подобные речи! Мы служим не какой-то гуманности, а науке и… своей нации, коллега. Не забывайте, что здесь государственная клиника!
Гален. Послушайте, но почему же… Почему наше государство не может заключить договор о вечном мире?..
Сигелиус. Потому что не может и не должно. Вы, Гален, иностранного происхождения, и, очевидно, поэтому у вас нет ясного понимания того, каковы историческая миссия и будущее нашей нации. Но до вольно глупостей. В последний раз предлагаю вам, доктор Гален, сообщить мне, как главе клиники, фор мулу вашего лекарства.
Гален. Мне очень жаль, господин советник, но… я не могу этого сделать.
Сигелиус. Уходите! И чтобы ноги вашей не было у меня в клинике!
Гален. Хорошо, господин советник. Но мне, право, очень жаль…
Сигелиус. Мне тоже, сударь. Вы думаете, мне не жаль больных, которые будут умирать от ченговой болезни? Вы понимаете, что мне… бывает очень не по себе, когда я подхожу к зеркалу? А в каком я оказался положении? Только было торжественно провозгласил, что в моем распоряжении средство от белой болезни, и вот всему конец… А я… Погибла моя научная репутация, доктор Дитя! Я хорошо знаю, что значит такой провал. Но лучше провал, чем допустить ваши утопии и шантаж. Слышите, Гален? Пускай лучше все человечество вымрет от белом болезни, чем я потерплю хоть минуту… вашу пацифистскую заразу!
Гален. Послушайте: вам, как врачу, не следовало бы так говорить…
Сигелиус. Я не только врач, сударь. Благодарение богу, я еще слуга государства… Вон!
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
БАРОН КРЮГ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Семья вечером за столом.
Отец (читает газету) . Видишь, мать, уже есть лекарство от белой болезни. Тут так и сказано.
Мать. Слава богу!
Отец. Ну конечно. Вот видишь, я же говорил. При нынешних успехах цивилизации невозможно, чтобы гибло столько людей. Разве пятьдесят лет так много, что человеку уже пора на тот свет? Откровенно говоря, я чувствую себя так, будто снова родился. Все-таки было страшновато. У нас на службе белая болезнь свела в могилу больше тридцати человек — всем под пятьдесят…
Мать. Бедняги.
Отец. Так вот, да будет тебе известно: сегодня утром меня вызвал сам барон Крюг и говорит: «В связи со смертью главного бухгалтера вы, коллега, примете руководство всей бухгалтерией, а через две недели будете утверждены в этой должности…» Я хотел было сделать тебе сюрприз и не говорить об этом, пока не буду утвержден окончательно, но раз уж сегодня такой счастливый день… Ну, каково, а?
Мать. Я очень рада за тебя.
Отец. А за себя нет? Ты одно жалованье прикинь: ведь это лишних двенадцать тысяч в год. Знаешь что… цела у тебя еще та бутылка, что я подарил тебе на рождение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Журналист. Каким же образом?
Гален. Очень просто. Пусть мир откажется от войны и насилия — и за это я дам ему свое лекарство от белой болезни. А?
2-й ассистент поспешно уходит.
Журналист. Уж не думаете ли вы, что правительства всего мира…
Гален. Да, да, вот в этом-то и загвоздка. Я знаю, что они не станут со мной разговаривать. Но если вы напишете в газетах… Напишите. что ни один народ не получит моего лекарства, пока… не примет обязательства никогда больше не воевать. Понятно?
Журналист. А для обороны?
Гален. Для обороны… Ну, самооборону я признаю. Если на нас нападут… я тоже буду стрелять, да, да… Но почему бы не уничтожить оружие, служащее для нападения? Почему бы всем странам не сократить вооружения?
Журналист. Это исключено! На это сейчас не пойдет ни одно государство.
Гален. Не пойдет? И значит, допустит, чтобы его население вымирало от такой ужасной эпидемии? Как? Столько народа должно страдать напрасно? И… и… люди примирятся с этим, а? Вы думаете, они не восстанут? Да и сами властители начнут разлагаться заживо. Говорю вам, друг мой, они испугаются… все испугаются!
Журналист. В этом есть доля истины. С общественным мнением нельзя не считаться…
Гален. Да. А вы скажете людям: не бойтесь, от белой болезни есть лекарство. Заставьте только своих правителей дать обет вечного мира… заключить напеки договор о мире между всеми народами… И белой болезни придет конец, а?
Журналист. А если ни одно государство не согласится?
Гален. Это будет очень печально… Но в таком случае, я не смогу дать свое лекарство. Нет, не смогу!
Журналист. И что же вы с ним будете делать?
Гален. Что? Я врач и обязан лечить людей, верно? Буду лечить своих бедняков…
Журналист. Почему же только бедняков?..
Гален. Потому что их много. У меня будет огромная практика. И, во всяком случае, я сумею на массе примеров доказать, что белая болезнь излечима.
Журналист. А богатым вы откажете в лечении?
Гален. Мне очень жаль, но это так. Я не стану лечить их. У богатых… больше влияния. Если сильные и богатые действительно захотят мира, они смогут… С ними больше считаются, не так ли?
Журналист. Не кажется ли вам, что вы немного несправедливы к богатым?
Гален. Да, сударь. Я знаю. Но не кажется ли вам, что по отношению к бедным несколько несправедливо… что они бедные? Подумайте: всегда умирало гораздо больше бедняков, чем богачей, а ведь этого не должно быть, нет, не должно! Каждый имеет право на жизнь, не правда ли? Если бы на больницы тратилось столько же, сколько на дредноуты…
Быстро входят Сигелиус и 2-й ассистент.
Сигелиус. Прошу господ журналистов покинуть клинику. У доктора Галена нервное расстройство.
Журналисты. Но мы хотели бы еще узнать…
Сигелиус. Господа, здесь рядом заразные больные. В ваших же интересах вам следует удалиться. Господин ассистент, проводите журналистов к выходу.
Журналисты уходят.
Гален, вы с ума сошли?! В степах моей клиники я не потерплю таких вздорных и вредных речей… да еще в такой день? Мне следовало бы тут же на месте передать вас властям за подстрекательство, понятно? Но я, как врач, извиняю вас, так как знаю, что вы переутомлены. Пойдемте ко мне, доктор Дитя!
Гален. Зачем?
Сигелиус. Вы сообщите мне химическую формулу и точный режим применения вашего лекарства, а потом пойдете отдохнуть. Вам необходим отдых.
Гален. Я ведь выдвинул свои условия, господин советник, не так ли?.. Без них…
Сигелиус. Что без них?
Гален. Простите, но без них… я не могу передать вам свой рецепт, господин советник.
Сигелиус. Вы или безумец, или государственный преступник, Гален! Категорически предлагаю вам: ведите себя как врач. Ваш долг — помогать больным, до остального вам нет дела.
Гален. Но я, как врач, не хочу, чтобы люди убивали друг друга.
Сигелиус. А я в стенах моей клиники запрещаю подобные речи! Мы служим не какой-то гуманности, а науке и… своей нации, коллега. Не забывайте, что здесь государственная клиника!
Гален. Послушайте, но почему же… Почему наше государство не может заключить договор о вечном мире?..
Сигелиус. Потому что не может и не должно. Вы, Гален, иностранного происхождения, и, очевидно, поэтому у вас нет ясного понимания того, каковы историческая миссия и будущее нашей нации. Но до вольно глупостей. В последний раз предлагаю вам, доктор Гален, сообщить мне, как главе клиники, фор мулу вашего лекарства.
Гален. Мне очень жаль, господин советник, но… я не могу этого сделать.
Сигелиус. Уходите! И чтобы ноги вашей не было у меня в клинике!
Гален. Хорошо, господин советник. Но мне, право, очень жаль…
Сигелиус. Мне тоже, сударь. Вы думаете, мне не жаль больных, которые будут умирать от ченговой болезни? Вы понимаете, что мне… бывает очень не по себе, когда я подхожу к зеркалу? А в каком я оказался положении? Только было торжественно провозгласил, что в моем распоряжении средство от белой болезни, и вот всему конец… А я… Погибла моя научная репутация, доктор Дитя! Я хорошо знаю, что значит такой провал. Но лучше провал, чем допустить ваши утопии и шантаж. Слышите, Гален? Пускай лучше все человечество вымрет от белом болезни, чем я потерплю хоть минуту… вашу пацифистскую заразу!
Гален. Послушайте: вам, как врачу, не следовало бы так говорить…
Сигелиус. Я не только врач, сударь. Благодарение богу, я еще слуга государства… Вон!
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
БАРОН КРЮГ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Семья вечером за столом.
Отец (читает газету) . Видишь, мать, уже есть лекарство от белой болезни. Тут так и сказано.
Мать. Слава богу!
Отец. Ну конечно. Вот видишь, я же говорил. При нынешних успехах цивилизации невозможно, чтобы гибло столько людей. Разве пятьдесят лет так много, что человеку уже пора на тот свет? Откровенно говоря, я чувствую себя так, будто снова родился. Все-таки было страшновато. У нас на службе белая болезнь свела в могилу больше тридцати человек — всем под пятьдесят…
Мать. Бедняги.
Отец. Так вот, да будет тебе известно: сегодня утром меня вызвал сам барон Крюг и говорит: «В связи со смертью главного бухгалтера вы, коллега, примете руководство всей бухгалтерией, а через две недели будете утверждены в этой должности…» Я хотел было сделать тебе сюрприз и не говорить об этом, пока не буду утвержден окончательно, но раз уж сегодня такой счастливый день… Ну, каково, а?
Мать. Я очень рада за тебя.
Отец. А за себя нет? Ты одно жалованье прикинь: ведь это лишних двенадцать тысяч в год. Знаешь что… цела у тебя еще та бутылка, что я подарил тебе на рождение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17