ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Вид жены, разговаривающей с каким-то козлом возле сверкающего джипа, не больно-то его умилил. Козел - это был я. А джип - мой работяга "Ниссан Террано", надраенный до блеска по случаю выезда в Москву. Она представила меня:
- Познакомься, Юра. Это Сергей Пастухов, друг доктора Перегудова. Он хочет поговорить со мной. Езжай домой. Сергей привезет меня, не волнуйся.
Он молча кивнул, вернулся к "Запорожцу" и уехал.
- Ревнует, - объяснила она.
- Ничего удивительного.
Она усмехнулась.
- Вот я и напросилась на комплимент. А он не ревновал меня никогда. Он. Никогда.
- А вы его?
- Страшно, ужасно! - сказала она и засмеялась. - Я готова была выцарапать глаза любой, кто на него посмотрит. Потом поняла, что измена для него совершенно невозможна, немыслима. Потому что он жил в предчувствии катастрофы.
За весь вечер она так и не назвала Калмыкова ни по имени, ни по фамилии. Она говорила "для него", "ему", "его". "Он". Иногда мне казалось, что это слово она произносит с большой буквы.
Я стоял у входа в зал и смотрел, как за столиком в мягком свете китайской пагоды сидит и рассеянно вертит в руках деревянную палочку для еды девятнадцатилетняя студентка пединститута, которая имела несчастье полюбить человека, рожденного под черной звездой.
Или счастье.
Я вернулся за стол. Она спросила:
- Вы любите жену?
- Да.
- Вы говорите ей об этом?
- Ну, иногда.
- Нет, - сказала она. - Вы дурак, Сергей. Мужчины все дураки. Об этом нужно говорить каждый день. Утром и вечером. Повторять, как молитву.
- Он повторял?
- Да. Только не всегда вслух. Последний раз он сказал мне это в ту страшную ночь. Прокричал. Он уже был в шлеме и в костюме - в таком, специальном. Он поднимался по лесенке. Она была приставлена к самолету. Летчик уже сидел в кабине и махал ему, торопил. Но он спрыгнул и сказал мне: "Я тебя люблю. Что бы ни случилось, помни это". Двигатели ревели, но я услышала. Потом он улетел. Как ракета. И превратился в звезду.
- Он?
- Самолет. Давайте уйдем, Сергей. Спасибо за ужин. Здесь хорошо. И червячки вкусные. Мы поговорим. У вас есть вопросы. Я отвечу. А сейчас давайте уйдем.
II
Всю дорогу она молчала. Я тоже помалкивал, хотя вопросы шевелились во мне, как в животе китайские червячки.
Когда мы подъехали к ее дому в Сокольниках, было уже темно. В цокольном этаже сверкали витрины супермаркета. Подъездная площадка была заставлена машинами. Между ними сновали юные бизнесмены: помогали перегружать из тележек в багажники продукты, собирали и отвозили тележки в супермаркет, протирали стекла и фары. Я поставил тачку в сторонке под фонарем. Тут же возник какой-то шибздик в надетой задом наперед бейсболке, проворно открыл с пассажирской стороны дверцу и поддержал Галину под локоток, помогая ей спуститься с высокой подножки. Потом обежал джип и жизнерадостно предложил:
- Посторожим тачку, командир? Такая красивая тачка! А ведь без колес не поедет!
Получив от меня червонец, пожелал господам приятного вечера, негромко сказал: "Он здесь". И исчез. Будто его и не было. Так мог исчезать только Муха.
Это и был Муха.
- Идите за мной, - сказала она.
Мы прошли через темный двор к гаражам, пристроенным к высокой бетонной ограде, отделявшей жилые кварталы от парка. Между гаражами был проход. Любовно проделанная дыра в ограде создавала жильцам окрестных домов большие удобства для прогулок с детьми и собаками. Сейчас грунтовая аллейка, освещенная редкими фонарями, была пуста. Шум города отступил, под ногами громко шуршали листья.
- Вы хотели меня о чем-то спросить. Спрашивайте, - разрешила она.
- Самолет, - сказал я. - Что это был за самолет?
- Ой, не знаю. Какой-то черный, страшный. Он стоял в отдельном ангаре, перед ним было три КПП. С аэродрома домой меня вез полковник. Он сказал, что это сверхзвуковой истребитель-перехватчик четвертого поколения. Но я должна об этом забыть.
- С какого аэродрома?
- Понятия не имею. Какой-то военный аэродром. Мы ехали туда сначала по Ленинскому проспекту, потом по Киевскому шоссе. Я думала, во Внуково, но мы проехали мимо.
- Кубинка?
- Может быть.
- Вы сказали: "В ту страшную ночь". Почему страшную?
- Потому что в ту ночь я видела его последний раз. Вечером мы были в Большом театре на "Пиковой даме". Мне было почему-то жутко. Дома он сказал: "Ну что ты? Теперь все будет очень хорошо". Снова я увидела его через четырнадцать лет. На суде. Не расспрашивайте меня больше, Сергей. Не нужно. Пожалуйста. Пожалейте меня.
Она немного помолчала и сказала:
- Нет. Спрашивайте. Спрашивайте о нем. Я ни с кем не говорила о нем. Я не могу говорить о нем с мужем. Я не могу говорить о нем с сыном. Я хочу говорить о нем. Я хочу говорить о нем бесконечно! Ну? Что же вы молчите? Спрашивайте!
- Когда он улетел?
- Пятнадцатого декабря восемьдесят четвертого года.
Я насторожился. В его личном деле значилось:
"5 декабря 1984 года - пропал без вести".
- Вы точно помните?
- Еще бы не точно! Он вернулся из Афганистана после трех лет. Сказал: все, его командировка закончена. За это время он ни разу не приехал, не прислал ни одного письма. Время от времени мне звонили, передавали от него привет и говорили, что с ним все в порядке. Иногда звонил генерал Лазарев, иногда кто-то другой. Я спрашивала, где он. Мне отвечали: на задании. И вот он вернулся. Ему дали большой отпуск, восстановили в академии. Он сказал, что теперь мы будем все время вместе. Какое это было счастье. Я даже боялась радоваться, чтобы его не спугнуть. Я молилась. Как вы думаете, Сергей, Бог есть?
- Есть, - сказал я.
- Нет! - резко возразила она. - В час ночи пятнадцатого декабря в дверь позвонили. Я открыла. Стояли два молодых полковника. Один сказал: пакет для майора Калмыкова. Я пригласила их в комнату. Они отказались. Он вышел. Потом вернулся и сказал: "Мне нужно лететь. Одевайся, проводишь". Во дворе стояла черная "Волга" с антеннами. Полковник сказал: "Попрощайтесь здесь". Он сказал: "Она поедет со мной". Полковник возразил: "Не положено". Он повторил: "Она поедет со мной или вы повезете меня на гауптвахту". Они сдались. Впереди нас шла "Волга" военной автоинспекции с сиреной и мигалками на крыше, сзади какая-то черная "Волга", тоже с мигалками. Самолет уже ждал. Вот и все. Через несколько дней я почувствовала себя плохо. Врач сказал, что я беременна. Я родила сына. Он очень хотел сына. Но он даже не увидел его, потому что пропал без вести. Он так и не видел его. А вы говорите, что Бог есть!
- Видел, - сказал я. - Он приезжал к вашему дому и смотрел на вас и на сына. Издали. Он стоял возле вашего дома и смотрел на вас.
- Я чувствовала, - проговорила она. - Я чувствовала, что что-то происходит. Я не понимала что. Он в Москве?
- Да. Он освободился из лагеря две недели назад. Он не звонил?
- Нет. Он не позвонит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67