Она была замужем, но тем не менее мы стали встречаться. Это продолжалось полгода, и я был уверен, что она любит меня так же, как я ее. Но когда я предложил ей развестись с мужем и уехать со мной, она рассмеялась мне в лицо.
Чендлер отступил на шаг. А я почувствовал, что у меня на лбу выступила испарина.
— В этот раз мне уже было недостаточно было пилы и ножа. Это меня не удовлетворило.
Я наклонился вперед и перешел на шепот.
— Когда я вышел из дома с мешком в руках, была ночь, светила луна. Мне было хорошо видно, как собаки, рыча, рвали зубами куски, ожидая новой порции.
Глаза Чендлера расширились от ужаса. Я встал, подошел к нему почти вплотную и приподнял верхний кусок хлеба на надкусанном сэндвиче, который он дрожащей рукой положил на край стола.
— Я полагаю, Чендлер, что вы знакомы с технологией изготовления сосисок, которые считаете лучшим изобретением человечества. Тогда вам должно быть известно, что оболочки для сосисок поставляют упакованными в картонную коробку. Пятьдесят пять футов оболочек за восемьдесят восемь центов.
Я положил сэндвич на место.
— Вам также должно быть известно, что автомат для набивки сосисок стоит всего тридцать пять долларов.
Я улыбнулся ему так же ласково, как всего каких-нибудь полчаса назад он улыбался мне, и доверительно сообщил:
— Сначала вы отделяете мясо от костей, затем сортируете его — постное, жирное, хрящи — и уже потом режете на подходящие куски.
Тут я посмотрел ему прямо в глаза:
— Ваша жена никогда не уйдет от вас, Чендлер. Она играла со мной. Я любил ее и ненавидел, ненавидел больше, чем кого-либо на свете. Меня буквально преследовала эта картина: собаки, при свете луны рвущие зубами...
Чендлер замер от ужаса.
Наслаждаясь произведенным эффектом, я вкрадчиво спросил, глядя ему прямо в глаза:
— Вы на самом деле полагаете, что Элен гостит у сестры? — И я протянул ему недоеденный сэндвич.
* * *
Когда после похорон мы остались с Элен одни в моей машине, она сказала:
— Я уверена, что Генри ничего не знал о нас. Ума не приложу, почему он покончил с собой в твоем офисе?
Я выехал из кладбищенских ворот и, улыбаясь, ответил:
— Не знаю, может быть, съел что-нибудь неподходящее...
1 2
Чендлер отступил на шаг. А я почувствовал, что у меня на лбу выступила испарина.
— В этот раз мне уже было недостаточно было пилы и ножа. Это меня не удовлетворило.
Я наклонился вперед и перешел на шепот.
— Когда я вышел из дома с мешком в руках, была ночь, светила луна. Мне было хорошо видно, как собаки, рыча, рвали зубами куски, ожидая новой порции.
Глаза Чендлера расширились от ужаса. Я встал, подошел к нему почти вплотную и приподнял верхний кусок хлеба на надкусанном сэндвиче, который он дрожащей рукой положил на край стола.
— Я полагаю, Чендлер, что вы знакомы с технологией изготовления сосисок, которые считаете лучшим изобретением человечества. Тогда вам должно быть известно, что оболочки для сосисок поставляют упакованными в картонную коробку. Пятьдесят пять футов оболочек за восемьдесят восемь центов.
Я положил сэндвич на место.
— Вам также должно быть известно, что автомат для набивки сосисок стоит всего тридцать пять долларов.
Я улыбнулся ему так же ласково, как всего каких-нибудь полчаса назад он улыбался мне, и доверительно сообщил:
— Сначала вы отделяете мясо от костей, затем сортируете его — постное, жирное, хрящи — и уже потом режете на подходящие куски.
Тут я посмотрел ему прямо в глаза:
— Ваша жена никогда не уйдет от вас, Чендлер. Она играла со мной. Я любил ее и ненавидел, ненавидел больше, чем кого-либо на свете. Меня буквально преследовала эта картина: собаки, при свете луны рвущие зубами...
Чендлер замер от ужаса.
Наслаждаясь произведенным эффектом, я вкрадчиво спросил, глядя ему прямо в глаза:
— Вы на самом деле полагаете, что Элен гостит у сестры? — И я протянул ему недоеденный сэндвич.
* * *
Когда после похорон мы остались с Элен одни в моей машине, она сказала:
— Я уверена, что Генри ничего не знал о нас. Ума не приложу, почему он покончил с собой в твоем офисе?
Я выехал из кладбищенских ворот и, улыбаясь, ответил:
— Не знаю, может быть, съел что-нибудь неподходящее...
1 2