Их привело сюда желание бросить последний взгляд на то, что осталось от Воана, и это казалось вполне закономерным. Я представил себе, как они объезжают автостоянки и трассы, отмеченные в их памяти одержимостью Воана, а теперь еще и освященные объятиями этой медработницы с ее покалеченной любовницей. Меня радовало, что Елена Ремингтон становилась все более извращенной, находя блаженство в шрамах и травмах Габриэль.
Когда они уехали – рука Елены покоилась на плече сдающей назад Габриэль, – мы с Кэтрин побрели среди автомобилей. Я заметил, что все еще несу в ладони сперму. Протягивая руку сквозь выбитые стекла, я освящал своим семенем приборные панели и циферблаты, прикасаясь к этим травматическим зонам в их наиболее деформированных точках. Мы остановились возле моей машины, остатки салона блестели от крови и слизи Воана. Приборную панель покрывало густое пятно человеческих тканей, словно кто-то разбрызгал кровь из пульверизатора для краски. Семенем из своей ладони я отметил смятые переключатели и циферблаты, в последний раз обозначив контуры присутствия Воана на сиденье. Казалось, в складках этих исковерканных сидений еще хранится отпечаток его ягодиц. Я размазал сперму по сиденью, потом отметил острый шпиль рулевой колонки – кровавую пику, торчащую из приборной панели.
Мы с Кэтрин отступили, глядя на эти бледные пятнышки жидкости, поблескивающие в темноте, первые созвездия нового зодиака наших сознаний. Я положил руку Кэтрин себе на талию, и мы побрели среди бесхозных машин. Ее пальцы прижимались к мышцам моего живота. Я уже начал разрабатывать фрагменты собственной автокатастрофы.
А между тем по мосту развязки течет непрерывный поток машин. Со взлетных полос аэропорта поднимаются лайнеры, неся остатки семени Воана к приборным панелям и радиаторным решеткам тысяч сталкивающихся машин, к раздвинутым ногам миллионов пассажиров.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51