Варвара Сергеевна. Что?
Шарманщик. Я трепаться, сударыня, не люблю, а только у меня музыка для свежего воздуха приспособлена.
Варвара Сергеевна. Это не что иное, как просто жуль­ничество. Зачем вы раньше со мною уславливались?
Шарманщик. Я думал – у вас именины или еще пьянство ка­кое-нибудь, а так, один на один, я в жилом помещении играть не согласен.
Варвара Сергеевна. Но поймите, что мы выживаем.
Шарманщик. Я вижу, что вы выживаете. Нынче очень много лю­дей из ума выживают, потому как старые мозги нового ре­жима не выдерживают.
Варвара Сергеевна. Мы вовсе не из ума выживаем, а жильца.
Шарманщик. Ах, жильца, ну это дело другое. За что же вы его, сударыня, выживаете?
Варвара Сергеевна. За то, что он хулиган. Можете себе пред­ставить, он из меня девушку до конца моей жизни делает.
Шарманщик. Да ну?! Как же он из вас, сударыня, девушку де­лает?
Варвара Сергеевна. Вы, наверное, не заметили, что я неве­ста. Так вот, я невеста! Ну а брат мой, Павел Сергеевич, нын­че мне утром на этого жильца ультиматум поставил. Если ты, говорит, из квартиры его не выживешь, ты у меня из деви­ческого состояния не выйдешь.
Шарманщик. Ну это, конечно, обидно, потому что девическое состояние вроде собаки на сене: ни себе, ни людям.
Варвара Сергеевна. Именно. Вот мы с маменькой и решили его пением выжить.
Шарманщик. Так. Вы какую музыку больше обожаете?
Варвара Сергеевна. Церковную.
Шарманщик. У меня, барышня, инструмент светский, он церков­ной музыки не играет.
Варвара Сергеевна. Ну играйте, какую умеете, только по­громче.
Шарманщик играет, Варвара Сергеевна поет. Голос Насти:«Потерпите минутку, я сейчас!» Вбегает Настя.
Явление восьмое
Варвара Сергеевна, шарманщик, Настя.
Настя. Батюшки, живая, смотри, живая. Мать Пресвятая Бого­родица, как есть живая!
Варвара Сергеевна. Кто? Кто? Кто живая? Кто живая?
Настя. Да вы, Варвара Сергеевна, живая, как, ей-богу, живая.
Варвара Сергеевна. Ты что, рехнулась или с ума сошла?
Настя. Да как же, Варвара Сергеевна, я сейчас с нижней кухаркой на кухне стою, а она мне и говорит: «Никак, говорит, вашу Варвару Сергеевну режут, потому что она не своим голосом кричит».
Варвара Сергеевна. Как это не своим голосом, во-первых, у меня свой такой голос, а во-вторых, ты дура. Ну, хватит с тебя разговоров, танцуй.
Настя. Чего? Это?
Варвара Сергеевна. Танцуй, говорю!
Настя. Я, барышня, танцами не занимаюсь.
Варвара Сергеевна. Как не занимаешься? Если ты к нам на всякую черную работу нанялась, то ты не имеешь полного пра­ва отказываться, раз тебе говорят танцуй, то, значит, танцуй. Играйте, играйте, милостивый государь. Пойте, пойте сильней. Что же я такое делаю. Стойте, стойте, стойте скорей. Настя, пойди-ка сюда. Понюхай меня, я не выдохлась? Ну! Что? Как? Пахну?
Настя. Немного пахнете.
Варвара Сергеевна. Ну слава богу. А то ведь от этих танцев из меня весь аромат после парикмахерской улетучиться мо­жет. А я его для Валериана Олимповича берегу.
Шарманщик. Я думаю, что он теперь, наверное, укладывается, сударыня, потому я даже запрел.
Настя. Кто укладывается?
Варвара Сергеевна. Иван Иваныч.
Настя. Иван Иваныч? Их нет.
Варвара Сергеевна. Где же он?
Настя. Они-с…
Варвара Сергеевна. Да.
Настя. Иван Иваныч…
Варвара Сергеевна. Ну да!
Настя. В горшке.
Варвара Сергеевна. Где?
Настя. То есть… Я хотела сказать, что они, наверное, того-с, вы­шли…
Варвара Сергеевна. Значит, мы задаром играли.
Шарманщик. Нет.
Варвара Сергеевна. Что нет?
Шарманщик. То нет. Это вы пели задаром, а мне за игру будьте любезны заплатить, что причитается.
Варвара Сергеевна. Погодите, вы кто?
Шарманщик. Как кто?
Варвара Сергеевна. Так, кто?
Шарманщик. Я… народный артист.
Варвара Сергеевна. Нет, вы из какого класса вышли?
Шарманщик. Из второго. Церковноприходского училища.
Варвара Сергеевна. Я не про то говорю, вы из рабочего класса?
Шарманщик. Нет, я из искусственного – музыкант-самоучка.
Варвара Сергеевна. Ах, какая досада.
Шарманщик. А вам на что?
Варвара Сергеевна. Это не мне, а моему брату. Я ему, види­те ли вы, родственников из рабочего класса обещала найти.
Шарманщик. Родственников?
Варвара Сергеевна. Именно. К нему, видите ли, сегодня из большевистской партии с визитом придут, а у него родствен­ников из рабочего класса нету.
Шарманщик. Что же вы ими раньше не обзавелись, барышня?
Варвара Сергеевна. Раньше такие родственники в хозяйстве не требовались.
Шарманщик. Как же вы теперь, барышня, устроитесь?
Варвара Сергеевна. Надо каких-нибудь пролетариев на­прокат взять, да только где их достанешь.
Шарманщик. Ну, такого добра достать нетрудно.
Варвара Сергеевна. А вы не можете этого сделать?
Шарманщик. Отчего не могу?
Варвара Сергеевна. У нас, знаете, кулебяка с визигой на се­годня приготовлена и потом всевозможные конфеты ланд­рин. Вообще, мы для рабочего класса ничего не пожалеем.
Шарманщик. Ну, это для тела, а для души?
Варвара Сергеевна. Как для души?
Шарманщик. Выпивка, например, у вас будет?
Варвара Сергеевна. Будет.
Шарманщик. Будет?
Варвара Сергеевна. Будет.
Шарманщик. Не понимаю, как это у меня память отшибло.
Варвара Сергеевна. А что?
Шарманщик. Ведь я, оказывается, сам из рабочего класса.
Варвара Сергеевна. Ах какой сюрприз!
Шарманщик. Вам, барышня, в каком количестве родственники требуются?
Варвара Сергеевна. Я думаю, человек пять хватит, на каж­дого коммуниста по родственнику.
Шарманщик. Ну а я думаю, на каждого родственника по бу­тылке.
Варвара Сергеевна. В таком случае я вас жду.
Шарманщик. Будьте покойны.
Настя и шарманщик уходят.
Явление девятое
Варвара Сергеевна одна.
Варвара Сергеевна. Столько забот, столько забот, и ника­кого развлечения. Один раз в месяц в парикмахерскую вы­просишься, вот и все удовольствие. В церковь меня мамаша не пускает, говорит, там убьют. В бани теперь всякая шантрапа ходит, так что даже не интересно мыться. Вообще, интеллигентной девушке в создавшемся положении пойти некуда. Одно интересно узнать: понравлюсь ли я Валериа­ну Олимповичу или не понравлюсь. По-моему, понравлюсь. У меня очень душа и ресницы хорошие. И потом, мне улыб­ка очень к лицу, только жалко, что она в этом зеркале не помещается.
Явление десятое
Варвара Сергеевна, Павел Сергеевич.
Павел Сергеевич. Варька, ты зачем рожи выстраиваешь? А?
Варвара Сергеевна. А разве мне не к лицу?
Павел Сергеевич. При такой физиономии, как твоя, всякая рожа к лицу, только нужно, Варвара, и о брате подумать: к лицу, мол, ему такая сестра или нет.
Варвара Сергеевна. Это вовсе не рожа, Павлушенька, а улыбка.
Павел Сергеевич. Улыбка! Я тебе как честный человек гово­рю: если ты нынче вечером перед моими гостями такими улыбками улыбаться будешь, я от тебя отрекусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15