— Вы же сами видите.
Мэтр Лорсэ не обратил на ее слова никакого внимания.
— Это золото, — продолжал он очень спокойно и взвешенно — оценивается в двести тысяч франков, верно?
Шарп расхохотался:
— Ваш любезный Дюко успел половину просадить.
— Вот как? Тогда в сто тысяч франков, — заметил Лорсэ все также спокойно, и ему легко было сохранять спокойствие: даже половина суммы равнялась пятидесяти тысячам фунтов стерлингов, а чтобы жить в роскоши, достаточно было двухсот фунтов в год. С пятидесятью тысячами он мог бы жить по-царски.
— Я ведь был не один, — сказал Шарп. — Спросите своего дружка сержанта.
Он дернул головой в сторону Шаллона.
— Со мной был генерал Калвэ. Вы что думаете, ему золотишко не требовалось?
Лорсэ посмотрел на Шаллона, который неохотно кивнул.
— Был там Калвэ, мэтр, — подтвердил он.
Адвокат пожал плечами.
— И вы разделили сокровище, — согласился он. — Но все равно, осталась приличная сумма.
Шарп промолчал.
— Вдарить ему, мэтр? — предложил Шаллон.
— Я презираю насилие, — не без раздражения заявил адвокат. — К нему прибегают только глупцы и неумехи. Всегда можно договориться. Скажите правду, майор, — обратился он к Шарпу. — Не могли же вы потратить все?
Шарп вздохнул, словно подчиняясь неизбежности.
— Осталось тысяч сорок, — признался он, и услышал, как Люсиль ахнула от изумления. — Может, и побольше, — добавил он явно нехотя.
Анри Лорсэ облегченно улыбнулся. Он опасался, что его долгие поиски могут кончиться ничем, и хотя сорок тысяч франков было меньше, чем он рассчитывал, все же по нынешним тяжелым временам это было приличное состояние.
— Скажите нам, где деньги, майор, — сказал он, — мы заберем их и оставим вас в покое.
Теперь настала очередь улыбаться Шарпу.
— Они в банке, Лорсэ, в банке месье Плакэ на рю Дюавиль в Кане. В большом, обитом железом сундуке, запертом в каменном подвале за покрытой железом дверью, и месье Плакэ хранит один ключ от двери, а я второй.
Сержант Шаллон сплюнул в очаг, и потеребил одну из своих косиц.
— Все он врет, — прорычал он адвокату. — Но я из него правду выбью!
— Выбивай, сержант, — сказал Шарп. — Потом можешь разобрать замок по камешку, все равно ничего не найдешь. И что ты тогда станешь делать?
— Снова за тебя примусь, — предложил Шаллон. — А потом заберу все, что мы насобирали, и все, что захотим.
Он посмотрел на Люсиль, которая, несмотря на простую одежду, была на редкость хороша. У нее была гладкая нежная кожа, иссиня черные волосы, большие темные глаза и щедрый рот. Она излучала безмятежное спокойствие, так что порой в деревне говорили, что она выглядит точь-в-точь как Матерь Божья, но для Шаллона это была всего лишь еще одна женщина, которую можно взять, надругаться и бросить.
— Все, что захотим, — повторил Шаллон.
Шарп промолчал. Лицо его оставалось бесстрастным. Но мэтра Лорсэ от грубости сержанта передернуло:
— Нам нужно только золото императора, — произнес он тоном, в котором ясно читался упрек Шаллону, — и, конечно, вот это, — он взял рубин.
— Это тоже принадлежало Бонапарту, — сказал Шарп. — И сколько-то за него выручить можно.
— Но не сорок тысяч франков, — заметил Лорсэ.
Он бережно опустил камень в карман жилета, потом извлек из своего саквояжа листок бумаги, перо и бутылочку чернил.
— Напишите месье Плакэ, — велел он Шарпу, подтолкнув в его сторону бумагу и перо, — что ваш добрый друг мэтр Лорсэ берет на себя хранение золота.
— Не сработает, — решительно ответил Шарп, не сводя с адвоката взгляда.
— Должно сработать! — бросил Лорсэ, впервые проявляя признаки нетерпения.
Шарп вздохнул и потряс головой.
— У меня жена в Англии, Лорсэ, — сказал он, — и эта вороватая баба увела все мои деньги только потому, что я написал моему лондонскому банкиру, что ей можно доверять. Так что месье Плакэ и я заключили соглашение. Он не отдаст деньги никому, кроме меня, — он постучал себя по груди. — Только меня. Лично.
Лорсэ взглянул на Люсиль, которая, хотя и была потрясена тем, что ничего ни о каких соглашениях не слышала, все-таки сумела кивнуть.
— Это правда, — прошептала она, имея в виду, что Джейн Шарп действительно обокрала своего мужа, хотя сказал ли он правду обо всем остальном, она понятия не имела.
— Я должен явиться в банк сам, с собственным ключом, — продолжал Шарп. — А иначе — шиш!
— И где этот ключ? — требовательно спросил Лорсэ.
Шарп взглянул на прибитую к кухонной двери вешалку для ключей, Лорсэ кивнул в знак согласия, Шарп поднялся и снял с гвоздя тяжелый черный ключ, на вид старый как мир, и Люсиль наконец стала догадываться, что он что-то затеял, потому что это был ключ не от подвала в Кане, а от давно заброшенной замковой часовни.
Шарп швырнул ключ Лорсэ.
— Отвезёте меня с ключом в Кан, Лорсэ, и получите свои денежки.
— Сколько до Кана? — спросил Лорсэ.
— На телеге — часа три, — ответил Шарп, — а телегу брать придется, потому что сорок тысяч франков золотом потянут почти на тонну. Час чтобы нагрузить телегу, и еще часа три с половиной, чтобы вернуться. Это если снега не будет.
— Тогда молитесь, чтобы его не было, — сказал Лорсэ, — потому что если вы не вернетесь к вечеру, я буду вынужден заключить, что вы нас предали и предоставлю сержанту Шаллону разбираться с вашей семьей.
Он замолчал, явно ожидая от Шарпа какой-то реакции, но лицо англичанина по-прежнему ничего не выражало.
— Мне не хотелось бы доводить до этого, майор, потому что я презираю насилие.
Он положил ключ на стол.
— С вами отправится капрал Лебек с двумя людьми. Начнете звать на помощь, капрал вас убьет. Но сделаете то, о чем я вас прошу, и все мы переживем этот день, хотя вы, — тут он улыбнулся одними губами, — станете гораздо беднее.
Шарп забрал ключ.
— До вечера я буду здесь, — пообещал он адвокату, и наклонился, чтобы поцеловать Люсиль и сына.
Люсиль вцепилась в него:
— Ричард!
Он осторожно высвободил воротник из ее пальцев.
— Присмотри за Патриком, детка, — сказал он и поцеловал ее снова. — Я вернусь.
Именно это он и собирался сделать.
* * * * *
Капрал Лебек и двое его людей смотрели, как Шарп запрягает лошадей. Лошади были старые, и ходили медленным усталым шагом: большую часть своей жизни они провели, таская тяжелые французские пушки, а теперь отравляли жизнь Шарпу, который никогда не любил и не понимал этих животных. Шарп закинул вожжи на облучок, и собрался было сесть, но Лебек ему не доверял, и велел править одному из своих людей. Шарп устроился сзади, а Лебек приподнял полу тяжелой шинели и показал ему пистолет.
— Надо было пристрелить тебя еще в Неаполе, — сказал капрал.
— Так ты был с Дюко, когда мы пришли за золотом? — спросил Шарп. — Я тебя не помню.
— Зато я тебя помню, — ответил Лебек, и крикнул, чтобы открывали ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Мэтр Лорсэ не обратил на ее слова никакого внимания.
— Это золото, — продолжал он очень спокойно и взвешенно — оценивается в двести тысяч франков, верно?
Шарп расхохотался:
— Ваш любезный Дюко успел половину просадить.
— Вот как? Тогда в сто тысяч франков, — заметил Лорсэ все также спокойно, и ему легко было сохранять спокойствие: даже половина суммы равнялась пятидесяти тысячам фунтов стерлингов, а чтобы жить в роскоши, достаточно было двухсот фунтов в год. С пятидесятью тысячами он мог бы жить по-царски.
— Я ведь был не один, — сказал Шарп. — Спросите своего дружка сержанта.
Он дернул головой в сторону Шаллона.
— Со мной был генерал Калвэ. Вы что думаете, ему золотишко не требовалось?
Лорсэ посмотрел на Шаллона, который неохотно кивнул.
— Был там Калвэ, мэтр, — подтвердил он.
Адвокат пожал плечами.
— И вы разделили сокровище, — согласился он. — Но все равно, осталась приличная сумма.
Шарп промолчал.
— Вдарить ему, мэтр? — предложил Шаллон.
— Я презираю насилие, — не без раздражения заявил адвокат. — К нему прибегают только глупцы и неумехи. Всегда можно договориться. Скажите правду, майор, — обратился он к Шарпу. — Не могли же вы потратить все?
Шарп вздохнул, словно подчиняясь неизбежности.
— Осталось тысяч сорок, — признался он, и услышал, как Люсиль ахнула от изумления. — Может, и побольше, — добавил он явно нехотя.
Анри Лорсэ облегченно улыбнулся. Он опасался, что его долгие поиски могут кончиться ничем, и хотя сорок тысяч франков было меньше, чем он рассчитывал, все же по нынешним тяжелым временам это было приличное состояние.
— Скажите нам, где деньги, майор, — сказал он, — мы заберем их и оставим вас в покое.
Теперь настала очередь улыбаться Шарпу.
— Они в банке, Лорсэ, в банке месье Плакэ на рю Дюавиль в Кане. В большом, обитом железом сундуке, запертом в каменном подвале за покрытой железом дверью, и месье Плакэ хранит один ключ от двери, а я второй.
Сержант Шаллон сплюнул в очаг, и потеребил одну из своих косиц.
— Все он врет, — прорычал он адвокату. — Но я из него правду выбью!
— Выбивай, сержант, — сказал Шарп. — Потом можешь разобрать замок по камешку, все равно ничего не найдешь. И что ты тогда станешь делать?
— Снова за тебя примусь, — предложил Шаллон. — А потом заберу все, что мы насобирали, и все, что захотим.
Он посмотрел на Люсиль, которая, несмотря на простую одежду, была на редкость хороша. У нее была гладкая нежная кожа, иссиня черные волосы, большие темные глаза и щедрый рот. Она излучала безмятежное спокойствие, так что порой в деревне говорили, что она выглядит точь-в-точь как Матерь Божья, но для Шаллона это была всего лишь еще одна женщина, которую можно взять, надругаться и бросить.
— Все, что захотим, — повторил Шаллон.
Шарп промолчал. Лицо его оставалось бесстрастным. Но мэтра Лорсэ от грубости сержанта передернуло:
— Нам нужно только золото императора, — произнес он тоном, в котором ясно читался упрек Шаллону, — и, конечно, вот это, — он взял рубин.
— Это тоже принадлежало Бонапарту, — сказал Шарп. — И сколько-то за него выручить можно.
— Но не сорок тысяч франков, — заметил Лорсэ.
Он бережно опустил камень в карман жилета, потом извлек из своего саквояжа листок бумаги, перо и бутылочку чернил.
— Напишите месье Плакэ, — велел он Шарпу, подтолкнув в его сторону бумагу и перо, — что ваш добрый друг мэтр Лорсэ берет на себя хранение золота.
— Не сработает, — решительно ответил Шарп, не сводя с адвоката взгляда.
— Должно сработать! — бросил Лорсэ, впервые проявляя признаки нетерпения.
Шарп вздохнул и потряс головой.
— У меня жена в Англии, Лорсэ, — сказал он, — и эта вороватая баба увела все мои деньги только потому, что я написал моему лондонскому банкиру, что ей можно доверять. Так что месье Плакэ и я заключили соглашение. Он не отдаст деньги никому, кроме меня, — он постучал себя по груди. — Только меня. Лично.
Лорсэ взглянул на Люсиль, которая, хотя и была потрясена тем, что ничего ни о каких соглашениях не слышала, все-таки сумела кивнуть.
— Это правда, — прошептала она, имея в виду, что Джейн Шарп действительно обокрала своего мужа, хотя сказал ли он правду обо всем остальном, она понятия не имела.
— Я должен явиться в банк сам, с собственным ключом, — продолжал Шарп. — А иначе — шиш!
— И где этот ключ? — требовательно спросил Лорсэ.
Шарп взглянул на прибитую к кухонной двери вешалку для ключей, Лорсэ кивнул в знак согласия, Шарп поднялся и снял с гвоздя тяжелый черный ключ, на вид старый как мир, и Люсиль наконец стала догадываться, что он что-то затеял, потому что это был ключ не от подвала в Кане, а от давно заброшенной замковой часовни.
Шарп швырнул ключ Лорсэ.
— Отвезёте меня с ключом в Кан, Лорсэ, и получите свои денежки.
— Сколько до Кана? — спросил Лорсэ.
— На телеге — часа три, — ответил Шарп, — а телегу брать придется, потому что сорок тысяч франков золотом потянут почти на тонну. Час чтобы нагрузить телегу, и еще часа три с половиной, чтобы вернуться. Это если снега не будет.
— Тогда молитесь, чтобы его не было, — сказал Лорсэ, — потому что если вы не вернетесь к вечеру, я буду вынужден заключить, что вы нас предали и предоставлю сержанту Шаллону разбираться с вашей семьей.
Он замолчал, явно ожидая от Шарпа какой-то реакции, но лицо англичанина по-прежнему ничего не выражало.
— Мне не хотелось бы доводить до этого, майор, потому что я презираю насилие.
Он положил ключ на стол.
— С вами отправится капрал Лебек с двумя людьми. Начнете звать на помощь, капрал вас убьет. Но сделаете то, о чем я вас прошу, и все мы переживем этот день, хотя вы, — тут он улыбнулся одними губами, — станете гораздо беднее.
Шарп забрал ключ.
— До вечера я буду здесь, — пообещал он адвокату, и наклонился, чтобы поцеловать Люсиль и сына.
Люсиль вцепилась в него:
— Ричард!
Он осторожно высвободил воротник из ее пальцев.
— Присмотри за Патриком, детка, — сказал он и поцеловал ее снова. — Я вернусь.
Именно это он и собирался сделать.
* * * * *
Капрал Лебек и двое его людей смотрели, как Шарп запрягает лошадей. Лошади были старые, и ходили медленным усталым шагом: большую часть своей жизни они провели, таская тяжелые французские пушки, а теперь отравляли жизнь Шарпу, который никогда не любил и не понимал этих животных. Шарп закинул вожжи на облучок, и собрался было сесть, но Лебек ему не доверял, и велел править одному из своих людей. Шарп устроился сзади, а Лебек приподнял полу тяжелой шинели и показал ему пистолет.
— Надо было пристрелить тебя еще в Неаполе, — сказал капрал.
— Так ты был с Дюко, когда мы пришли за золотом? — спросил Шарп. — Я тебя не помню.
— Зато я тебя помню, — ответил Лебек, и крикнул, чтобы открывали ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11