Да те же, кто финансировал и другие вооруженные группировки моджахедов, которые вели священную войну (джихад) против советского вмешательства. Все, кто не находился в плену идеологических схем, знали, что главным покровителем, финансистом и поставщиком оружия для моджахедов
Воины Талибана
были пакистанские секретные службы, в свою очередь игравшие роль посредника для секретных служб США, Саудовской Аравии и других арабских стран, Китая и Израиля. Но лидеры моджахедов из широко известных «7 пешаварских партий» имели также и свои собственные источники финансирования. Под прикрытием мощного пакистанского лобби, которое было тройным узлом связано с армией и секретными службами Исламабада, моджахеды занимались торговлей наркотиками, собирали дань с проходящих караванов, вплоть до того, что за отдельную плату сопровождали грузы до места назначения. Первое время казалось, что Талибан ничем не отличается от уже существующих банд. Однако после взятия талибами Кандагара стало ясно, что речь идет о настоящей армии. И тогда вопрос о том, что представляет собой это движение, приобрел совсем другой характер.
Пуштунские племена
Самое простое – это определить этнический состав движения Талибан. Вначале оно опиралось главным образом на пуштунов дурани с юга Афганистана. Пуштунские племена составляют самую многочисленную народность в стране, но южные племена (дурани) заметно отличаются – в одежде, семейных традициях – от племен, живущих на севере (гильзаи). Известно, что в прошлом «северяне» и «южане» часто враждовали друг с другом. Учтем этот момент – он важен для того, чтобы выяснить: до какой степени талибы в состоянии поддерживать этническое единство пуштунов. По оценкам многих авторитетных пакистанских наблюдателей, движение Талибан, опиравшееся вначале на племена дурани, впоследствии трансформировалось в общепуштунское движение. С другой стороны, те же пакистанские аналитики считают, что при всей сплоченности талибов, особенно в первые годы после их прихода к власти, межплеменные противоречия все же давали о себе знать.
Но, даже оставив в стороне этот вопрос, совершенно очевидно, что исключительно пуштунский, то есть моноэтнический, характер движения Талибан изначально ставит под сомнение – или крайне затрудняет –любую возможность достичь согласия с другими этнонациональными группами в Афганистане. Трудно представить, что талибы могут коренным образом изменить облик своего движения. Зато не исключено, что движение угаснет само по себе и так же внезапно исчезнет, как и внезапно появилось. Как мы далее увидим, это предположение вовсе не лишено основания.
Второй момент, на который сразу обращаешь внимание: талибы – приверженцы суннитского течения в исламе. Надо, правда, признать, что контуры их религиозной и политической философии довольно размыты, несмотря на то, что прошло уже восемь лет после их первых официальных заявлений политико-программного характера. Они утверждают, что хотят построить «истинное исламское общество». На своей первой пресс-конференции в Пешаваре в начале 1995 г. лидеры движения выступили против демократических выборов, поскольку выборы-де «не соответствуют исламу».
Было бы явным преувеличением считать, что талибы преуспели в государственном строительстве. В этой сфере они ограничились переименованием страны в «Исламский Эмират Афганистана». Создается впечатление, что у них вообще отсутствуют какие-либо концепции или идеи на этот счет. Зато были восстановлены многие средневековые нормы и запреты, среди которых: запрет на работу и получение образования для женщин, обязанность мужчин носить головной убор и бороду, обязанность женщин появляться на людях только в парандже. Запрещено слушать радио, смотреть телевидение, слушать музыку и играть на музыкальных инструментах. Запрещены были кино и другие массовые зрелища. Все кинотеатры в стране были или разрушены, или превращены в места для молитв.
На всей подконтрольной Талибану территории установился режим беспросветного террора, хотя идеологическая ярость талибов никоим образом не основана на суннитских заповедях, которые значительно уступают в жестокости тому, что предписывает ислам шиитского толка. Это еще один парадокс в данной истории. Впрочем, вернемся к нему, когда будем говорить о враждебности талибов к шиитскому Ирану.
А пока обратимся к начальному этапу бурного и ошеломляющего появления этой политической и военной силы. Но прежде чем отбросить искусственно созданные легенды о непобедимом, истинно народном и, главное, стихийном движении, перейдем к критическому анализу Талибана, попробуем вкратце восстановить хронологию событий того периода.
К началу 1995 г. под контролем талибов находятся 7 из 28 афганских провинций: Кандагар, Забул, Гильменд, Урузган, Газни, Пактия и Нимруз. 14 февраля 1995 г. отряды талибов уже на подступах к Кабулу и начинают массированное наступление на столицу с юга. Буквально за считанные месяцы решительным образом изменилась вся ситуация внутри страны. Еще совсем недавно не существовавшее войско «студентов» наносит поражения одной партии моджахедов за другой. Почему это стало возможно?
Талибам в тот период противостояло слабое и раздираемое противоречиями правительство Бурхануддина Раббани – последний отголосок джихада той «священной войны» 1979-1989 гг. против советского вмешательства. После вывода советских войск президент Наджибулла смог продержаться у власти до апреля 1992 г. На первых порах – пока Горбачев оставался президентом СССР, то есть до конца 1991 г., – Наджибулла получал по воздушному мосту из Ташкента и Душанбе продовольствие, военное снаряжение и боеприпасы, запчасти к боевой технике. После краха Советского Союза и прихода Бориса Ельцина к власти в России Наджибулла достаточно быстро понял, что поддержка Москвы скоро прекратится. К сожалению, альтернативы ей не нашлось.
Единственным выходом из создавшегося положения могла бы стать помощь Индии, которая в свою очередь была крайне обеспокоена пакистанским давлением на Кашмир. Индия опасалась, что после победы моджахедов в Афганистане легионы исламских фанатиков, прекрасно вооруженных, с большим опытом партизанской войны, могли бы появиться в зоне нового потенциального индо-пакистанского конфликта. В период 1991-1992 гг. Наджибулла неоднократно приезжал в Дели в надежде, что ему помогут с оружием и продовольствием. Но правительство Нарасимха Рао было не в состоянии в одиночку заменить распавшийся Советский Союз.
Индия не раз пыталась, не афишируя, поддержать Наджибуллу, но из-за отсутствия прямых коммуникаций с Кабулом и высокого риска, связанного с установлением воздушного моста, Дели пришлось отказаться от этих попыток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Воины Талибана
были пакистанские секретные службы, в свою очередь игравшие роль посредника для секретных служб США, Саудовской Аравии и других арабских стран, Китая и Израиля. Но лидеры моджахедов из широко известных «7 пешаварских партий» имели также и свои собственные источники финансирования. Под прикрытием мощного пакистанского лобби, которое было тройным узлом связано с армией и секретными службами Исламабада, моджахеды занимались торговлей наркотиками, собирали дань с проходящих караванов, вплоть до того, что за отдельную плату сопровождали грузы до места назначения. Первое время казалось, что Талибан ничем не отличается от уже существующих банд. Однако после взятия талибами Кандагара стало ясно, что речь идет о настоящей армии. И тогда вопрос о том, что представляет собой это движение, приобрел совсем другой характер.
Пуштунские племена
Самое простое – это определить этнический состав движения Талибан. Вначале оно опиралось главным образом на пуштунов дурани с юга Афганистана. Пуштунские племена составляют самую многочисленную народность в стране, но южные племена (дурани) заметно отличаются – в одежде, семейных традициях – от племен, живущих на севере (гильзаи). Известно, что в прошлом «северяне» и «южане» часто враждовали друг с другом. Учтем этот момент – он важен для того, чтобы выяснить: до какой степени талибы в состоянии поддерживать этническое единство пуштунов. По оценкам многих авторитетных пакистанских наблюдателей, движение Талибан, опиравшееся вначале на племена дурани, впоследствии трансформировалось в общепуштунское движение. С другой стороны, те же пакистанские аналитики считают, что при всей сплоченности талибов, особенно в первые годы после их прихода к власти, межплеменные противоречия все же давали о себе знать.
Но, даже оставив в стороне этот вопрос, совершенно очевидно, что исключительно пуштунский, то есть моноэтнический, характер движения Талибан изначально ставит под сомнение – или крайне затрудняет –любую возможность достичь согласия с другими этнонациональными группами в Афганистане. Трудно представить, что талибы могут коренным образом изменить облик своего движения. Зато не исключено, что движение угаснет само по себе и так же внезапно исчезнет, как и внезапно появилось. Как мы далее увидим, это предположение вовсе не лишено основания.
Второй момент, на который сразу обращаешь внимание: талибы – приверженцы суннитского течения в исламе. Надо, правда, признать, что контуры их религиозной и политической философии довольно размыты, несмотря на то, что прошло уже восемь лет после их первых официальных заявлений политико-программного характера. Они утверждают, что хотят построить «истинное исламское общество». На своей первой пресс-конференции в Пешаваре в начале 1995 г. лидеры движения выступили против демократических выборов, поскольку выборы-де «не соответствуют исламу».
Было бы явным преувеличением считать, что талибы преуспели в государственном строительстве. В этой сфере они ограничились переименованием страны в «Исламский Эмират Афганистана». Создается впечатление, что у них вообще отсутствуют какие-либо концепции или идеи на этот счет. Зато были восстановлены многие средневековые нормы и запреты, среди которых: запрет на работу и получение образования для женщин, обязанность мужчин носить головной убор и бороду, обязанность женщин появляться на людях только в парандже. Запрещено слушать радио, смотреть телевидение, слушать музыку и играть на музыкальных инструментах. Запрещены были кино и другие массовые зрелища. Все кинотеатры в стране были или разрушены, или превращены в места для молитв.
На всей подконтрольной Талибану территории установился режим беспросветного террора, хотя идеологическая ярость талибов никоим образом не основана на суннитских заповедях, которые значительно уступают в жестокости тому, что предписывает ислам шиитского толка. Это еще один парадокс в данной истории. Впрочем, вернемся к нему, когда будем говорить о враждебности талибов к шиитскому Ирану.
А пока обратимся к начальному этапу бурного и ошеломляющего появления этой политической и военной силы. Но прежде чем отбросить искусственно созданные легенды о непобедимом, истинно народном и, главное, стихийном движении, перейдем к критическому анализу Талибана, попробуем вкратце восстановить хронологию событий того периода.
К началу 1995 г. под контролем талибов находятся 7 из 28 афганских провинций: Кандагар, Забул, Гильменд, Урузган, Газни, Пактия и Нимруз. 14 февраля 1995 г. отряды талибов уже на подступах к Кабулу и начинают массированное наступление на столицу с юга. Буквально за считанные месяцы решительным образом изменилась вся ситуация внутри страны. Еще совсем недавно не существовавшее войско «студентов» наносит поражения одной партии моджахедов за другой. Почему это стало возможно?
Талибам в тот период противостояло слабое и раздираемое противоречиями правительство Бурхануддина Раббани – последний отголосок джихада той «священной войны» 1979-1989 гг. против советского вмешательства. После вывода советских войск президент Наджибулла смог продержаться у власти до апреля 1992 г. На первых порах – пока Горбачев оставался президентом СССР, то есть до конца 1991 г., – Наджибулла получал по воздушному мосту из Ташкента и Душанбе продовольствие, военное снаряжение и боеприпасы, запчасти к боевой технике. После краха Советского Союза и прихода Бориса Ельцина к власти в России Наджибулла достаточно быстро понял, что поддержка Москвы скоро прекратится. К сожалению, альтернативы ей не нашлось.
Единственным выходом из создавшегося положения могла бы стать помощь Индии, которая в свою очередь была крайне обеспокоена пакистанским давлением на Кашмир. Индия опасалась, что после победы моджахедов в Афганистане легионы исламских фанатиков, прекрасно вооруженных, с большим опытом партизанской войны, могли бы появиться в зоне нового потенциального индо-пакистанского конфликта. В период 1991-1992 гг. Наджибулла неоднократно приезжал в Дели в надежде, что ему помогут с оружием и продовольствием. Но правительство Нарасимха Рао было не в состоянии в одиночку заменить распавшийся Советский Союз.
Индия не раз пыталась, не афишируя, поддержать Наджибуллу, но из-за отсутствия прямых коммуникаций с Кабулом и высокого риска, связанного с установлением воздушного моста, Дели пришлось отказаться от этих попыток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43