Ведь полицейские никогда не возвращаются на место совершенного ими преступления.
Я перелез через решетку ограды и принялся собирать хворост и ветки, опавшие с деревьев. Потом направился в самый глухой уголок парка. С помощью коробка спичек, похищенного из дома Старика, я развел огонь и стал ждать. Пожар устраивать я не собирался: мой костерок едва теплился в ночи. Застыв в нетерпении, я ждал, и минуты казались невыносимо долгими. Молния не ударила в мою горящую купину, таинственный голос не воззвал ко мне из кучи хвороста. Не слышалось и громов Господних. Поначалу я был разочарован, но в конце концов даже обрадовался: разум восторжествовал. Уф-ф, у меня нет ничего общего с Моисеем! Ни дикая пустыня, ни мстительный бог не ожидали меня на переломе века. Несчастья обойдут моих близких стороной. Наше славное местечко будет долгие века жить в мире. Я не стану птицей, несущей зловещие предзнаменования. А если бы еще удалось избежать первой брачной ночи в объятиях кузины Руфи, то жизнь моя развернется далее подобно красному ковру на ступенях Шенбруннского дворца.
В ту ночь я заснул сном праведника.
Солнечный луч коснулся моего лица; я открыл глаза, но тут же снова зажмурился, ослепленный сиянием дня. Кто-то ласково погладил меня по лбу, потом поцеловал в щеку. Чья-то рука вжалась между моими бедрами и стала поглаживать пенис. Сомневаться не приходилось: я попал в Рай. Ночью меня хладнокровно убили, без шума, чтобы не беспокоить окрестных жителей. Этим летним утром жизнь моя окончилась. Так я и не успел ни вызволить свой народ из изгнания, ни даже открыть вакцину против туберкулеза. Какой ужасный конец!
7
Ангел, который явился по мою душу, был вполне земным и плотским, обладал запасом сладострастия, способного соблазнить всех святых, и звался Таней. Это она нашла меня. Как только я открыл глаза, она отдернула руку – по-моему, весьма некстати. Мне так хотелось хоть раз бездумно насладиться текущим днем!
Однако эрекция моя вся пропала, когда горничная Фрейдов стала описывать, какие волнения вызвал мой уход в доме по Берггассе, 19. Тетушка Марта лишилась сна. Старик изрыгал пену и грыз удила. Меня искали в гостиницах, больницах, в синагогах. И в бордели тоже заглядывали: Старик знал мою озабоченность. Полиция шла по моим следам. Слава богу, что в то время хоть гестапо там не было!
А Таня знала мои излюбленные места. Она догадывалась, что последним моим прибежищем станет Пратер. Уже пять дней, как она выслеживала меня там. Накануне сторож описал ей мои приметы. Похоже, здесь к каждой двери был приставлен свой предатель.
– Что ты намерена предпринять? – спросил я у Тани.
Солнечные лучи ласкали ее голые плечи. Сколько раз подглядывал я за этим гибким телом в замочную скважину прежде, чем уединиться в своей комнате и предаться самоуслаждению. Я снова стал напрягаться.
– Обещай, что ни за какие деньги не поведешь меня снова к Фрейдам! – умолял я.
Она поклялась, что не сделает этого, а потом поцеловала меня в губы – впервые в моей жизни. Даже сейчас, когда рот мой напоминает перезрелый плод, хранящий прикосновение созданий навеки исчезнувших, я ощущаю в уголках губ вкус того поцелуя, аромат персика и розмарина.
Мы ушли из парка обнявшись.
По мере того, как поезд набирал скорость, Вена уплывала в густой туман. Я молился, чтобы этот город поглотил когда-нибудь разлив Дуная – на веки вечные, целиком и полностью. Улицы, дворцы, даже цветущие сады – от всего этого разило смертью. Золото, покрывающее фасады Шенбрунна, на солнце оказывалось золой. Когда последний дом утонул в дымке, угрожающие рожи полицейских, подозрительные взгляды туземцев, даже фрейдовские сальные мыслишки – все улетучилось. Яркий свет лился на обнаженные до колен ноги моей спутницы, спящей напротив.
Поезд углубился в темный лес. Когда деревья немного расступались, открывалось небо над гигантскими вершинами. Надвигалась гроза. Твердь земная вздрогнула. Ей вторили громы и молнии. Над каким-то ледником в тяжелых серых тучах открылся вдруг просвет, и луч божественного света проник сквозь окно ко мне. Это была волшебная гора.
Таня уснула быстро, крепким сном, которому не мешали ни свистки локомотива, ни подвывание поезда, вырывавшегося из туннелей. Я молча созерцал силуэт моей подруги, погруженной в сон, подробно изучал черты ее лица, формы тела, подолгу задерживаясь на изящно выточенных бедрах; их покрывал светлый, нежный пушок, я мог это видеть, потому что подол цветастого платья слегка задрался. И тут я осознал, что под складками тонкой ткани, обтянувшей ее бедра, таится самый настоящий женский лобок! В душе моей боролись восторг и страх. Мне довелось узреть – почти узреть – тайну женского пола!
На что это может быть похоже? Такое же красивое, как грудь? Или грязное, как задница Гедеона? В школе сведения, предоставленные Шимоном и Ароном, которые, в свою очередь, пользовались данными из достойного доверия источника, а именно от их сестры, привели меня к заключению, что это некое отверстие, снабженное губами, Я сходил в библиотеку и тайком порылся в большом словаре, в поисках точного описания. На «П» я ничего не нашел, зато на «В» имелась статья «Влагалище», которая все разъяснила: «канал, соединяющий вульву с маткой. См. растяжение в., сокращение в.». Я представил себе эту штуку и содрогнулся: получалось что-то вроде улитки с большим ртом, переходящим в громадную глотку. Я рискнул расспросить Гломика Всезнайку; глаза учителя потемнели, брови грозно сошлись на переносице. Он молча встал и пересел на другой стул, подальше, да еще и повернулся ко мне спиной. Я вышел из комнаты, повесив голову, в гробовом молчании. Случись эта сцена при свидетелях, меня бы точно побили камнями.
И вот сегодня влагалище было так близко, что я мог бы до него дотронуться! Кто знает, может быть, такой оказии больше никогда и не представится? Я тихонько опустился на колени у Таниных ног, и в душе моей зрела готовность бросить вызов законам природы. У моей собственной матери было такое же устройство, как то, что скрывалось на расстоянии вытянутой руки! Я приблизился к самым истокам жизни.
Вдруг меня посетила нелепая мысль: а не обладают ли половые органы сознанием? Тогда я, вероятно, смогу как-то прочесть их тайны? Я знал, что женщины способны ради сладострастия продать душу. Мужчины тоже пускались во все тяжкие и попирали требования морали. Кое-кто уверял, что плотская страсть правит миром. Это вполне могло бы объясняться наличием соединительных каналов между паховой областью и мозгом.
Я вспомнил, что у нас в местечке был сумасшедший, Беня Дугурт, которого трижды сажали за растление малолетних. Но как только его выпускали, он снова принимался бегать за маленькими девочками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Я перелез через решетку ограды и принялся собирать хворост и ветки, опавшие с деревьев. Потом направился в самый глухой уголок парка. С помощью коробка спичек, похищенного из дома Старика, я развел огонь и стал ждать. Пожар устраивать я не собирался: мой костерок едва теплился в ночи. Застыв в нетерпении, я ждал, и минуты казались невыносимо долгими. Молния не ударила в мою горящую купину, таинственный голос не воззвал ко мне из кучи хвороста. Не слышалось и громов Господних. Поначалу я был разочарован, но в конце концов даже обрадовался: разум восторжествовал. Уф-ф, у меня нет ничего общего с Моисеем! Ни дикая пустыня, ни мстительный бог не ожидали меня на переломе века. Несчастья обойдут моих близких стороной. Наше славное местечко будет долгие века жить в мире. Я не стану птицей, несущей зловещие предзнаменования. А если бы еще удалось избежать первой брачной ночи в объятиях кузины Руфи, то жизнь моя развернется далее подобно красному ковру на ступенях Шенбруннского дворца.
В ту ночь я заснул сном праведника.
Солнечный луч коснулся моего лица; я открыл глаза, но тут же снова зажмурился, ослепленный сиянием дня. Кто-то ласково погладил меня по лбу, потом поцеловал в щеку. Чья-то рука вжалась между моими бедрами и стала поглаживать пенис. Сомневаться не приходилось: я попал в Рай. Ночью меня хладнокровно убили, без шума, чтобы не беспокоить окрестных жителей. Этим летним утром жизнь моя окончилась. Так я и не успел ни вызволить свой народ из изгнания, ни даже открыть вакцину против туберкулеза. Какой ужасный конец!
7
Ангел, который явился по мою душу, был вполне земным и плотским, обладал запасом сладострастия, способного соблазнить всех святых, и звался Таней. Это она нашла меня. Как только я открыл глаза, она отдернула руку – по-моему, весьма некстати. Мне так хотелось хоть раз бездумно насладиться текущим днем!
Однако эрекция моя вся пропала, когда горничная Фрейдов стала описывать, какие волнения вызвал мой уход в доме по Берггассе, 19. Тетушка Марта лишилась сна. Старик изрыгал пену и грыз удила. Меня искали в гостиницах, больницах, в синагогах. И в бордели тоже заглядывали: Старик знал мою озабоченность. Полиция шла по моим следам. Слава богу, что в то время хоть гестапо там не было!
А Таня знала мои излюбленные места. Она догадывалась, что последним моим прибежищем станет Пратер. Уже пять дней, как она выслеживала меня там. Накануне сторож описал ей мои приметы. Похоже, здесь к каждой двери был приставлен свой предатель.
– Что ты намерена предпринять? – спросил я у Тани.
Солнечные лучи ласкали ее голые плечи. Сколько раз подглядывал я за этим гибким телом в замочную скважину прежде, чем уединиться в своей комнате и предаться самоуслаждению. Я снова стал напрягаться.
– Обещай, что ни за какие деньги не поведешь меня снова к Фрейдам! – умолял я.
Она поклялась, что не сделает этого, а потом поцеловала меня в губы – впервые в моей жизни. Даже сейчас, когда рот мой напоминает перезрелый плод, хранящий прикосновение созданий навеки исчезнувших, я ощущаю в уголках губ вкус того поцелуя, аромат персика и розмарина.
Мы ушли из парка обнявшись.
По мере того, как поезд набирал скорость, Вена уплывала в густой туман. Я молился, чтобы этот город поглотил когда-нибудь разлив Дуная – на веки вечные, целиком и полностью. Улицы, дворцы, даже цветущие сады – от всего этого разило смертью. Золото, покрывающее фасады Шенбрунна, на солнце оказывалось золой. Когда последний дом утонул в дымке, угрожающие рожи полицейских, подозрительные взгляды туземцев, даже фрейдовские сальные мыслишки – все улетучилось. Яркий свет лился на обнаженные до колен ноги моей спутницы, спящей напротив.
Поезд углубился в темный лес. Когда деревья немного расступались, открывалось небо над гигантскими вершинами. Надвигалась гроза. Твердь земная вздрогнула. Ей вторили громы и молнии. Над каким-то ледником в тяжелых серых тучах открылся вдруг просвет, и луч божественного света проник сквозь окно ко мне. Это была волшебная гора.
Таня уснула быстро, крепким сном, которому не мешали ни свистки локомотива, ни подвывание поезда, вырывавшегося из туннелей. Я молча созерцал силуэт моей подруги, погруженной в сон, подробно изучал черты ее лица, формы тела, подолгу задерживаясь на изящно выточенных бедрах; их покрывал светлый, нежный пушок, я мог это видеть, потому что подол цветастого платья слегка задрался. И тут я осознал, что под складками тонкой ткани, обтянувшей ее бедра, таится самый настоящий женский лобок! В душе моей боролись восторг и страх. Мне довелось узреть – почти узреть – тайну женского пола!
На что это может быть похоже? Такое же красивое, как грудь? Или грязное, как задница Гедеона? В школе сведения, предоставленные Шимоном и Ароном, которые, в свою очередь, пользовались данными из достойного доверия источника, а именно от их сестры, привели меня к заключению, что это некое отверстие, снабженное губами, Я сходил в библиотеку и тайком порылся в большом словаре, в поисках точного описания. На «П» я ничего не нашел, зато на «В» имелась статья «Влагалище», которая все разъяснила: «канал, соединяющий вульву с маткой. См. растяжение в., сокращение в.». Я представил себе эту штуку и содрогнулся: получалось что-то вроде улитки с большим ртом, переходящим в громадную глотку. Я рискнул расспросить Гломика Всезнайку; глаза учителя потемнели, брови грозно сошлись на переносице. Он молча встал и пересел на другой стул, подальше, да еще и повернулся ко мне спиной. Я вышел из комнаты, повесив голову, в гробовом молчании. Случись эта сцена при свидетелях, меня бы точно побили камнями.
И вот сегодня влагалище было так близко, что я мог бы до него дотронуться! Кто знает, может быть, такой оказии больше никогда и не представится? Я тихонько опустился на колени у Таниных ног, и в душе моей зрела готовность бросить вызов законам природы. У моей собственной матери было такое же устройство, как то, что скрывалось на расстоянии вытянутой руки! Я приблизился к самым истокам жизни.
Вдруг меня посетила нелепая мысль: а не обладают ли половые органы сознанием? Тогда я, вероятно, смогу как-то прочесть их тайны? Я знал, что женщины способны ради сладострастия продать душу. Мужчины тоже пускались во все тяжкие и попирали требования морали. Кое-кто уверял, что плотская страсть правит миром. Это вполне могло бы объясняться наличием соединительных каналов между паховой областью и мозгом.
Я вспомнил, что у нас в местечке был сумасшедший, Беня Дугурт, которого трижды сажали за растление малолетних. Но как только его выпускали, он снова принимался бегать за маленькими девочками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30