Это есть в вашей записи, Данглар. «Даже в тюрьме, даже в могиле этот последний элемент никуда от меня не денется».
– Но ведь он должен убивать своим проклятым трезубцем, – возразил Данглар.
– Не эту жертву. Судья и есть Трезубец.
Адамберг откинулся назад и внезапно заснул. Санкартье бросил на него удивленный взгляд.
– С ним часто так бывает?
– Когда ему скучно или если он чем-то потрясен, – объяснил Данглар.
Адамберг поздоровался с двумя незнакомыми полицейскими, охранявшими дверь Камиллы, и показал им удостоверение на имя Дени Лампруа.
Комиссар позвонил. Накануне он провел день в одиночестве, с трудом восстанавливая разорванную связь с самим собой. Семь недель его терзали буря и штормовые ветры, а потом волны выбросили тело на песок – потрепанным, насквозь промокшим, но раны, нанесенные Трезубцем, зарубцевались. Он чувствовал отупение, смешанное с удивлением, и был уверен в одном: нужно сказать Камилле, что он не убивал. Хотя бы это. А если получится, дать ей понять, что нашел собачника. Он чувствовал себя неловко: мешали кепи под мышкой, брюки с лампасами, мундир с эполетами в серебряном галуне и медаль в петлице. Но кепи хоть прикрывало проплешину.
Камилла открыла дверь и кивнула полицейским, подтверждая, что знает посетителя.
– Меня круглосуточно пасут двое легавых, – сказала она, – и я никак не могу связаться с Адриеном.
– Данглар в префектуре. Подбивает бабки по невероятному делу. Тебя будут охранять месяца два, не меньше.
Адамберг кружил по комнате, пытаясь рассказать свою историю, не упоминая Ноэллу. Дойдя до середины, он прервал повествование и объявил:
– Я нашел собачника.
– Это хорошо, – медленно проговорила Камилла. – И как он тебе?
– Не хуже и не лучше предыдущего.
– Рада, что он тебе понравился.
– Да, так легче жить. Мы даже сможем обменяться рукопожатием.
– Неплохо для начала.
– Поговорить по-мужски.
– Еще лучше.
Адамберг кивнул и закончил рассказ. Рафаэль, бегство, драконы. Он вернул Камилле правила игры и бесшумно прикрыл за собой дверь. Щелчок замка потряс все его существо. Они с Камиллой остались каждый по свою сторону деревянной двери, они играют на разных досках, и виноват в этом он один. Слава богу, хоть часы не подводят, живут себе этакой сладкой парочкой на левом запястье, постукивая циферблатом о циферблат.
Все сотрудники, одетые в форму, собрались в отделе. Данглар довольно оглядывал добрую сотню человек, толпившихся в Соборном зале. У дальней стены соорудили трибуну – для официального выступления окружного комиссара: он зачитает его послужной список, скажет несколько комплиментов, прикрепит новые знаки отличия. Потом Данглар произнесет ответную речь, поблагодарит, пошутит, проявит чувства. Будут объятия с коллегами, все расслабятся, выпьют и пошумят. Данглар смотрел на дверь, чтобы не пропустить Адамберга. Комиссар мог не захотеть возвращаться в отдел именно сегодня: официоз с последующей пьянкой – не самые комфортные условия.
Клементина нарядилась в свое лучшее платье с цветочными мотивами, Жозетта надела костюм и тенниски. Клементина, не выпускавшая изо рта сигарету, отлично себя чувствовала в обществе бригадира Гардона: однажды – очень давно – тот одолжил ей колоду карт, и она этого не забыла. Хрупкая хакерша, утонченная злоумышленница, попавшая в гущу полицейских, держала бокал обеими руками и ни на шаг не отходила от Клементины. Данглар заказал много шампанского – и очень хорошего! – чтобы атмосфера вечера была максимально насыщенной и чтобы пузырьки веселья проскакивали то тут, то там, как блуждающие электроны. Для него сегодняшний праздник был не столько церемонией по случаю присвоения очередного звания, сколько торжеством справедливости и окончанием мук Адамберга.
Комиссар незаметно возник в дверях, и Данглар почувствовал укол раздражения – Адамберг не надел форму. Он почти сразу понял, что ошибся: красивый человек со смуглым костистым лицом, неуверенно пробиравшийся через толпу, был не Жан-Батист, а Рафаэль Адамберг. Теперь ясно, как план Ретанкур мог сработать под носом у полицейских Гатино. Он указал на Рафаэля Санкартье.
– Тот самый брат, – сказал он. – Разговаривает с Виолеттой Ретанкур.
– Здорово они одурачили наших, – улыбнулся Санкартье.
Чуть позже появился комиссар: он был в кепке, прикрывавшей лысину. Клементина беззастенчиво оглядела его с головы до ног.
– Он набрал три килограмма, Жозетта, – с законной гордостью объявила она. – Синий цвет ему идет, и костюм красивый.
– Теперь, когда блоков не осталось, мы больше не пойдем вместе в подземелье, – с сожалением в голосе констатировала Жозетта.
– Не печалься. Легавые то и дело нарываются на неприятности – такая у них работа. Так что прогулки еще будут, уж ты мне поверь.
Адамберг пожал руку брату и огляделся. По большому счету, он был рад, что вернулся в отдел именно так – как в воду прыгнул, и увиделся сразу со всеми. Через два часа все будет кончено – вопросы, ответы, эмоции и слова благодарности. Все лучше, чем обходить по одному сотрудников, ползать из кабинета в кабинет, сообщая конфиденциальную информацию. Он отпустил Рафаэля, кивнул Данглару и присоединился к начальственной парочке – Брезийону и Лалиберте.
– Привет, парень! – Лалиберте хлопнул Адамберга по плечу. – Я взял ложный след. Здорово ошибся. Примешь мои извинения? За то, что гонялся за тобой, как за окаянным убийцей?
– А что еще ты мог обо мне подумать? – хмыкнул Адамберг.
– Я говорил с твоим шефом об исследовании образцов. Ваша лаборатория пахала сверхурочно, чтобы закончить все к вечеру. Те же волосы, приятель. Твоего дьявола. Я не хотел в это верить, но ты был прав. Филигранная работа.
Брезийон, выглядевший в парадном мундире воплощением добрых старых традиций, молча пожал Адамбергу руку – его подкосила фамильярность Лалиберте.
– Рад, что вы живы, комиссар.
– Ты ловко меня наколол, когда сорвался с крючка, – перебил его Лалиберте, изо всех сил встряхнув Адамберга за плечи. – Скажу прямо – разозлился я как черт!
– Могу себе представить, Орель.
– Ладно, я тебя простил. Ясно? Другого выхода не было. Знаешь, ты слишком головастый для романтика.
– Комиссар, – вмешался Брезийон, – Фавра перевели в Сент-Этьен, с испытательным сроком. У вас проблем не будет, я решил ограничиться устным внушением. Но ведь судья обошел вас, так?
– Обошел.
– Учтите этот опыт на будущее.
Лалиберте цапнул Брезийона за плечо.
– Не дрейфь, – подмигнул он. – Другая такая сволочь, как его демон, не скоро народится.
Окружной комиссар стряхнул с себя лапу суперинтенданта, извинился и покинул их. Его ждала трибуна.
– Твой шеф нудный, как сама смерть, – с ухмылкой прокомментировал Лалиберте, – Говорит как по писаному, смотрит как неродной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Но ведь он должен убивать своим проклятым трезубцем, – возразил Данглар.
– Не эту жертву. Судья и есть Трезубец.
Адамберг откинулся назад и внезапно заснул. Санкартье бросил на него удивленный взгляд.
– С ним часто так бывает?
– Когда ему скучно или если он чем-то потрясен, – объяснил Данглар.
Адамберг поздоровался с двумя незнакомыми полицейскими, охранявшими дверь Камиллы, и показал им удостоверение на имя Дени Лампруа.
Комиссар позвонил. Накануне он провел день в одиночестве, с трудом восстанавливая разорванную связь с самим собой. Семь недель его терзали буря и штормовые ветры, а потом волны выбросили тело на песок – потрепанным, насквозь промокшим, но раны, нанесенные Трезубцем, зарубцевались. Он чувствовал отупение, смешанное с удивлением, и был уверен в одном: нужно сказать Камилле, что он не убивал. Хотя бы это. А если получится, дать ей понять, что нашел собачника. Он чувствовал себя неловко: мешали кепи под мышкой, брюки с лампасами, мундир с эполетами в серебряном галуне и медаль в петлице. Но кепи хоть прикрывало проплешину.
Камилла открыла дверь и кивнула полицейским, подтверждая, что знает посетителя.
– Меня круглосуточно пасут двое легавых, – сказала она, – и я никак не могу связаться с Адриеном.
– Данглар в префектуре. Подбивает бабки по невероятному делу. Тебя будут охранять месяца два, не меньше.
Адамберг кружил по комнате, пытаясь рассказать свою историю, не упоминая Ноэллу. Дойдя до середины, он прервал повествование и объявил:
– Я нашел собачника.
– Это хорошо, – медленно проговорила Камилла. – И как он тебе?
– Не хуже и не лучше предыдущего.
– Рада, что он тебе понравился.
– Да, так легче жить. Мы даже сможем обменяться рукопожатием.
– Неплохо для начала.
– Поговорить по-мужски.
– Еще лучше.
Адамберг кивнул и закончил рассказ. Рафаэль, бегство, драконы. Он вернул Камилле правила игры и бесшумно прикрыл за собой дверь. Щелчок замка потряс все его существо. Они с Камиллой остались каждый по свою сторону деревянной двери, они играют на разных досках, и виноват в этом он один. Слава богу, хоть часы не подводят, живут себе этакой сладкой парочкой на левом запястье, постукивая циферблатом о циферблат.
Все сотрудники, одетые в форму, собрались в отделе. Данглар довольно оглядывал добрую сотню человек, толпившихся в Соборном зале. У дальней стены соорудили трибуну – для официального выступления окружного комиссара: он зачитает его послужной список, скажет несколько комплиментов, прикрепит новые знаки отличия. Потом Данглар произнесет ответную речь, поблагодарит, пошутит, проявит чувства. Будут объятия с коллегами, все расслабятся, выпьют и пошумят. Данглар смотрел на дверь, чтобы не пропустить Адамберга. Комиссар мог не захотеть возвращаться в отдел именно сегодня: официоз с последующей пьянкой – не самые комфортные условия.
Клементина нарядилась в свое лучшее платье с цветочными мотивами, Жозетта надела костюм и тенниски. Клементина, не выпускавшая изо рта сигарету, отлично себя чувствовала в обществе бригадира Гардона: однажды – очень давно – тот одолжил ей колоду карт, и она этого не забыла. Хрупкая хакерша, утонченная злоумышленница, попавшая в гущу полицейских, держала бокал обеими руками и ни на шаг не отходила от Клементины. Данглар заказал много шампанского – и очень хорошего! – чтобы атмосфера вечера была максимально насыщенной и чтобы пузырьки веселья проскакивали то тут, то там, как блуждающие электроны. Для него сегодняшний праздник был не столько церемонией по случаю присвоения очередного звания, сколько торжеством справедливости и окончанием мук Адамберга.
Комиссар незаметно возник в дверях, и Данглар почувствовал укол раздражения – Адамберг не надел форму. Он почти сразу понял, что ошибся: красивый человек со смуглым костистым лицом, неуверенно пробиравшийся через толпу, был не Жан-Батист, а Рафаэль Адамберг. Теперь ясно, как план Ретанкур мог сработать под носом у полицейских Гатино. Он указал на Рафаэля Санкартье.
– Тот самый брат, – сказал он. – Разговаривает с Виолеттой Ретанкур.
– Здорово они одурачили наших, – улыбнулся Санкартье.
Чуть позже появился комиссар: он был в кепке, прикрывавшей лысину. Клементина беззастенчиво оглядела его с головы до ног.
– Он набрал три килограмма, Жозетта, – с законной гордостью объявила она. – Синий цвет ему идет, и костюм красивый.
– Теперь, когда блоков не осталось, мы больше не пойдем вместе в подземелье, – с сожалением в голосе констатировала Жозетта.
– Не печалься. Легавые то и дело нарываются на неприятности – такая у них работа. Так что прогулки еще будут, уж ты мне поверь.
Адамберг пожал руку брату и огляделся. По большому счету, он был рад, что вернулся в отдел именно так – как в воду прыгнул, и увиделся сразу со всеми. Через два часа все будет кончено – вопросы, ответы, эмоции и слова благодарности. Все лучше, чем обходить по одному сотрудников, ползать из кабинета в кабинет, сообщая конфиденциальную информацию. Он отпустил Рафаэля, кивнул Данглару и присоединился к начальственной парочке – Брезийону и Лалиберте.
– Привет, парень! – Лалиберте хлопнул Адамберга по плечу. – Я взял ложный след. Здорово ошибся. Примешь мои извинения? За то, что гонялся за тобой, как за окаянным убийцей?
– А что еще ты мог обо мне подумать? – хмыкнул Адамберг.
– Я говорил с твоим шефом об исследовании образцов. Ваша лаборатория пахала сверхурочно, чтобы закончить все к вечеру. Те же волосы, приятель. Твоего дьявола. Я не хотел в это верить, но ты был прав. Филигранная работа.
Брезийон, выглядевший в парадном мундире воплощением добрых старых традиций, молча пожал Адамбергу руку – его подкосила фамильярность Лалиберте.
– Рад, что вы живы, комиссар.
– Ты ловко меня наколол, когда сорвался с крючка, – перебил его Лалиберте, изо всех сил встряхнув Адамберга за плечи. – Скажу прямо – разозлился я как черт!
– Могу себе представить, Орель.
– Ладно, я тебя простил. Ясно? Другого выхода не было. Знаешь, ты слишком головастый для романтика.
– Комиссар, – вмешался Брезийон, – Фавра перевели в Сент-Этьен, с испытательным сроком. У вас проблем не будет, я решил ограничиться устным внушением. Но ведь судья обошел вас, так?
– Обошел.
– Учтите этот опыт на будущее.
Лалиберте цапнул Брезийона за плечо.
– Не дрейфь, – подмигнул он. – Другая такая сволочь, как его демон, не скоро народится.
Окружной комиссар стряхнул с себя лапу суперинтенданта, извинился и покинул их. Его ждала трибуна.
– Твой шеф нудный, как сама смерть, – с ухмылкой прокомментировал Лалиберте, – Говорит как по писаному, смотрит как неродной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82