«А есть ли здесь судьба?» – спросил я, ни к кому специально не обращаясь. Полный директор уже нас покидал. «Нету, нету», – тихо бросил он, скрываясь за дверью столовки. «Это будет нелегко вам объяснить, – рассудительно начал Михаил Андреевич, усевшись на табуретку и положив кепку на колени. – Судьбе здесь просто нечего с вами делать. В природе существует только то, что необходимо для существования чего-то другого». – «Почему тогда мне так часто бывает страшно во сне?» – «Теория этого явления пока очень слабо изучена, и даже если бы я попытался вам объяснить некоторые положения этой теории, вы навряд ли смогли бы их понять. Вы привыкли думать о вещах либо как о существующих, либо несуществующих, забывая при этом, что само ваше думанье о них может быть фактором в их существовании или несуществовании. В особенности, когда многие другие факторы отсутствуют, как, например, в нашем случае – страх и судьба. Что же касается переживания вами страха во сне, то в это не стоит вдаваться, поскольку есть очень много различных явлений, ошибочно объединяемых в одну категорию, которую вы называете «сон». Позвольте мне вас уверить, – здесьвы не можете испытывать страх. Впрочем, – добавил он, подымаясь с табуретки, – я не стал бы вас уговаривать здесь задерживаться».
Он ушел, а я опять оказался в коридорах, забитых нарядными участниками конференции. Очевидно, – я и сейчас так считаю, уже проснувшись, – что необычное подковообразное здание моего сна (договоримся пока, что это был сон) совмещало в себе два мира – мир конференции и дочери академика и мир самого академика и полного директора. Мне случилось побывать в них обоих.
Декабрь, 1990


1 2