После триумфального возвращения в столицу Амурат преподнес "белым отцам"-миссионерам серебряный алтарь "Богоматери Победительницы".
Островитяне боготворили своего императора. Сказать "Клянусь Амуратом!" и солгать считалось тягчайшим грехом. Только арабы не разделяли всеобщего восторга. Амурат жаловал им дворянство, раздавал титулы графов, виконтов и маркизов, но эти суровые, обнищавшие люди, чья родословная уходила в глубь веков, во времена Пророка, предпочитали старые имена новым. Он выдал свою дочь за внука старого султана-однако молодой человек к оказанной ему чести, а также к необходимости принять христианство отнесся без большого энтузиазма. Арабы же сочли этот брак позором. Их отцы не то что жену лошадь бы не взяли таких кровей! Зато индийцы охотно селились в Азании, постепенно прибирая к рукам торговлю и промышленность острова. Громадные особняки, где раньше жили арабы, теперь сдавались в аренду под казенные дома, гостиницы или конторы, и вскоре "арабским кварталом" стали называть в Матоди лишь несколько темных кривых улочек за базаром.
Большинство арабов предпочитало не переезжать в новую столицу, где во нее стороны от императорского дворца разбегались улицы с построенными как попало, налезающими друг на друга лавками, домами миссионеров, казармами, посольствами, одноэтажными виллами и хижинами туземцев. Да и сам дворец, занимавший огромную территорию, обнесенную неровным укрепленным частоколом, отнюдь не являлся чудом архитектуры. Вокруг большого, во французском стиле, особняка - дворца как такового - расположились веенозможные пристройки, служившие кухнями, помещением для прислуги и конюшнями. Кроме того, на территории дворца находились деревянный сарай, который использовался под караульное помещение; огромных размеров крытым соломой ямбар, где устраивались банкеты и светские приемы; восьмиугольная часовня с куполом и большой, обшитый деревом каменный дом - резиденция принцессы и ее двора. Между домами, нередко на самом видном месте, были к беспорядке свалены жбаны с горючим, сломанные повозки, пушки, боеприпасы; под ногами хлюпали вылитые прямо на землю помои, иногда валялась облепленная мухами туша осла или верблюда; после дождей по улицам города разливались зловонные лужи. Часто можно было видеть, как колонии скованных в цепи арестантов что-то роет - то ли ровняют землю, то ли копают яму для стока воды, - но, если не считать нескольких эвкалиптов, посаженных по кругу перед дворцом, при жизни старого императора ничего для придания городу столичного вида сделано не было.
Вместе с Амуратом в новой столице поселились многие его солдаты; вскоре к ним присоединились и некоторые туземцы - прельстившись утехами столичной жизни, они порвали с традиционным укладом и тоже подались в Дебра-Дову. Одняко в большинстве своем население города было интернациональным. По мере же того, как Азания, про которую говорили, что это "страна открытых возможностей", притягивала к себе все больше и больше искателей счастья, съезжавшихся сюда со всего света. Дебра-Дова и вовсе утратила свой национальный колорит. Первыми на остров приехали индийцы и армяне, которых с каждым годом становилось все больше. За ними последовали австралийцы, евреи и греки, а спустя некоторое время в Азалию потянулись и более представительные эмигранты из цивилизованных стран: горные инженеры, старатели, плантаторы, подрядчики - все те, кто неустанно ездит по свету в поисках дешевых концессий. Некоторым из них посчастливилось, и они увезли из Азании небольшой капитал; большинству же не повезло, и они, навсегда оставшись на острове, слонялись но барам и сетовали со стаканом виски в руках на то, как несправедливо обошлась с ними страна, которой "заправляют эти черномазые".
Когда Амурат умер и объяснять его затянувшееся отсутствие придворные больше были не в состоянии, императрицей стала его дочь. Похороны Амурата явились значительным событием в истории Восточной Африки. Из Ирака отслужить заупокойную мессу прибыл несторианский патриарх, в похоронной процессии шли представители европейских держав; когда же императорские гвардейцы приложили к губам трубы и над пустым саркофагом полилась траурная мелодия, толпы туземцев ванда и сакуйю разразились истошными рыданиями н стонами, измазали себя с головы до ног мелом и углем, стали топать ногами, раскачиваться и в исступлении хлопать в лядоши, выражая таким образом глубокую скорбь по умершему повелителю.
Потом, когда скончалась и императрица, из Европы прибыл Сет - законный наследник азанийского престола.
В Матоди полдень. Море неподвижно, как па фотографии; неподвижно и пусто, только у причала несколько рыбачьих лодок. Над старым фортом безжизненно повис императорский стяг. На набережной ни души, конторы заперты, на окнах - ставни. С веранды отеля убраны столы. В тени мангового дерева, свернувшись калачиком, спят двое часовых, их винтовки лежат поодаль, в пыли.
"Его величеству королю Англии, Мы, Сет, император Азании, верховный вождь племени сакуйю, повелитель племени панда и гроза морей, ьакалавр искусств Оксфордского университета, приветствуем тебя, английский король. Да будет мир дому твоему..."
Он диктовал с рассвету. На столе секретаря аккуратной стойкой были сложены письма, свидетельства о присвоении дворянских титулов, списки амнистированных, постановления о лишении гражданских и имущественных прав, приказы по армии, инструкции по работе полиции, заказы в европейские фирмы на автомобили, спецодежду, мебель, завод электроаппаратуры, а также приглашения на коронацию и официальное сообщение о государственном празднике в ознаменование победы.
- А новостей с гор по-прежнему нет. К этому часу мы могли бы уже получить донесение о победе.
Секретарь записал эти слова, затем, слегка склонив голову набок, перечитал их и косой чертой перечеркнул написанное.
- Мы бы знали, если б победа была одержана, правда, Али?
- Правда.
- Что же случилось? Почему ты мне не отвечаешь? Почему у нас нет никаких сведений?
- Откуда мне знать? Я - человек маленький, слышу только то, что говорит на базаре простой люд. Ведь вся знать покинула город. А простой люд говорит, что армия вашего величества не добилась победы, которую ожидает ваше величество.
- Болваны! Много они понимают! Я - Сет, внук Амурата. Поражение исключено. Я жил в Европе. Мне лучше знать. И потом, у меня есть Танк. Это не война Сета против Сеида, это война Прогресса против Варварства. И прогресс должен взять верх. Я видел военный парад в Олдершоте, Парижскую выставку, посещал Оксфордское дискуссионное общество. Я читал современных писателей: Шоу, Арлена`, Пристли. Что знают обо всем этом твои базарные сплетники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Островитяне боготворили своего императора. Сказать "Клянусь Амуратом!" и солгать считалось тягчайшим грехом. Только арабы не разделяли всеобщего восторга. Амурат жаловал им дворянство, раздавал титулы графов, виконтов и маркизов, но эти суровые, обнищавшие люди, чья родословная уходила в глубь веков, во времена Пророка, предпочитали старые имена новым. Он выдал свою дочь за внука старого султана-однако молодой человек к оказанной ему чести, а также к необходимости принять христианство отнесся без большого энтузиазма. Арабы же сочли этот брак позором. Их отцы не то что жену лошадь бы не взяли таких кровей! Зато индийцы охотно селились в Азании, постепенно прибирая к рукам торговлю и промышленность острова. Громадные особняки, где раньше жили арабы, теперь сдавались в аренду под казенные дома, гостиницы или конторы, и вскоре "арабским кварталом" стали называть в Матоди лишь несколько темных кривых улочек за базаром.
Большинство арабов предпочитало не переезжать в новую столицу, где во нее стороны от императорского дворца разбегались улицы с построенными как попало, налезающими друг на друга лавками, домами миссионеров, казармами, посольствами, одноэтажными виллами и хижинами туземцев. Да и сам дворец, занимавший огромную территорию, обнесенную неровным укрепленным частоколом, отнюдь не являлся чудом архитектуры. Вокруг большого, во французском стиле, особняка - дворца как такового - расположились веенозможные пристройки, служившие кухнями, помещением для прислуги и конюшнями. Кроме того, на территории дворца находились деревянный сарай, который использовался под караульное помещение; огромных размеров крытым соломой ямбар, где устраивались банкеты и светские приемы; восьмиугольная часовня с куполом и большой, обшитый деревом каменный дом - резиденция принцессы и ее двора. Между домами, нередко на самом видном месте, были к беспорядке свалены жбаны с горючим, сломанные повозки, пушки, боеприпасы; под ногами хлюпали вылитые прямо на землю помои, иногда валялась облепленная мухами туша осла или верблюда; после дождей по улицам города разливались зловонные лужи. Часто можно было видеть, как колонии скованных в цепи арестантов что-то роет - то ли ровняют землю, то ли копают яму для стока воды, - но, если не считать нескольких эвкалиптов, посаженных по кругу перед дворцом, при жизни старого императора ничего для придания городу столичного вида сделано не было.
Вместе с Амуратом в новой столице поселились многие его солдаты; вскоре к ним присоединились и некоторые туземцы - прельстившись утехами столичной жизни, они порвали с традиционным укладом и тоже подались в Дебра-Дову. Одняко в большинстве своем население города было интернациональным. По мере же того, как Азания, про которую говорили, что это "страна открытых возможностей", притягивала к себе все больше и больше искателей счастья, съезжавшихся сюда со всего света. Дебра-Дова и вовсе утратила свой национальный колорит. Первыми на остров приехали индийцы и армяне, которых с каждым годом становилось все больше. За ними последовали австралийцы, евреи и греки, а спустя некоторое время в Азалию потянулись и более представительные эмигранты из цивилизованных стран: горные инженеры, старатели, плантаторы, подрядчики - все те, кто неустанно ездит по свету в поисках дешевых концессий. Некоторым из них посчастливилось, и они увезли из Азании небольшой капитал; большинству же не повезло, и они, навсегда оставшись на острове, слонялись но барам и сетовали со стаканом виски в руках на то, как несправедливо обошлась с ними страна, которой "заправляют эти черномазые".
Когда Амурат умер и объяснять его затянувшееся отсутствие придворные больше были не в состоянии, императрицей стала его дочь. Похороны Амурата явились значительным событием в истории Восточной Африки. Из Ирака отслужить заупокойную мессу прибыл несторианский патриарх, в похоронной процессии шли представители европейских держав; когда же императорские гвардейцы приложили к губам трубы и над пустым саркофагом полилась траурная мелодия, толпы туземцев ванда и сакуйю разразились истошными рыданиями н стонами, измазали себя с головы до ног мелом и углем, стали топать ногами, раскачиваться и в исступлении хлопать в лядоши, выражая таким образом глубокую скорбь по умершему повелителю.
Потом, когда скончалась и императрица, из Европы прибыл Сет - законный наследник азанийского престола.
В Матоди полдень. Море неподвижно, как па фотографии; неподвижно и пусто, только у причала несколько рыбачьих лодок. Над старым фортом безжизненно повис императорский стяг. На набережной ни души, конторы заперты, на окнах - ставни. С веранды отеля убраны столы. В тени мангового дерева, свернувшись калачиком, спят двое часовых, их винтовки лежат поодаль, в пыли.
"Его величеству королю Англии, Мы, Сет, император Азании, верховный вождь племени сакуйю, повелитель племени панда и гроза морей, ьакалавр искусств Оксфордского университета, приветствуем тебя, английский король. Да будет мир дому твоему..."
Он диктовал с рассвету. На столе секретаря аккуратной стойкой были сложены письма, свидетельства о присвоении дворянских титулов, списки амнистированных, постановления о лишении гражданских и имущественных прав, приказы по армии, инструкции по работе полиции, заказы в европейские фирмы на автомобили, спецодежду, мебель, завод электроаппаратуры, а также приглашения на коронацию и официальное сообщение о государственном празднике в ознаменование победы.
- А новостей с гор по-прежнему нет. К этому часу мы могли бы уже получить донесение о победе.
Секретарь записал эти слова, затем, слегка склонив голову набок, перечитал их и косой чертой перечеркнул написанное.
- Мы бы знали, если б победа была одержана, правда, Али?
- Правда.
- Что же случилось? Почему ты мне не отвечаешь? Почему у нас нет никаких сведений?
- Откуда мне знать? Я - человек маленький, слышу только то, что говорит на базаре простой люд. Ведь вся знать покинула город. А простой люд говорит, что армия вашего величества не добилась победы, которую ожидает ваше величество.
- Болваны! Много они понимают! Я - Сет, внук Амурата. Поражение исключено. Я жил в Европе. Мне лучше знать. И потом, у меня есть Танк. Это не война Сета против Сеида, это война Прогресса против Варварства. И прогресс должен взять верх. Я видел военный парад в Олдершоте, Парижскую выставку, посещал Оксфордское дискуссионное общество. Я читал современных писателей: Шоу, Арлена`, Пристли. Что знают обо всем этом твои базарные сплетники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57